— По твоим словам, следующие девять с лишним веков, я буду не вознесённым ангелом, без всех преимуществ? — Он натянул встревоженное выражение лица. — Можем мы хотя бы начать с оливковой ветви между Азаготом и Советом? Он очень зол на меня, и если я смогу договориться о сделке, в глазах братьев, сестёр и отца, моя должность укорениться законной.

Она всерьёз восприняла его прогон, и Хок поразился, когда она кивнула.

— И какую же оливковую ветвь ты хочешь протянуть ублюдку?

Хок усмехнулся.

— Тебе это не понравится.

Ей не понравилось. Но он всё равно достал эту ветвь.

Хокин крепко держал Аврору за руку, когда перенёсся в Шеул-Гра. Она праймори и не должна находиться здесь, но он получил разрешение от Совета нарушить это правило один раз. И Совет был удивительно спокоен на этот счёт. Может, уже смягчили требования.

— Уверен, что отец не станет возражать против нашего присутствия? — спросила Аврора, когда они сошли с площадки.

Он не был на сто процентов уверен, но не хотел заставлять её переживать.

— Всё будет хорошо. Ему придётся привыкнуть к моему присутствию, так как теперь я связь между ним и Советом.

Они прошли через двор и поднялись по гигантской лестнице, ведущей в особняк Азагота, у входа встретились с Эмерико.

Хокин пару секунд раздумывал, повести ли себя мило… или вырвать лёгкие Рико через грудину так, как его крылья рвутся на волю? Через мгновение, он прижал сводного брата предплечьем за горло к стене здания. Поведёт себя мило, но только потому, что Аврора больше не должна видеть насильственную сторону Хока.

— Кусок дерьма, — ровным голосом проговорил Хокин. — Ты сдал меня Совету.

— Да.

Хокину пришлось отдать парню должное за откровенность.

— Я не хочу знать почему, просто скажи, что получил взамен?

Рико широко улыбнулся.

— Чистый лист. Все грехи смыты. Прости, дружище, но в прошлом у меня была пара косяков, за что можно было бы мне отчекрыжить крылья, и нужно было дать совету что-то такое вкусное, чтобы меня простили.

Как бы Хокину не претил ответ, он понимал Рико. Цель каждого Мемитима — вознесение, и если неудача означала провести вечность в человеческом мире… или того хуже, каждый ангел сам за себя. Это Хокин тоже хотел изменить.

— Ублюдок, — прорычал Хокин, отстраняясь от Рико. — Держись от меня подальше, брат, а если подставишь того, кто мне дорог, будешь иметь дело со мной.

Он расправил крылья, такую силу его брат поймёт.

Хок ещё не разобрался с новыми силами, но уже знал, что они гораздо обширнее и могущественнее всего, что Рико мог даже начать понимать. Рико кивнул, низко опустил голову и сбежал, словно крыса.

— Мне жаль, что тебе пришлось с этим разбираться, — проговорила Аврора, беря его за руку и ведя по особняку к кабинету Азагота. — Ты в норме? Не могу вообразить, чтобы родной брат меня предал.

— В норме. — Он ей улыбнулся. — Правда. Я веками разбирался с говнистыми братьями и сёстрами. Рико — ярый пример человеческого воспитания и правил Мемитимов, которые настраивают нас друг против друга. Но всё изменится, и только это важно.

Они остановились у двери в кабинет Азагота, и Хокину пришлось сдерживать нервных бабочек, когда постучал. Спустя мгновение, дверь в кабинет открылась, и они вошли внутрь. Азагот и Лиллиана сидели у камина в больших креслах. В глазах Лиллианы читалось любопытство, и Хокин не мог понять, какого хрена его отец думал. Азагот же сидел с непроницаемой маской на лице. Этот парень уделал бы всех в покер.

— Слышал, ты получил повышение, — протянул Азагот без каких-либо эмоций и в голосе и в глазах.

Слухи разлетелись быстро. Хокин прямо из Совета направился к Авроре, которая убиралась после сражения, едва не разрушившего её дом. По крайней мере, Мэддокс забрал тело — пустую, изломанную оболочку, оставшуюся после гибели бладголема. Они приняли душ, занялись любовью, поели, снова занялись любовью, и теперь Хокин был готов встретиться с отцом после их ссоры.

— Официально, я представляю связь между Шеул-Гра и Советом, — сказал Хокин. — Но не смогу выполнять долг, если здесь мне будут не рады.

Наконец, непроницаемость Азагота дала трещину, пусть и слабую. Он лишь на мгновение округлил глаза.

— А с чего ты решил, что здесь тебе не рады? Я сказал, что выбор за тобой.

— Но и отговорить не пытался, — заметил Хок. — Тебе вообще всё равно.

Азагот рассмеялся.

— Если бы мне было всё равно, я бы тебе выбора не дал. Думаешь, я стесняюсь выгонять людей из своего мира?

— Нет, ни разу. — Лиллиана улыбнулась. — Поздравляю Хокин. Ты должен рассказать, как всё так получилось. Если я правильно понимаю, Совет создал для тебя должность и статус. Это… невероятно.

Так и было. Он всё думал, какую роль будет играть их с Авророй ребёнок в будущем, если Хокина вознаградили за его зачатие.

— У меня есть ещё более невероятные новости, — продолжил Хокин, едва сдерживая волнение. Новости важные. Важнее послабления правил, разрешающих Мемитимам пить. Он протянул Азаготу свиток. Азагот сломал печать и начал разворачивать его.

— Что это?

— Первая партия имён и нужная тебе информация о месте нахождения твоих сыновей и дочерей, которые живут в человеческом мире.

Хокин сомневался, что когда-либо видел Азагота шокированным. Сейчас, да. Пергамент дрожал, пока Мрачный Жнец смотрел на него, и когда Лиллиана потянулась к руке Азагота, он притянул её себе на колени. И просто обнимал какое-то время, пристально глядя на свиток, его грудь вздымалась под щекой Лиллианы.

— Я не… — Он откашлялся и посмотрел на Хокина. — Не знаю, что сказать.

— Это впервые, — проговорила Лиллиана, но улыбалась. В её глазах сверкала благодарность, а когда кивнула, говоря Хокину спасибо, тот был рад. Он не знал, как она отреагирует, ведь много маленьких детей, чьи лица, словно напоминания о союзах её супруга с другими женщинами, собирались вторгнуться на её территорию. Он понимал, что Лиллиана будет рада за Азагота.

Азагот, очень медленно, словно под весом эмоций, подошёл к Хокину.

— Спасибо, — грубо проговорил он. — Это… невероятно.

— Не пойми неправильно, — но я удивлён, что это так важно для тебя. В основном, ты едва ли замечаешь нас, так зачем приводить ещё больше детей?

Азагот посмотрел на Лиллиану, которая ободряюще улыбалась. А когда обернулся к Хокину, во взгляде Жнеца было тепло. Не пламя злобы, а искреннее, тёплое чувство.

— Слишком долго моя жизнь была лишена смысла, — проговорил Азагот. — У меня были обязанности, но не жизнь. Лиллиана вернула мне жизнь, а сыновья и дочери добавили искры. Я считал, что мне нет до этого дела, но как оказалось есть. Просто, мне нужно помнить, что не стоит сопротивляться.

Хокин не понимал, о чём Азагот говорил, но Лиллиана понимала, и, видя радость в её чертах, мог поклясться, что заметил волнение. А может, у него разыгралось воображение.

— Я так понимаю, что на подходе у Азагота новый внук? — поинтересовался Лиллиана, подходя к ним. — Поздравляю. Полагаю, теперь у вас много работы.

Аврора яростно закивала. Им ещё предстояло выяснить, где они будут жить, пока дом Авроры ремонтируется, составить планы на ребёнка, и до того, как малыш появится на свет, нужно узнать друг друга лучше. Он станет наслаждаться каждой секундой изучения Авроры… и физически и эмоционально

— Рад за тебя, — проговорил Азагот, а затем, шокирующим движением, притянул к себе Хокина в объятие, пусть краткое, но крепкое. — Я горжусь тобой.

У Хокина защипало глаза. У него никогда не было родителей. Даже после того, как он перебрался сюда, Азагот больше проявлял себя приказчиком, а не отцом.

Его любовь была мимолётной, неосязаемой, словно призрак. Хокин чувствовал её время от времени, но она так быстро исчезала, что приходилось гадать, ни почудилось ли?

Сейчас же, сомнений не было. Впервые в жизни, Хокин ни в чём не сомневался. В это мгновение, жизнь была прекрасной.