Оуэн был непривычно молчалив — гости в старинной одежде его смущали. Лерой сосредоточенно ел. Сегодня у него был урок фехтования, и мальчик успел как следует проголодаться.
За большим столом оставалось достаточно свободных мест. На один из стульев запрыгнул Сесс и с любопытством заглядывал Лерою в тарелку.
Томас старался есть медленно и как можно более прилично, но ему казалось, что получается у него гораздо хуже, чем обычно. Это раздражало, и младший Шарп смотрел строго в тарелку.
Эдвард почувствовал со старшего из мальчиков запах другого мира и другого солнца и удивился. Ребёнок просто ходил из мира в мир? Один? Без сопровождения взрослых? Странные обычаи в этом двадцать первом веке.
Закончив с горячим, Лерой отодвинул тарелку, дождался, пока дух положит ему салат и спросил у Грена:
— Пап, можно я в субботу заночую в Ночной Вероне? Меня пригласили отпраздновать там Самайн.
— А Хэллоуин? — мгновенно огорчился Оуэн.
— Так он в пятницу, — сказал Лерой. — В пятницу и пойдем.
— Будет здорово! — пообещал мгновенно повеселевший Оуэн. — В крайнем доме на перекрестке такие классные украшения делают! Тебе понравится. Там куча скелетов будет.
— А у кого ты заночуешь? — спросил Грен.
— У Джульетты.
Томас дождался чая и попросил того козьего сыра, который уже пробовал. Его всё время что-то либо раздражало, либо беспокоило, но он никак не мог понять — что. То есть присутствие отца и детей его раздражало точно, но не это было главным.
— Эшу придёт завтра? — тихо спросил Эдвард Грена.
— Да, к полудню, — ответил тот. — Вы заглядывали к Люсиль? Духи докладывают, что она перешла в фазу быстрого сна — вероятно, скоро проснется.
— Нет, я просто слышал, что она спит, — старший Шарп прислушался к звукам дома и тому, что говорил огонь, допил чай. — Благодарю за ужин. Томас, я в комнате твоей сестры.
Эдвард поднялся, поклонился дамам и ушёл. Младший Шарп проводил его недобрым взглядом. Эдит успокаивающе положила пальцы на его руку. Погладила заживший шрам.
— Спасибо за ужин, — сказала она. — Томас, пойдем в мою комнату? Я хочу показать тебе ту электронную книгу.
— Да, — Томас невольно вздрогнул от неожиданности, — благодарю.
В комнате Эдит он рухнул в кресло, ухватил себя за волосы, дёрнул.
— Со мной что-то неладно, — признался младший Шарп. — Эдит, ты себя хорошо чувствуешь?
Эдит прислушалась к себе.
— Я боюсь Люсиль, — призналась она. — И… скорее бы пришел этот Эшу. Я готова даже пожертвовать волосами. Потому что когда я думаю о Люсиль… — Эдит покачала головой. — Кажется, я ее ненавижу. Прости.
— Не за что извиняться, — Томас поднялся, отошёл к окну, опёрся о подоконник. — Я сам в ужасе. Вся эта история — хуже клубка ядовитых змей. Как мы справимся с ней, Эдит?
Эдит подошла к нему, обняла сзади.
— Мы справимся, Томас. Главное — никогда не возвращаться в Багровый пик.
— Знаешь, — младший Шарп развернулся в её объятии, обнял в ответ, — меня просто разрывает от любопытства — на две части. С одной стороны — все эти технические новшества. Помнишь тот крестик в небе — это самолёт. Мир совсем другой, полон совершенно других идей. У нас таких нет. Ещё нет или совсем нет — не знаю. С другой стороны — тот, кто я есть, о чём я никогда не знал. Магия, огонь, с которым надо здороваться, возможность доехать верхом из мира в мир! Как выбрать?
— Мне здесь нравится, — призналась Эдит. — Туу-Тикки мне столько всего рассказала и показала! Мне кажется, здесь мы сможем… не знаю даже, как это назвать… Раскрыть свое предназначение? Ты бы мог изобретать новые машины. Грен покажет тебе, как путешествовать из мира в мир. Научиться быть сидхе мы можем и здесь. Можем даже выбрать, хотим бы быть сидхе или остаться людьми. И… — она смущенно посмотрела на Томаса. — Знаешь, в этом мире женщины почти никогда не умирают в родах.
— Почему Грен? — удивился Томас. — Мой отец привёз нас сюда, он тоже это умеет. Эдит, ты уже смотришь так далеко вперёд? Дети? — младший Шарп с улыбкой повертел жену туда-сюда. — Маленькая деловая американская леди.
— Моя мама умерла от черной оспы, — тихо сказала Эдит, — а здесь ею даже никто уже не болеет. Никто не умирает от пневмонии или родильной горячки. Томас, мы с тобой женаты — как я могу не думать о детях?
— Прости, — Томас осторожно освободился из её рук и потянул в кровати. Сел сам и усадил жену рядом. — Я вообще ни разу не слышал о такой болезни — чёрная оспа. А ты хочешь иметь детей?
— Но они же все равно будут, независимо от моего желания, — удивилась Эдит. — Я замужем, мы… — она оглянулась на кровать. — Всегда так бывает.
— Да-да, всегда так бывает. Но ты — хочешь иметь детей от меня? Или пока мы не будем об этом думать?
— Хочу, — уверенно сказала Эдит. — Но точно не прямо сейчас.
Томас рассмеялся.
— Хорошо, не прямо сейчас. И даже не завтра! Где твоя волшебная книга?
========== 28 ==========
— Папа? — Люсиль сонно открыла глаза. — Ты приехал? Почему так светло? Уже утро?
— Кирэн, — Эдвард поднялся и подошёл к постели, взял дочь за руку. — Сейчас вечер, два часа до заката. Мы не дома. Как ты себя чувствуешь?
— Я болею, да? Так хочется кушать. Ты опять скоро уедешь? — Люсиль вздохнула. — Томми тоже болеет? Папа, он мне такую куклу сделал! А мама ее отобрала и кинула в камин, — на глаза Люсиль навернулись слезы.
— Да, твой брат болен, Кирэн. И нет, я не уеду. Ты долго болела, долго будешь поправляться, — Эдвард отвернулся и попросил караулящего духа. — Принесите ужин и слабый чёрный чай, благодарю, — повернулся обратно к дочери. — Можешь сесть сама?
Люсиль села, опираясь о кровать обеими руками. Недоуменно посмотрела на свою нижнюю рубашку. Откинулась на подушки.
— Папа, а почему тут все такое деревянное? Это хижина в лесу, да? Мама будет ругаться, что ты ко мне пришел. Она всегда ругается. Папа, почему у меня ее кольцо? — Люсиль с испугом уставилась на тяжелый перстень с багровеющим камнем и потянула его с пальца. — Отдай ей, а то она меня опять побьет!
Эдвард взял кольцо, перстень укусил его за пальцы.
— Кирэн, мы в Америке, в городе Сан-Франциско, помнишь, я рассказывал об этой стране? Твоя мама больше не станет ругаться. Ты хочешь в ванную?
— Прямо в ванную? А можно? Почему мама больше не станет ругаться? Она всегда ругается и бьет нас. — Люсиль потерла глаза кулаком и спустила ноги с кровати. — Она Томаса выставила за дверь на всю ночь за то, что он вырезал мне куклу. Он так плакал…
Опираясь на руку отца, Люсиль дошла до ванной. По дороге она все время вертела головой, рассматривая дом. Ее покачивало от слабости, пару раз она едва не упала, запнувшись о собственный подол.
— Папа, — спросила она, обернувшись, когда Эдвард распахнул перед нею дверь, — а почему эта собака за нами идет? Она злая, папа, прогони ее!
— Собака охраняет, чтобы твоя болезнь больше ни на кого не напала. Не бойся, — старший Шарп показал дочери, как тут включаются краны с водой и как сливать воду в унитазе, положил полотенце на видное место и вышел, прикрыв дверь.
Уже в коридоре Эдвард озабоченно потёр переносицу. Кажется, дочь ничего не помнила. Безумие ушло и забрало с собой лет двадцать пять её жизни.
Люсиль первым делом села на унитаз. Ее очень заинтересовала туалетная бумага, она ее даже понюхала. Папа сказал, что бумагу надо бросать в воду — так странно.
Она спустила воду несколько раз. Подошла к раковине умыться. Вымыла руки мылом, которое приятно пахло, вымыла лицо. Взяла щетку и начала причесываться. Волосы так запутались!
В какой-то момент она взглянула в зеркало и вскрикнула от ужаса.
— Папа! — закричала она. — Там в зеркале чужая женщина! Она страшная!
На крик дочери Эдвард едва не снёс дверь. Он знал, что в зеркалах порой водятся страшные женщины и не только женщины, а вот что Люсиль может испугаться сама себя, ему в голову не пришло.
