Конечно, это было беззлобное подтрунивание, над которым весело смеялись присутствующие. Но смех – смехом, но к концу второго месяца майор Сушинский своим приказом запретил мне и моим водителям в течение двух следующих месяцев даже появляться на складе боеприпасов. К машине мог подойти только командир батареи или Лёва Геворгян.

   Надо сказать, что судьба четвёртого автомобиля оказалась куда более удачливей, более героичнее, чем у других моих машин.

   Через год, я тогда буду служить уже в другой части, водителем этого автомобиля станет мастер спорта по автогонкам, который отремонтирует и доведёт двигатель автомобиля до гоночного состояния. А в восьмидесятом году, ЗИЛ-131 будет передан в сводный батальон, который прямиком отправят в Афганистан, где он и подорвётся на мощном фугасе и до самого вывода наших войск, как мне рассказывали, ржавый, обгоревший остов машины лежал на дне ущелья рядом с пыльной дорогой, немым укором взывая к воюющим сторонам.

В полку ЧП. Да ещё какое ЧП! Четыре трупа и двое в тяжеленом состоянии. Сейчас врачи делают всё, чтобы вытащить бойцов с того света. А пока врачи борются, в полку идут разборки – Как так? Почему? Где и в каком месте проглядели? Кто виноват? Кто должен и как отвечать? Что надо сделать, чтобы это не повторилось потом?

Это в российской армии, при Табуреткине, при таком ЧП сразу назначались виновные, даже не разбираясь – вся вертикаль, от командира взвода до самого верха, все кто причастен хоть как-то к этому. Не важно, что сам боец слабак или идиот по жизни. Не важно, что и родители солдата тоже идиоты. Может даже и клинические и зачали бойца по пьяни. Важно назначить виновных, нормальных офицеров, с нормальными семьями и детьми, которые проучились пять лет в училище и были нацелены служить Родине до конца. Ничего это не учитывалось – под жопу и на гражданку. Увольняли мигом и всю вертикаль…. Главное отчитаться и прикрыть судьбами нижележащих офицеров свои жирные задницы.

А в советское время, по крайней мере в тех частях, где я служил, действительно разбирались именно с причинами ЧП, для того чтобы извлечь такой горький опыт и не допустить в последующем повторение. Да.., если есть конкретная вина или упущения, конкретного офицера – наказывали. Но наказывали дисциплинарно, либо по партийной линии. И работали с этим офицером, проводили необходимые мероприятия, чтобы это больше не повторялось. А офицер, виновный или по какой-либо причине допустивший ЧП, приобретал определённый негативный опыт на всю оставшуюся службу и жизнь. И другие офицеры учились на чужом опыте – как это не допустить у себя. То есть, была целая школа «разбора полётов», которая давало свои положительные результаты.

Вот и сейчас. Разбирались, разбирались и встали в тупик. Даже начальник политотдела, примчавшийся в полк со своими клерками, и те встали в позу непонимания. Работа в полку, во втором батальоне, в пятой роте, где произошло это ЧП, была проделана полностью. Полковым начальством, кому это было положено и запланировано, было проведено целый ряд бесед, лекций в полковом масштабе, по-батальонно, на тему – «Антифриз–Яд». Жидкости, закаченные в противооткатные устройства – Яд. Все технические жидкости, пахнувшие спиртом – Яд.

В батальонном звене, те же самые темы, но уже на жизненном уровне, типа – Балбесы, всё что пахнет спиртом – это не водка и пить нельзя…

На ротном уровне присутствовали все списки по мерам безопасности за год, в том числе и графы с росписями пострадавших, которые из месяца в месяц расписывались за то, что им было доведено – Антифриз – Яд. Стеол М – Яд. В дневниках индивидуального воспитания командиров взводов, тоже есть записи о проведении соответствующих разъяснений, подкреплённые подписями пострадавших.

В боксах на всех единицах техники среди многочисленных бирок и бирочек – «АКБ снят», «Вода слита» Ответственный такой-то. Или наоборот – «Залит антифриз» и тут же красовалась и небольшая бирочка – Антифриз-Яд.

И в других подразделениях полка такая же картина. Политотдел озадаченно молчал, лишь по инерции покусывал замполита полка, замполита батальона и замполита роты. Прокурорские тоже предварительно доложили – есть ЧП, четыре трупа и два пострадавших. Нет виновных. Командование батальона охарактеризовало солдат исключительно положительно. Один, из пока ещё живых, накануне вернулся из отпуска, куда ездил по поощрению. Особисты в свою очередь, исходя из своих источников, подтвердили – солдат из отпуска водку или ещё чего-то не привозил. Ситуация оказалась патовой.

Ещё раз, в жёсткой форме, провели повторно лекции о вреде употребления спиртосодержащих жидкостей с подписями каждого военнослужащего о доведении. А также довели до всех солдат, сержантов – Двоих всё-таки сумели откачать…. Но…., один ослеп на 100%, у второго поражены почки и другие органы, но глазами видит.

Тихо прошли два месяца, в ходе которого, кому положено, тоже тихо «копали». Как же так – все знали, что это Яд, но всё равно выпили? Как так? Ну, ведь не групповой факт самоубийства?

Ларчик открылся просто и совершенно с неожиданной стороны. В конце утреннего полкового развода, командир полка повелительно махнул рукой и от штаба, на плац, вывели двух военнослужащих. Одного вели под руки, так как он ничего не видел. Второй понуро шёл сам и оба имели весьма бледный и очень болезненный вид. Дождавшись, когда они встали на середину полкового строя, командир обратился к полку.

– Вот, посмотрите. Посмотрите на этих двух мудаков, которые сами себе испортили жизнь. Это оставшиеся в живых после употребления жидкости Стеол М из противооткатных устройств. Четыре человека умерли. И пусть это никого не коробит, но они хотя бы умерли быстро и мало помучились. А вот они выжили и стоят перед вами. Вот этот, – командир полка взял за рукав солдата и вывел его на пару шагов вперёд, – это организатор пьянки. И он виновник смерти своих сослуживцев. А также по его вине, ослеп его товарищ.

Командир полка мотнул головой и сопровождающий слепца тоже поставил его рядом с первым.

Командир подошёл к слепому и за рукав повернул его к товарищу: – Вот что ты ему скажешь сейчас? Молчишь!? Тогда скажи ему хотя бы Спасибо… Или что…!? Опять молчишь…! Ну…, молчи…, молчи…, только вокруг тебя лето, зелёная трава, деревья распушились, а за забором молодые девки ходят, кровь с молоком, титьки без бюстгальтера… Но ты этого больше никогда не увидишь и молчишьььь… Да я бы на твоём месте в морду ему дал или плюнул хотя бы в лицо. Потому что вот эта твоя слепота на всю жизнь. А ты молчишь…

Командир вновь повернулся к строю: – Он слепой и у него там ещё есть ряд мелких неприятностей организма. Но жить будет. А вот этот… Ну-ка, два шага вперёд. Вот этот, зрячий, но смотреть ему на мир осталось месяца два-три, как медики сказали. У него этим Стеолом поражены многие внутренние органы, которые должны в здоровом состоянии очищать и обновлять кровь. Вот пока он лечился в госпитале, его раз в неделю возили в немецкую больницу, где есть такой аппарат, который прогоняет его кровь через себя и очищает. А куда он сейчас уедет домой, как комиссованный по здоровью, такой аппарат есть только в областном центре, до которого ему ехать больше трёхсот километров. Вот сами подумайте: чтобы жить – ему раз в неделю нужно будет ехать в областной центр. Триста км туда, триста обратно…. Не хило, надо сказать. Да.., ещё медики говорят – даже если он будет исправно ездить на процедуры, жить ему всё равно лет восемь-десять. Не больше… И достаточно два раза подряд ему пропустить процедуры, процесс внутри его станет необратимым и смерть к нему придёт с жуткими болями от распада внутренних органов. И вопрос – Может быть, лучше им обоим было сразу умереть, чтобы вот так одному медленно умирать, а второму в одиночестве жить в полной темноте. Жестоко сказано, но наверно так лучше. Для всех…. Для них самих, для их родственников, которые будут видеть, как каждый день вот этот загибается, а тот бьётся обо все столбы и стучит палочкой перед собой на улице.