Последним вопросом Министр предложил на рассмотрение законопроект Гермионы об освобождении эльфов. Когда после небольшого обсуждения и внесения незначительных правок уставшие маги, косясь на выстроившихся вдоль стены авроров, хотели проголосовать, поднялся молчавший до сих пор Рон.

—Этот закон не должен быть принят! — хмуро начал он, иногда бросая взгляд на небольшой свиток пергамента в руке. — Домовики веками служили магам, и нет смысла их освобождать, просто чтобы высказать нашу признательность. Больше того положение домовых эльфов абсолютно естественно и следует из самой их природы. Свобода только огорчит домовиков, смутит их неокрепшие умы и нарушит традицию, установленную в магической Британии века назад. В знак протеста против этого несправедливого закона я покидаю зал заседания.

Рон, ни на кого не обращая внимания направился к выходу, где был остановлен аврорами. Обескураженный Гарри прошептал Кингсли, чтобы тот объявил перерыв, и вместе с Гермионой поспешили к выходу. Кивнув аврорам, Гарри утянул раскрасневшегося Рона в первый попавшийся свободный кабинет, Гермиона зашла следом и запечатал дверь, чтобы никто не мог их подслушать.

— И что это значит? — без предисловий начал Гарри. — Что это за представление ты вдруг решил устроить?

— А то и значит, что я не согласен с вами по поводу домовиков, — Рон сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на Гарри. — И что теперь? Заставишь меня проголосовать силой?

— Да что ты говоришь, значит, ты не согласен? — спросила Гермиона шелковым голосом, сделав шаг вперед. — А ты хоть читал мою пояснительную записку?

Рон неосознанно сделал шаг назад и густо покраснел, ничего не ответив.

— Ах вот значит как, — обманчиво спокойно протянул Гарри. — Давай-ка выкладывай, насколько я помню, за словом в карман ты никогда не лез.

— Так ты еще что-то помнишь? А то мне казалось, что ты уже совсем все забыл! — взорвался Рон. — Ты хотя бы помнишь, что мы еще вроде как считаемся друзьями? Или ты уже забыл, что я тоже воевал и победил?

— О чем ты говоришь, Рон? — удивленно спросил Гарри.

— О том, что Рон сделал свое дело, Рон может уходить вместе со своей семьей и не мешаться под ногами Великого Гарри Поттера и его всеми любимой подруги! За два месяца ни одного письма! Ни строчки не написали, ни проведать не заглянули! А мать, между прочим, слегла с сердцем в Мунго! Вас это интересует? Или может быть то, что отец потерял работу и ходит по дому как призрак, Джинни целыми днями ждет, когда появится «ее Гарри», а Фред почти не выходит из своей комнаты после смерти Джорджа? Вам, видимо, стало совсем не до нас. Как же, два Великих Победителя, куда уж нам простым смертным со своими мелкими проблемами!

Гарри прикрыл глаза, прислонившись к стенке, и замотал головой, не переставая бормотать: «Ох, Рон! Ну ты и дурень!» Гермиона опустилась на удачно подвернувшийся стул и немного истерично засмеялась.

— Это что, просто шутка для вас? — Рон окончательно вышел из себя. — А то я не видел, как вы смотрите друг на друга! Теперь и на чувства друзей можно наплевать? Да пошли вы оба и ваша дружба!

Рон с силой дернул запечатанную дверь, она, конечно, не открылась, и он пнул ее, больно ударив ногу.

— Рон откуда у тебя только это все в голове? — Гарри как-то безнадежно посмотрел на Гермиону. — Я даже не знаю, что на это все сказать.

— Да плевать я хотел, что ты хочешь сказать! Откройте дверь, а то я за себя не отвечаю!

— Так, подожди герой-страдалец, — пришла в себя Гермиона. — Мы тебя выслушали, а теперь и ты нас послушай.

Гермиона вся сжалась и стала похожа на разозленную кошку. С каждым словом она наступала на гораздо более рослого Рона, пока тот не уперся в стенку.

— Ты хоть понимаешь, чем мы с Гарри занимаемся? Мало просто взять и выиграть чертову войну! Нужно еще и уметь построить мир! Мы никак не можем найти время выспаться среди всей этой клоаки, что вроде как зовется Министерством магии! А ты тут сокрушаешься, что мы тебе не пишем!

Гермиона перевела дыхание, убрала начавшую искриться палочку, и уже спокойнее сказала:

— Я очень сочувствую твоей семье, Рон, но это важнее, чем ты, я, Гарри или кто-либо другой. То что мы делаем определит судьбу целой страны! Ты хоть понимаешь, какая это ответственность? Это тебе не эссе по зельеварению списывать!

Рон покраснел еще сильнее и сжал кулаки.

— Хорошо, ты всегда была такой, книги и правила для тебя были важнее людей. Но причем тут Гарри?

— Притом, что Кингсли мне доверяет, — примирительно сказал тот, немного придерживая Гермиону. — Я не могу просто все бросить, слишком много держится на моем участии. Передай, пожалуйста, наши соболезнования и извинения своей семье, мы совсем не хотели вас обидеть. И я очень постараюсь выбраться к вам, но не обещаю, что это будет скоро.

Гарри иронично посмотрел на тяжело дышащую Гермиону и, вздохнув, закончил:

— И, видимо, мне придется поговорить с Джинни, чтобы она выкинула эту глупую влюбленность из головы. А теперь давайте приведем себя в порядок и примем уже этот закон, пока Визенгамот не разбежался.

— Да, ты прав, Гарри, — уже спокойно сказала Гермиона.

— Хорошо, но наш разговор еще не закончен, — ткнул в него пальцем Рон.

— Конечно, Рон, — устало проговорил Гарри.

Они вместе вернулись в зал заседания, где будут приняты решения, навсегда изменившие жизнь в Магической Британии.

***

— В тот день, несмотря на демарш Рона Предателя, домовые эльфы официально получили свободу. Однако, его речь всколыхнула волшебное сообщество, и многие маги не готовы были подчиниться праведной власти Закона и коварно удерживали эльфов в рабстве. Но мы смогли отстоять свои права с оружием в рука и теперь живем свободно, но это уже совсем другая история, — Реджинальд мягко улыбнулся, глядя на клюющих носом Дэниэла и Малкольма.

— А что же случилось с принцем Гарольдом и принцессой Гермионой? — спросила Лизаветта, заворожено смотря на прадеда. Ей всегда больше, чем братьям, нравились сказки о прошлом и она старалась не упустить ни единой детали.

— Они поженились и, через несколько лет возглавив всех волшебников, вместе мудро правили магической Британии, заложив прочную основу для дружбы между волшебниками и эльфами. Принц и принцесса прожили долгую и счастливую жизнь и навсегда останутся в памяти обоих наших народов.

Реджинальд пустил еще несколько дымных колец, по-доброму усмехнувшись.

— А теперь вам всем пора спать. Обнимите своего старого деда и бегите наверх!

Ребята по очереди обняли его и, в разнобой сказав: «Спокойной ночи, дедушка Реджинальд», устало поплелись из комнаты.

========== Эпилог ==========

Старый Реджинальд отложил трубку и откинулся на мягкую спинку кресла, прикрыв глаза. Он рассказывал эту сказку уже третьему поколению своей семьи. И уже его дети не понимали истинной ценности имени, ведь ни у кого из них никогда не было презренной рабской клички.

— Рэдди, — будто выплюнул он и с нежностью погладил подлокотник кресла, в котором сидел. Кресло это было сделано явно не для эльфа и сидеть в нем, не доставая ногами до земли было не очень удобно, но он не променял бы его ни на что другое. Реджинальд не любил об этом говорить, но всегда помнил, что именно это кресло было любимым его бывшего хозяина — ублюдка, заставлявшего эльфов наказывать себя за малейшую провинность. И его приказы неизменно исполнялись, ведь все знали, что иначе хозяин сам примется за наказание, и оно будет еще более жестоким и унизительным. Реджинальд с чувством сплюнул в камин, его успокаивала только мысль, что его потомкам не суждено пережить такое, все они родились свободными и гордыми эльфами.

Всем детям он рассказывал красивую сказку о принце, принцессе и их верном друге свободном эльфе, но сам никогда не верил в сказки. И в этом случае жизнь скрывала свое уродливое лицо за красивой расписной маской, и о некоторых событиях Реджинальд предпочитал только помнить, но никогда не рассказывать.