— Ты боишься наказания?
Он вновь фыркнул.
— Плевать я на него хотел. Меня уже тошнит от правил и прочей ерунды.
— Тогда в чём дело?
— Знаешь что? — спросил он, вплотную подойдя к ней. — Ни в чем. Абсолютно ни в чём.
Потому что, шло бы оно всё. С момента, когда оказался на тёмной парковке и вмешался в похищение Авроры, знал, что искушает судьбу. Он говорил себе, что не возражает против защиты убийц, маньяков и прочих людей, но теперь мог признаться, что с годами в сосуде, где хранил равнодушие, образовалась трещина. А когда увидел Аврору, эта трещина начала расширяться, пока сосуд полностью не разбился, как бутылка водки.
Аврора застонала, когда Хок вновь принялся её целовать, и начала отступать, пока не наткнулась на подоконник. Хокин давно не занимался сексом, но учиться этому необходимости не было, нужно лишь проявить инициативу. Не разрывая поцелуя, Хокин накрыл ладонями грудь Авроры, задевая большими пальцами соски. Аврора выгнулась и прижалась сердцевиной к его паху.
— На нас ещё слишком много одежды, — прошептала она ему в губы, и Хок был с этим согласен.
Он чаще задышал, опустив руки на пояс джинсов Авроры, пока она сражалась с ширинкой на его штанах. Когда она расстегнула и приспустила с него штаны, налитый и изнывающий член Хока оказался в её руках. Хокин едва не кончил прямо в тот момент.
— Тише, вейдмочка, — проскрежетал он. — Мой запал так давно подожжён, что очень быстро догорит…
Аврора внезапно опустилась на колени, спустила джинсы Хока до колен и вобрала член в рот до самого основания. Головка упёрлась в стенку горла, и Хокин вскрикнул от чистейшего удовольствия.
— Что ты делаешь? — спросил он, когда она языком гладила его от головки до основания и обратно. Затем сильно втянула в рот и выпустила член со звуком, как пробка выскакивает из бутылки.
— Снимаю напряжение. Кроме того, тебе нужно как минимум два оргазма для полного эффекта магии.
— Серьёзно? — С этим он спорить бы не стал.
Она одарила его кокетливой, порочной улыбкой, которая так ей подходила.
— Нет. Я просто хочу отведать вкус ангела на пике удовольствия.
Он бы рассмеялся, если бы не собирался дать то, чего она хотела. И ему нужно прикусить язык, сосредоточившись на боли, а не на удовольствии от того, как она ласкала мешочек руками и язычком головку члена.
По телу разлился адреналин, яйца напряглись, а в пояснице появилось покалывание, распространяющееся по системе. Хокин близок к оргазму, так близок, что у него подкашивались ноги. Боясь, что упадёт на Аврору, он опёрся о стену. И не смел смотреть на эротическое зрелище того, как она сосёт его член, а закрыл глаза и сконцентрировался на ощущениях её горячего влажного рта. На том, как она кружила языком по головке, как прищипывала губами кожу на мешочке и члене и том, как пальцами ласкала чувствительную точку под яичками. И когда она нажала сильнее на точку, массируя и разминая мешочек, вибрация, непохожая ни на что испытанное в жизни прежде, пронзила тело, словно удар эротической молнии… и Аврора унесла Хокина на Небеса.
К чёрту правила. И вознесение не нужно, чтобы получить желаемое.
Он утопал в блаженстве, двигая бёдрами, пока Аврора водила по его члену кулаком, и, чёрт подери, Аврора и есть сами Небеса.
***
По опыту Авроры, когда парень кончал, нужна была минута передышки. Больше минуты, вообще-то. Поэтому была шокирована, когда спустя мгновение после оргазма, который послал её чувства в перегрузку, Хокин вышел из её рта, поднял её на ноги и разорвал штаны, словно они сделаны из бумаги. Его эмоции просачивались в неё, а гнев и боль превращались в позитивную силу гораздо быстрее, чем было хоть раз в её жизни. Обычно негатив уходил дольше, иногда задерживался на несколько дней. Но энергия Хокина, как и всё остальное в нём, уникальны. Вызывали привыкание. Аврора хотела большего.
— Это было невероятно, — проговорил он, откидывая лоскуты джинсов и оставляя Аврору лишь в аквамариновых трусиках с чёрным кружевом… Но ненадолго, их он клыками разорвал. Она задрожала, несмотря на пламенное желание, которое текло по венам, угрожая спалить их обоих.
Он положил руки ей на бёдра, и раздвинули их, уложив Аврору на подоконник. Он осмотрел тело Авроры и в его изумрудных глазах вспыхнул эротический свет. Он собирался… Да-а-а-а-а.
Он проник языком в её тело, затем прошёлся кончиком по набухшим складкам, и Аврора закричала, его имя сотрясло маленькое пространство комнаты, и она почувствовала, как он улыбнулся.
— В этом опыта у меня мало, — хриплым голосом признался он, овеяв горячим дыханием внутреннюю сторону её бёдер, — но быстро учусь.
И в качестве доказательства, втянул в рот её клитор, нежно посасывая. После чего, ориентируясь на вздохи и стоны Авроры, принялся ласкать, прищипывать, прикусывать, доставляя удовольствие. Авроре же пришлось закусить подушечку ладони, чтобы не закричать. Оргазм обрушился на неё внезапной волной, разрывая мир на кусочки и сплетая их воедино вновь, когда Хокин поднялся по её телу и устроился между ног.
Когда он успел снять штаны?
Впрочем, это не важно, особенно, когда он по-собственнически смотрел на Аврору из-под полуопущенных век. Господи, благодаря этому взгляду, он мог получить всё, что хотел.
Абсолютно всё, кроме…
— Погоди, — выдохнула она. — Защита.
— Мемитимы стерильны. — Он прижался головкой члена к входу в её тело, но мешкал, ожидая разрешения. — До вознесения.
— Тогда, ладно. — Она откинулась на толстое, непрозрачное стекло и раздвинула ноги шире. — Именно это я и хотела услышать.
— Проклятье, — выдохнул он, входя в её тело. — Ты такая красивая, совершенная.
Нет, совершенно было то, как ласково он с ней обращался. Медленно скользил в её лоно, изящно растягивая и наблюдая за реакцией по выражению лица.
Войдя на всю длину, он обнял лицо Авроры руками, и впился в губы поцелуем. Она с нетерпением ответила, скользнув языком между его губ. Через несколько секунд поцелуй превратился в страстный и пылкий, вызывая одобряющий гул в груди Хокина.
Хокин двигал языком в одном ритме с толчками бёдер. В сердцевине тела Авроры нарастало напряжение. Она обхватила Хокина ногами за талию и удерживала там, где хотела Идеально. Просто идеально. Как и всё, что связано с Хокином.
Аврора скользнула ладонями вверх по спине, которая успела зажить, к плечам, очерчивая гладкую мускулатуру и наслаждаясь мягкостью кожи. Это её игровая площадка, и когда с каждым толчком Хокин возносил её наслаждение на новую высоту, она пальцами разминала все точки удовольствия в пределах досягаемости, наслаждаясь стонами Хокина. Как массажистка, она знала все преимущества, а будучи смесью вейдьмы и демона секса, обладала уникальными знаниями, которые позволяли получить доступ к эрогенным зонам, о которых большинство людей даже не подозревало. И сейчас с точностью и мастерством использовала эти знания, упиваясь стоном Хокина, когда надавила на точку между третьим и четвёртым рёбрами. Или когда нажала на точку на плече, отчего Хокин содрогнулся всем телом и запрокинул голову, являя собой образ мужского экстаза.
— Ты меня убиваешь, — прошептал он. — Твою же мать, ты потрясающая.
Внезапно он подхватил её и, не выходя из тела, отнёс на кровать. Его сила вселяла благоговение. Задыхаясь от отчаянного желания, она притянула Хокина к себе, пока они не оказались грудь к груди. Аврора крепче сцепила ноги за его спиной, решив никуда его не отпускать в ближайшее время.
Да, она и раньше занималась сексом, и её натура суккуба была нацелена на удовольствие. Секс и магия несли освобождение. Но то, что происходило между ней и Хокином выходило за все рамки.
И да, началось всё, как способ помочь ему избавиться от негатива и боли, которые отягощали, но теперь речь шла о том, чтобы отдать ему частичку себя.
А такого с ней прежде не происходило.
Он глубоко толкнулся в неё, затем несколько раз быстро и неглубоко проник, задевая самые чувствительные точки. Аврора выгнулась навстречу, вбирая его толстый член так глубоко, как только могла. Впиваясь в его спину ногтями, она не могла отвести взгляд от лица Хокина. На его лбу блестели бисеринки пота, линия подбородка являла мужскую красоту, а губы, которые подарили столько удовольствия, были приоткрыты из-за судорожного дыхания. В этот момент, казалось, Хокин был и ангелом и демоном, потому что его действия несли в себе столько порока, но это было так потрясающе.
