— Да, конечно.

Грен встал и обошел подвал. Тут пахло древесными опилками и гранитом, стиральным порошком, виноградной отдушкой ополаскивателя для белья и свежевыглаженной одеждой. А в углу так и лежала здоровенная куча черного песка, оставшаяся от одного из первых гостей. Грен жалел, что не застал того гостя.

Младший Шарп ощупал, обнюхал и чуть ли не попробовал печь на вкус. Заглянул внутрь, проследил дымоход.

— Это ведь всё промышленное производство? — спросил он Грена. — Сделано, гм… забыл это слово, конвейер?

— Все элементы — промышленное производство, — подтвердил Грен. — А целиком систему монтировали уже с учетом особенностей именно этого дома. Проект-то не типовой. Индивидуальный дизайн и все такое.

— Понятно. Я не буду трогать генератор, могу я изучить всё остальное?

— Да, конечно. Где-то тут должны быть инструкции к бытовой технике.

Сам Томас этого не знал, но у него, сидхе-полукровки и мастера, была спящая способность снимать информацию с предметов. Он долго копался в обоих стиральных машинах, изучил всю гладильную систему, климатизатор. Иногда он что-то бурчал себе под нос. Наконец выпрямился и озадаченно почесал в затылке. Мыслей и концепций оказалось слишком много, младший Шарп чувствовал себя объевшимся.

— Ты утомился? — спросил Грен. — Слишком много для одного дня, пожалуй.

— Это в самом деле много, — признал Томас. — Скажите, а что за крестики летают в небе?

— Самолеты, — улыбнулся Грен. — Реактивные самолеты, грузовые и пассажирские. Две войны очень многое сделали для развития авиации. Мир стал очень невелик и очень доступен — современному реактивному пассажирскому самолету достаточно двух суток, чтобы облететь всю планету по экватору. Когда Туу-Тикки летала отдыхать в Молдову, на перелет потребовалось, кажется, восемнадцать часов.

— Сделаю вид, что я понял, — младший Шарп с усилием растёр лицо ладонями. — Можно мне чаю и сэндвич?

— Да, конечно, — кивнул Грен. — Пойдем. Тебе какого чаю — черного, зеленого, улун? Прости, но их правда очень много и они все разные.

— Просто чёрного, — с некоторым ужасом ответил Томас. — Цейлонского или индийского.

— Хорошо.

Когда Томас и Грен поднялись наверх, духи уже заварили чай и накрыли на стол. Сэндвичи с олениной, индейкой, тунцом и лососем были красиво выложены на блюдо.

Грен понаблюдал, как духи разливают чай по чашкам, вдохнул аромат и заметил:

— Тут можно есть в любое время, когда захочется. Приказать духам приготовить горячее или просто выбрать что угодно в кладовой и холодильнике. Мало ли кто когда проголодается.

— Мы ходили есть ночью, — признался младший Шарп, выбрал ближайший сэндвич, он оказался с лососем. — Мне очень понравился ваш ледник с освещением.

— Он в вашем распоряжении, — улыбнулся Грен. — Если захочется какой-нибудь еды, которой у нас нет, просто скажи — постараемся достать.

Эдвард хорошо чувствовал время, и по его ощущениям в момент пробуждения день близился к закату. Старший Шарп прислушался к звукам и запахам дома. Голосов своих детей он не услышал, но зато кто-то играл на каком-то незнакомом барабане или парных бубнах. Эдвард подумал, что ему в этом доме предположительно жить до февраля, и хорошо ли это? То есть снять последствия запретной магии до конца — вне всякого сомнения хорошо. Но всё остальное… Он со всей определённостью не привык жить в доме, который принадлежал кому-то другому и законы которого установил не он сам. И в котором жили дети младше пятнадцати лет.

Эдвард вздохнул, отметая эти мысли, потянулся всем телом и поднялся. Правое плечо ещё ныло. После ванной он нашёл в шкафу свою одежду — и ту, в которой приехал, и привезённую в тороках, оделся и спустился вниз. Есть хотелось, как после длинной охоты.

В гостиной собрались все, кроме Люсиль и младшего ребёнка хозяев дома.

Томас заметил отца и поднялся с дивана.

— Добрый вечер, — поздоровался Эдвард.

— Добрый вечер, — улыбнулся Лерой и помахал Эдварду костистой ручкой Скелиты.

— Добрый вечер, — сказала Туу-Тикки. — Сейчас мы с Эдит досмотрим фильм — осталось минут пятнадцать — и будем ужинать.

— Томас, — Эдвард кивнул сыну и подошёл к свободному креслу. — Я забыл поздороваться с огнём, пока у меня были волосы. Теперь мне и дать ему нечего.

Младший Шарп посмотрел на отца вопросительно.

— В таких домах, как этот, нужно поздороваться с огнём, — объяснил Эдвард, — дать ему волос с головы, например.

— В самом деле? — Томас обернулся на Грена в поисках подтверждения или возражения.

— Да, все так, — кивнул Грен.

Младший Шарп неумело выдернул волосок из своей вьющейся гривы, подошёл к камину и бросил в огонь. Пламя одобрительно качнулось.

— В Аллердэйл-Холле внизу тоже большой камин, который всегда горел, в любое время года. У нас тоже дом, в который могут прийти любые гости? — осторожно спросил Томас.

— Не любые, — ответил Эдвард, — имеющие отношение к Охоте.

— К охоте?

— Если Люсиль не проснётся, можем поговорить после ужина, — предложил Эдвард. — Мне помнится, леди Эдит тоже хотела что-то узнать.

— Да-да, — ненадолго оторвалась от экрана Эдит. — Добрый вечер, сэр Эдвард.

Лерой пристроил Скелиту на плече у матери.

— Я придумал про нее новую историю, — сказал он. — Рассказать тебе?

— Вечером, перед сном, — предложила Туу-Тикки. — Хорошо?

— А мы с Оуэном будем сегодня что-нибудь смотреть?

— После ужина. Только не очень долго.

— Ну, час. Я нашел фильм про вскрытие крокодила. Хочу посмотреть.

— Главное, договоритесь с Оуэном.

— Я ему скажу, что крокодил — тот же дракон, только выродившийся, — хихикнул Лерой.

Туу-Тикки повернулась и поцеловала его в щеку.

— Собирай своих девушек, бери Оуэна и идите мыть руки к ужину.

Томас наблюдал за тем, как ведёт себя мальчик со странными куклами. Мальчик с куклами — это уже шокировало. Интересно, это тоже последствия тех двух войн, о которых говорил Грен? Женщины стали заниматься мужскими делами, а мужчины — освободившимися женскими? Младший Шарп покосился на отца, тот просто сидел и смотрел в огонь. Впрочем, когда по лестнице спустились оба ребёнка, и Туу-Тикки чем-то вроде футляра для монокля остановила изображение на плоском экране, Эдвард тут же отреагировал.

Оуэн напрыгнул на Грена, тот ухватил его за запястья, поднял и покачал в воздухе. Лерой смотрел на это с умудренностью взрослого. Туу-Тикки отложила вязание.

— Как захватывающе… — в задумчивости сказала Эдит. — Значит, это и есть современный синематограф?

— Одна из его частей, — согласилась Туу-Тикки. — Идемте к столу.

— Другая его часть — вскрытие крокодила, — фыркнул Томас, подходя к жене и предлагая руку.

— Это уже документалистика, — заметил Грен.

— Все равно у нас по биологии будет препарирование, — обыденно сказал Лерой.

Усевшись за стол, Оуэн посмотрел в свою тарелку и спросил:

— Индейка? Здорово. А на десерт?

— Мороженое, — ответил Грен. — И не забывай про овощи.

— Бу, — ответил Оуэн и принялся за еду.

На ужин подавали тушеную индейку с пряностями, цветную капусту к ней, овощной салат. Еще на столе были фрукты и сырная нарезка. Духи заварили свежий чай. Грен открыл бутылку красного вина.

— Калифорнийское каберне, — сказал он. — Сейчас время молодых вин.

— В нашем мире в Калифорнию перевезли лозы из Франции, которые во Франции потом погибли, — Эдвард посмотрел на игру вина в бокале. — Здесь тоже так?

— Нет, французские виноградники целы и здравствуют, — ответил Грен. — Но тут тоже подходящий климат. В долине Напа много виноградников. Мне здесь нравится, и местное вино я тоже люблю. Всем приятного аппетита.

До сих пор Эдит ела индейку только в День Благодарения. Запеченная, со сложной начинкой, эта птица ей не очень нравилась. Но тут индейку готовили иначе. Сочное пряное мясо и нежные овощи, салат, прекрасно оттеняющий вкус птицы — Эдит определенно пришлась по вкусу современная кухня. Она была легче и одновременны сытнее той, к которой она привыкла в отцовском доме, и ни в какое сравнение не шла с тем, что готовила Люсиль в Аллердэйле.