Дэн выглядел удивленным, закинув руки за голову.

– Выяснила?

Она кивнула, стряхнув крошки крекера с джинсов.

– Но потом они начали говорить о моем проекте «Деревенская Америка» и конкретных снимках, а также о некоторых снимках курорта на озере, и я успокоилась. Даже если кто-то указал на меня пальцем, им понравилось то, что они увидели, так кто я такая, чтобы жаловаться?

– И правда! – Тарин вздохнула, жуя сельдерей. – Могу я поехать в Англию?

Мэл ухмыльнулась и развернулась к экрану компьютера.

– Видно будет. Если доктор Дуранго не будет против пропуска занятий, мы это обсудим.

– Он не будет возражать, – сказали они хором.

Она рассмеялась и вернулась к редактированию снимков из штата Мэн. Это была легкая работа, и она наслаждалась поездкой. Поэтому сделала мысленную заметку посещать Мэн каждый сезон.

С поездкой в Канаду в августе, Англию в ноябре и хаотичными передвижениями по США между ними, ей придется работать без перерыва до Рождества. Это будет жестко, но она была дико всем этим возбуждена. Ей платили за проекты, которые она выбирала, и это было всем, чего она когда-либо желала. Она по-прежнему занималась некоторыми небольшими заданиями на стороне, чтобы навыки не заржавели, но большие проекты на горизонте подталкивали к совершенству.

Рид Саммерфилд каждую неделю писал по электронной почте со съемочных площадок, пытаясь переманить ее для работы на Голливуд, но до сих пор ей удавалось ему отказать. Он, казалось, не возражал, но с каждым разом предлагал идеи все лучше и лучше. И он никогда не отправлял ничего, что могло бы быть истолковано как флирт или двусмысленность. Для самого большого плейбоя Голливуда он был удивительно сосредоточен на бизнесе с ней. Из-за этого, помимо его идей, у нее было искушение уступить. Но она всегда говорила «нет», хотя и не знала почему.

– Что хотела вчера Дженна? – спросила Тарин, листая последний выпуск журнала «People», слегка крутясь на стуле, так что он скрипел.

– Одолжения, – ответила Мэл с намеком на улыбку. – У них будет благотворительный гала-концерт для детей больных раком в Чикаго через неделю, а фотограф, которого они наняли, отказался.

Скрип прекратился, и Мэл оглянулась, чтобы увидеть впивающуюся в нее глазами Тарин.

– Что? – спросила Мэл.

Тарин нахально сузила глаза.

– Ты подобным не занимаешься.

Мэл пожала плечами, ее щеки покраснели.

– Да, но это Дженна. И это Чикаго. Помнишь, по дороге на озеро я упоминала родственницу, ту, что умерла? Ее звали Эмили. Наша троюродная сестра. Ее отец был кузеном с нашими отцами, мы выросли вместе. Ее смерть стала для нас трагедией, я никогда этого не забуду. Поэтому, когда Дженна уточнила, могу ли я сделать это для ее фонда…

– Это так мило, Мэл, – сказала Тарин с нежной улыбкой. Затем ее глаза сузились. – Деловой стиль?

– Ага.

– И что ты наденешь?

Мэл рассмеялась и покачала головой, возвращаясь к компьютеру.

– Белую блузку и юбку-карандаш. Я работаю, а не гость. В реальной жизни нет дизайнерского дня.

– Но ты должна быть в платье!

– Нет.

– Какая же ты зануда, – выдохнула с отвращением Тарин. – Хотя бы надень сексуальные туфли.

– Посмотрим.

Голос Эшли прорвался внутрь.

– Простите, мисс Хадсон?

Мэл вздохнула и повернулась к девушке в дверях.

– Эшли, как я просила, чтобы ты меня называла?

Лицо Эшли стало красным, она улыбнулась, пряча прядь клубничных светлых волос за ухо.

– Прости. Мэл. К тебе клиент.

– Еще веселья? – спросил Дэн со вспышкой улыбки, жуя соломинку от кофе. – Пожалуйста, скажи, что мы поедем в крутое место.

– Заткнись! – Тарин зашипела, сдвинув шляпу на голове. – Веди себя хорошо, если хочешь поехать в Англию.

Дэн посмотрел на нее и вынул соломинку изо рта.

– За такие слова я не куплю тебе ужин вечером.

Тарин высунула на язык, а Мэл подмигнула. Значит, они все еще были вместе. Интересно. Помощники никогда не обсуждали свои отношения, и пока рабочее место было полупрофессиональным, ей было все равно. Мэл повернулась к Эшли, которая, как всегда, выглядела смущенной.

– Кто там? Что сказали?

Эшли посмотрела на блокнот в руке.

– Одри Макинтайр.

В комнате повисла тишина. Стул не скрипел, никто не дышал, даже холодильник в задней части перестал жужжать.

Мэл с трудом сглотнула.

– Прими сообщение.

Эшли вздрогнула и вытерла ладони о джинсовую юбку.

– Я не могу. Она здесь... внутри.

Если абсолютная тишина могла бы быть более тихой, то была бы.

Мэл вдохнула, выдохнула и откинулась на спинку стула. Она в состоянии это сделать. Она долго и упорно думала об озере Лур и о том, что там произошло, и поняла, что была неправа, думая, что Хантер на самом деле не был в нее влюблен. Она не была достаточно глупой или наивной, чтобы повестись на ложь. Все было по-настоящему, но просто этого было недостаточно.

Какую бы боль он ей не причинил, Хантер Макинтайр был хорошим человеком и не стал бы бегать с ней ради забавы. Она могла утверждать, что получила все, что хотела, но это было бы ложью. Ее сильно ранили, но боль угасла. Начался период принятия действительности. Он не хотел обидеть ее, просто поступил так, как она ожидала с самого начала. Он ушел с тем, что вписывалось в мир, которому принадлежал. И она не могла винить его за это.

Это все еще больно, и она все еще плакала иногда, но все налаживалось. Она все еще периодически вспоминала детали, позволяя слабому эху эмоций выходить наружу, не ненавидя его. Честно говоря, она никогда не сможет его возненавидеть.

Кроме того, он совсем перестал звонить. Все действительно закончилось. Пора двигаться дальше.

– Мэл, – пробормотала Тарин, но та покачала головой и протянула руку.

– Она сказала, что ей нужно? – поинтересовалась Мэл, пытаясь держать Голос ровным.

Бедная Эшли понятия не имела, что происходит, и вдруг занервничала.

– Эм, у нее некоторые вопросы и опасения по поводу фотографий курорта Rambling Ridge.

Значит, у Одри тоже была доля в компании. Это имело смысл. Дело в бизнесе. С этим она может справиться.

Мэл кивнула и слабо улыбнулась.

– Окей. Скажи ей, что я сейчас подойду.

Эшли облегченно вздохнула и вышла из комнаты.

Мэл медленно встала со стула и подошла к новому зеркалу в ванной. Она выглядела сегодня как профессионал – темные джинсы, белая майка с бледно-розовыми лямками, минимум аксессуаров и легкий макияж. Волосы были затянуты в свободную булочку, но выглядели достаточно чистыми. Она была фотографом, а не генеральным директором. Кроме того, ей не нужно было беспокоиться о том, что Одри Макинтайр думает о ней.

Верно?

Она сделала короткий вдох, вернулась в офисное помещение, избегая взглядов Тарин и Дэна, оба из которых окликнули ее, и направилась к передней части студии с колотящимся о ребра сердцем.

Одри Макинтайр, такая же прекрасная, как и на фото, сидела в приемной на стуле нога на ногу, качая пятками и глядя в окно. Она была одета в вересковое платье до колен, судя по всему Ральфа Лорен, и оно ей идеально шло. На одной ноге от колена был еле заметный, но обширный шрам, от вида которого у Мэл перехватило в горле.

Она не прятала его. Явно не считала это нужным.

– Мисс Макинтайр, – поприветствовала Мэл с улыбкой, входя в комнату.

Одри повернулась и улыбнулась со сверкающими голубыми глазами.

– Мисс Хадсон, – она встала и протянула руку. – Очень приятно с вами познакомиться.

– Зовите меня Мэл, пожалуйста, – попросила Мэл, принимая рукопожатие.

– Тогда зови меня Одри, – и снова с идеальной улыбкой

Мэл кивнула, даже когда в животе сжалось.

– Хорошо, Одри. Присаживайся, пожалуйста.

– Вообще-то, – нерешительно начала Одри, – не возражаешь, если мы выйдем поговорить? Я умираю с голоду, а от вида кафешки через дорогу просто слюнки текут.

Это была необычная просьба, но Мэл не хотелось оскорблять ее отказом.