Физику я когда-то знал хорошо, но основательно подзабыл, мне помогала Катя, когда-то учившая этот предмет. По вечерам она, усталая, садилась со мной за стол, делать уроки, которые я иногда не успевал приготовить, гоняя в футбол с приятелями.
Сегодня Кати долго не было. Я разложил тетрадь с задачей по физике, и мучил её. Пробовал по — всякому, но что-то не получалось. Звонил ребятам, они тоже не могли решить, потому что обычно списывали у меня.
— Маша, приходи ко мне, Катя не звонит, мне скучно.
— Не могу, Тошка, мама дома, Алёнка с Женькой, прикрыть некому, к тебе не отпустит.
— Какие-то глупости, — ворчал я, — с взрослым мужиком оставляет, с мальчиком боится.
— Мальчики всякие бывают! — сказала Маша.
— А то ты меня не знаешь!
— Знаю я тебя, — почему-то вздохнула Маша, — пока, мама что-то зовёт, — и отключилась. А я тупо посмотрел в тетрадку, и решил завтра встать пораньше, попросить Катю подсказать решение.
Разделся и лёг, пока на улице светло. Забрался под одеяло, представил, что, Катя на кухне, готовит обед на завтра, улыбнулся и заснул.
…Снится мне, что Сашенька кричит, не переставая, я ношу её на руках, а она не перестаёт плакать, и горячая такая!
— Тонька, уйми свою…, или выйди за дверь! — крикнула мне Катя из своей спальни. Какое, за дверь?! Там дождь, ветер.
— Что ты, маленькая? — шепчу я Сашеньке, — успокойся! — но дочка не успокаивается, плачет.
— Пойду, придушу выродка! — услышал я голос Катиного друга, и ко мне в комнату ворвался голый Катин друг.
— Дай сюда! — протянул он руку, — Я еле уклонился.
— Давай! — схватил он меня за плечо. Я увернулся и пнул его изо всей силы между ног. Друг с воем отлетел от меня, стал кататься по полу.
Я уложил Сашеньку в кроватку, загородил её своим телом. Катин друг поднялся, в его руке уже был нож. Он кинулся на меня, я отобрал у него нож, и рукояткой стукнул по лбу. Друг растянулся на полу и затих. На шум вышла Катя с помятым лицом, из-под накинутого халата выглядывали опавшие груди.
— Что здесь происходит? — спросила Катя, — зачем ты избил Урана? Уранчик! — заголосила она, пытаясь приподнять тело, — Помоги, что стоишь? — закричала она на меня. Я достал из кроватки плачущего ребёнка, стал укачивать. Катя подошла ближе, я отодвинул дочку.
— Да не трону я твою… дай, на твоих руках потрогаю. О, у неё жар!! Положи её в этот бокс, это детский лечебный бокс, тупая ты скотина! Клади, говорю.
Я положил Сашеньку в бокс, голенькую. Катя активировала бокс, опять хотела приказать отнести её друга во взрослый лечебный бокс, но я сжал её горло.
— Если с Сашенькой что-нибудь случится, придушу, тварь! — сказал я. Катя обмочилась от страха, я бросил её на пол, и она поползла к своему другу, а я занял позицию у дверей, вынув нож…
Я опять подскочил от ужаса, но не стал кричать, чтобы не разбудить Катю. Вдруг она дома?
Решив проверить, встал и пошёл в туалет. Выйдя оттуда, приблизился к двери Катиной спальни, прислушался. Судя по характерным звукам, Катя была дома, и не одна.
На цыпочках я двинулся к себе, подумав, что опять им не нашлось подходящего места. Если привела тихонько, пока я спал, значит, и уведёт незаметно. Когда проснусь, никого уже не будет.
Ложась спать, порадовался за Катю, судя по звукам, ей было приятно, а то жаловалась, что делать это всегда противно и больно.
Утром я встал пораньше, меня разбудили часы. Пошёл, почистил зубы, умылся, потом сел на кухне завтракать, ожидая Катю.
Вместо Кати на пороге нарисовался молодой человек в трусах. Я застыл, забыв жевать. Мои, и без того огромные глаза, открылись ещё больше: парень засунул руку в трусы, и что-то там искал.
Шагнув внутрь, увидел меня.
— О! Брат, что ли, так похож? — вынул руку из трусов и протянул её мне, — Привет!
Еле сдерживая рвоту, я быстро обогнул его, надвинул на ноги сандалики и бросился из квартиры.
Выбежав на холодную улицу, пошёл к лавочкам. На одной из лавочек кутался в куртку Дима.
Я сел рядом, подобрав ноги и привалившись к другу.
Дима снял куртку, мы накрылись ею, прижались друг к другу, согреваясь.
Я выскочил в одной майке и шортах. Хорошо, что у меня привычка ключи утром сразу вешать на шею, иначе не знаю, как бы попал домой.
Так мы просидели долго, пока не раскрылась дверь, и оттуда вышел тот молодой человек.
Увидев нас, подошёл:
— Извини, парень, что напугал, — я спрятал лицо на груди у Димки.
— Иди отсюда, мразь! — с такой ненавистью сказал Димка, что парень отшатнулся.
— Я-то тут причём, она меня сама пригласила!
— Пошёл вон! — крикнул Дима, — И парень почти убежал.
— Тоша, он ушёл, — сказал Дима, ласково прижимая к себе моё дрожащее тельце.
Немного успокоившись, я сказал Димке «спасибо», и пошёл домой.
Открыв дверь ключом, зашёл на кухню, и остановился на пороге.
На столе стояла почти пустая бутылка вина, за столом сидела Катя, в халате, неумытая, с размазанным макияжем. Взяв сигарету, она пыталась закурить.
— Катя, не смей! — крикнул я.
— А, явился! — увидела меня Катя, — Ты, что моих клиентов пугаешь?
— Катя, ты что делаешь?! Я просил тебя не пить вино, а ты ещё и куришь?!
— Не командуй здесь, малыш.
— Ты… Ты похожа на проститутку! — крикнул я.
— А я и есть проститутка! — воскликнула Катя, — Я его сняла не для дела, а для удовольствия!
Мне по щекам, будто тёркой провели:
— Мужа не стесняешься, ребёнка бы постыдилась!
— А мой муж ребёнком прикидывается, вот и приходится водить, кого попало. Ма-ма! — передразнила она меня.
У меня от лица отхлынула кровь. Я медленно повернулся, и пошёл к себе в комнату.
Там, совсем раздавленный, опустился на стул. Эту женщину я когда-то любил больше жизни?
Я смотрел на тетрадь с задачкой, которую надеялся решить с помощью Кати. Зачем мне это надо?
Через полчаса зашла Катя, уже умывшаяся, похожая на девчонку лет шестнадцати.
— Ну, что сидишь? Собирайся в школу.
— Зачем? Я так надеялся, что ты другая. Немного, но другая. Сегодня Тоник мне сказал, что, Катя с твоим другом Ураном хотели задушить Сашеньку, потому что она плакала и мешала им спать. Предательница. Ты тоже предательница! — у меня уже бежали слёзы. Я смахнул на пол всё, что было на столе, и закричал на Катю:
— Убирайся! Я ненавижу тебя! Ты сломала жизнь мне там, ломаешь здесь! — я уронил голову на руки и безутешно разрыдался. Катя ушла, потом вернулась, поставила на стол стакан.
— Перестань биться в истерике, выпей воды. Я взял стакан и выпил. Тут же меня повело.
Катя успела подхватить меня, взяла на руки, стала напевать колыбельную, и я заснул.
Проснулся я на другой день утром. Чувствовал себя хоть и муторно, но сносно, биться головой об стенку не хотелось. На столе всё было аккуратно сложено, задачка решена.
Я пошёл в туалет, потом умыться, собрался позавтракать. На столе лежала записка:
«Я вчера позвонила в школу, сказала, что тебе нехорошо. Сегодня можешь идти. Я пока поживу у друга. Уходим пятнадцатого».
Я перечитал записку, раз пять, прежде чем до меня дошёл смысл. «Поживу у друга»! А я?! Она же знает, что я жутко боюсь одиночества и темноты! Предательница!
Из-под хлебницы торчали деньги. Всё. Я упал на стул, хотелось выть. Такие счастливые дни кончились настолько страшно.
«Впервые, что ли? — задавал вопрос внутренний голос, — пока ты с Катей, так и будет: то счастье, то горе». Надо с ней завязывать. Всё равно мы не ровня, у меня есть новая пара, к которой могу уйти прямо сейчас. Я посмотрел в сторону двери. Проход работал.
Но я не ушёл, потому что была ещё Маша, и скоро у неё день рождения. Сегодня же посмотрю для неё подарок. А потому пойду сейчас в школу, попрошу Димку ночевать у меня.
Какое сегодня число? Тринадцатое, четверг.
Я переоделся в школьную форму, всё ещё летнюю, вышел во двор, сел на лавочку, ожидая одноклассников.
