— Нужно снять проклятие, Томас. Чтобы что-то исправить, нужно избавиться от него.

— Хорошо. Я делаю всё, что вы скажете. Ради Эдит и моей сестры.

Эдвард кивнул.

— Если ты хочешь ещё что-то узнать, просто спроси.

Томас дёрнул плечом.

— Сейчас я хочу увидеть Эдит. Где она?

Томас спустился вниз в той же одежде, в которой старший Шарп привёз его из Аллердэйл-Холла — всё было вычищено и заштопано. Предупреждённый отцом, младший Шарп шёл босиком. Это было непривычно — ходить босиком по дому, по всему этому светлому тёплому дереву.

В гостиной по-прежнему играли арфа и флейта — мужчина в тёмной одежде сидел за арфой, рядом с ним был мальчик с флейтой. Ещё там, кажется, была женщина, но Томас увидел Эдит — и больше уже не видел никого. Она сидела в кресле, такая бледная и худенькая в толстом зелёном халате. Томас подошёл к её креслу и опустился рядом на колени.

— Эдит?

— Томас! — Эдит обрадовалась, прикоснулась к его щеке. — Ты правда жив! Я так рада!

Младший Шарп перехватил её ладонь, прижал к своей щеке, не отпуская.

— Как ты? Ты можешь ходить? Твоя нога?

Эдит пошевелила ногой.

— А знаешь, почти прошла, — удивленно сказала она. — Так быстро. И бок почти не болит. А ты? Твои раны? Знаешь, я ведь видела твой призрак.

— Всё зажило, — отмахнулся Томас. — Даже если так, сейчас я точно не призрак.

— Это чудесно, — снова улыбнулась Эдит. — Томас, я так рада. Но все так странно — этот дом, то, как мы здесь оказались, то, кто мы… Томас, Томас… Ох, скорее бы совсем выздороветь! Тогда можно будет снять проклятье. Вот только волосы…

— Волосы? — младший Шарп моментально впомнил чудовищный вид своего отца. — Боже! Эдит, мы можем поговорить наедине?

Эдит ненадолго задумалась.

— Пойдем в мою комнату, — предложила она и взялась за трость. — Туу-Тикки, можно нам того эльфийского вина? — спросила Эдит.

— Я распоряжусь, чтобы его подали тебе в комнату, — кивнула Туу-Тикки. — Можешь приказать духам, они поднимут тебя по лестнице.

— Я помогу, если ты позволишь, — Томас поднялся.

Эдит протянула ему руку, чтобы Томас помог ей встать.

— Ты иначе пахнешь, — заметила она.

— Правда? — младший Шарп поднял её на ноги. — Меньше глины?

Его всегда поражало, насколько лёгкой она была в его руках.

— И крови, — серьезно сказала Эдит, ненадолго прильнув к нему.

— Идём, — Томас посмотрел на хозяев дома. — Хорошего вечера.

— И вам, — отозвалась Туу-Тикки.

Эдит при поддержке Томаса медленно поднялась на второй этаж. Нога и правда уже почти не болела, но ощущения от гладкого теплого дерева под босыми ступнями были странные.

В своей комнате Эдит скинула халат — ей стало жарко. Под халатом было длинное трикотажное платье с высокой талией и облегающими рукавами. Под платьем не было ни корсета, ни нижней рубашки, только местные панталоны — трусики, как их назвала Туу-Тикки. Не было даже чулок, и Эдит чувствовала себя так, словно она не в одежде для выхода к людям, а в ночной рубашке. Впрочем, при Томасе она не смущалась. Он видел ее и менее одетой.

Эдит забралась на кровать с ногами, поправила подушки под спиной, попросила:

— Налей мне вина.

— Сейчас, — Томас разлил принесённое духами вино по бокалам, один протянул жене. — Тебе нравится здесь?

— Очень нравится, — призналась Эдит и пригубила вино. Показала книгу: — Вот, читаю роман про волшебника. Автор — женщина. Туу-Тикки рассказала мне так много интересного! И обещала показать город.

— Я должен был догадаться, — улыбнулся Томас, устроился в изножье кровати. — Эдит, я даже не представляю, как просить у тебя прощения за то, что сделал.

— Томас, — серьезно сказала Эдит. — Сколько у тебя на самом деле было жен? До меня?

Младший Шарп опёрся локтем о колено, в затруднении потёр рукой лоб.

— Я был уверен, что три. Но вспомнить могу только одну — от которой осталась собака. Я вообще сейчас плохо понимаю, что было на самом деле, а что нет. Эдит, ты бы видела, в какое чудовище превратился мой отец!

— В лысое? — невольно улыбнулась Эдит. — А ты знаешь, что хозяева этого дома — тоже сидхе-полукровки, как мы с тобой?

— Лысое — тоже. Чёрное! — Томас отпил вина, едва не поперхнулся. — Нет, не знаю. А это важно? Мы ведь не останемся тут навсегда.

Эдит в задумчивости посмотрела на него.

— Ты хочешь вернуться в Багровый пик?

— Ни за что! — решительно заявил младший Шарп. — Отец вернулся, пусть там и живёт. Я лучше проживу остаток жизни в Буффало. Да где угодно!

— А если так — то не все ли равно? Я могла бы зарабатывать на жизнь писательством. Здесь многие женщины пишут книги, даже сестра Туу-Тикки.

Эдит задумалась. Туу-Тикки впрямую не приглашала ее остаться в этом мире, но у Эдит отчего-то сложилось впечатление, что она не будет против.

— Впрочем, — твердо сказала Эдит, — давай отложим решения до того, как будет снято проклятие. Мы все равно будем здесь до февраля.

Томас посмотрел на жену.

— Ты так отличаешься от англичанок. Или вообще от людей? Эдит. Могу я… ты позволишь поцеловать тебя?

Эдит потянулась к нему. Положила руку на плечо, потом запустила ее в густые кудрявые волосы. Томас… Любимый. Родной.

Томас коснулся её губ, очень легко, очень нежно. Её доверие, её тепло — это было больше, чем он заслужил. Гораздо, гораздо больше.

========== 26 ==========

Так медленно и томно Томас не просыпался ни разу в жизни. С таким чувством уюта, радости, тепла, комфорта. Он не думал это словами. Просто тихое посапывание рядом, маленькая рука, по-хозяйски лежащая у него поперёк груди, тёплая коленка, упирающаяся ему в рёбра — он не променял бы этого утра ни на что во всем мире. Во всех мирах.

Они целовались допьяна, Томас опасался за заживающие рёбра жены и не позволил себе воспользоваться супружеским правом, но отказать себе в том, чтобы попробовать Эдит на вкус везде, он не смог. И теперь знал, что вкус её кожи на шее, под грудью, в шелковой складке бедра там, где сходятся ноги, на подъёме маленькой стопы — различаются. Но везде это была сладость его жены.

Младший Шарп осторожно повернулся, выбираясь из руки Эдит, та что-то сонно проворчала, запутавшись в своих распущенных волосах. Томас нагнулся, коснулся губами её виска и потянулся за своим халатом.

Было явно уже позже полудня. Среди ночи, проголодавшись от ласк и разговоров, они тихонько прокрались на кухню. Куда идти, показывала Эдит, до этого младший Шарп ел у себя в комнате. Она же показала странный местный ледник с дверью, в котором непостижимым образом зажигался свет. Томас слышал об опытах Тесла и турбине Парсонса, но электричество прямо в доме…

— Ммм… — сонно протянула Эдит. — Томас? Уже утро?

Она откинула волосы и открыла глаза.

— Уже день, — отозвался младший Шарп, — если не вечер. Я голоден, как стая баргестов. Как ты думаешь, что подумали о нас хозяева дома, когда мы не пришли к завтраку?

— Что мы спим, — сонно ответила Эдит и зевнула, прикрыв рот ладошкой.

Когда они наконец уснули, небо было еще темным и полным звезд, на лестнице горел неяркий свет, лампы на кухне вспыхнули сами, когда они туда вошли, а гостиная была освещена только отблесками пламени от камина. Было невероятно весело на цыпочках пробираться к холодильнику и выбирать еду — там было так много всего!

Эдит сквозь полуопущенные ресницы смотрела на своего мужа. Как он вчера был ласков и нежен! Она и не подозревала, что мужчина может быть таким. Она чувствовала себя королевой и драгоценностью одновременно. И подумать только, то, что делал Томас ночью, совсем не похоже на то, о чем шептались девочки в ее школе! Ни грубости, ничего, что могло бы ей не понравиться — только ласка и сладость.

Эдит прислушалась к своему телу. Нигде ничего не болело, не тянуло, вот только отчаянно хотелось есть — и в ванную.

— Мы спустимся сейчас, — сказала Эдит. — Только я сначала в ванную.