— Конечно, — Томас поднялся и принёс ей её халат с кресла. — Готова вставать? Как твоя нога?

Эдит протянула ему руки.

— Совсем не болит. Если мы уговорим хозяина дома сыграть нам вальс, я готова танцевать, — и она рассмеялась.

— О! — Томас легко поднял её на ноги, закутал в халат, одним движением подхватил на руки и сделал несколько танцевальных па. — Я надеюсь на благоприятный исход, леди Шарп.

Эдит снова рассмеялась. Этим утром ей все время хотелось улыбаться. Она обняла Томаса, приподнялась на цыпочки, легко поцеловала его в губы и скользнула к двери, пообещав:

— Я быстро.

В ванной нашлись расческа, зубная щетка и те влажные салфетки в круглой белой тубе, которую вчера показала Туу-Тикки. Зубы Эдит почистила коричневой пастой из тюбика — здесь не было зубного порошка. У пасты был сильный запах корицы. Мыло пахло какими-то травами, запаха салфеток Эдит не опознала.

Стоило бы принять ванну, но Эдит слишком хотелось есть. А странная стеклянная кабина с трубками, кранами и полочками — душ — была слишком странна, чтобы пускаться в эксперименты.

Эдит привела себя в порядок, старательно расчесала волосы. Полюбовалась выдавленными цветами и перышками на мягкой, как пух, туалетной бумаге. Подивилась сливной канализации. Потрогала листья стоящих на окне растений — она не знала ни одного из них. Не удержалась и перенюхала все бутылочки, которые стояли рядом с ванной. Воспользовалась стеклянным флаконом прозрачного дезодоранта. Мимоходом подумала о том, для чего нужна эта розовая странная бритва.

Когда она вернулась в свою спальню, постель была застелена, а Томаса не было. Наверное, тоже пошел умываться.

Эдит распахнула шкаф. Серый сарафан в клетку с белой кружевной отделкой, длинное тяжелое платье с короткими рукавами и пуговицами от ворота до подола из грубой синей ткани, рубашка с высоким воротом и длинными рукавами — такая же, какая вчера была на Туу-Тикки, только голубая, еще одна — белая. Вот белье — боже, какая все-таки непристойная вещь эти трусики! Но удобная, этого не отнять. Никаких завязок, никаких разрезов…

Отчаянно не хватало чулок. Эдит даже в самую жару никогда не ходила с голыми ногами. И хотелось собрать волосы в прическу, но у нее не было ни гребней, ни шпилек.

Она оделась, выбрав белую рубашку. Без корсета было непривычно свободно груди, особенно когда Эдит размотала повязку с ребер. Сарафан оказался не так длинен, как хотелось бы — приоткрывал щиколотки. Но здесь ведь сейчас так носят, и никто не сочтет такую длину неприличной.

Эдит оглядела себя в зеркало, поправила высокий воротник облегающей белой рубашки и вышла из комнаты.

Томас спустился следом за женой. Ему отчаянно не хватало сорочки на смену, зато он наконец-то нормально расчесался. Волосы неожиданно сильно отросли, странно, что щетина на щеках и подбородке не росла с такой же скоростью. Младший Шарп потратил некоторое время, рассматривая свои руки, но ничего похожего на то, что ему показал вчера отец, не обнаружил. Но ведь он сам видел этих отвратительных червей под кожей. Неужели на Эдит они тоже переползли? Томас сжал зубы. Возможно, они уже достаточно здоровы, чтобы тот неизвестный ему маг Эшу вытащил из них это?

Хозяева дома обнаружились внизу на диване, они совершенно неприлично обнимались, Томас отвёл взгляд, едва поздоровался. Лучше он посмотрит на знакомого рыжего кота.

— Добрый день! — улыбнулся Томасу Грен. — А мы как раз ждем вас к обеду.

Туу-Тикки высвободилась из кольца его рук и потянулась за трубкой.

— Да, вы, наверное, голодны, — сказала она. — Хорошие снились сны?

Томас и Эдит переглянулись. Сохранить нейтральный вид младшему Шарпу удалось с огромным трудом.

— Хорошие, благодарю, — ответил Томас. — Скажите, сэр Эдвард — он не уехал?

— Нет, он спит в своей комнате, — ответил Грен. — Он очень устал за последние сутки — дорога, потом работа с Эшу. Идемте, духи уже накрывают на стол.

— Кому чай, кому кофе? — спросила Туу-Тикки, поднимаясь. — Чай есть зеленый, есть улун, есть черный, есть белый…

Грен рассмеялся, поймал ее за талию, поцеловал в волосы.

Эдит подумалось, что они, все четверо, чем-то похожи. Все сидхе-полукровки, мужчины — высокие, черноволосые, светлоглазые; женщины — среднего роста, стройные, блондинки.

— Никогда не слышала про белый чай, — призналась Эдит. — Хотелось бы попробовать.

— Сейчас заварю, — пообещала Туу-Тикки. — Не доверяю духам заваривать чай. Томас, а тебе чай или кофе?

— Если можно, какао, — попросил младший Шарп, — или кофе со сливками.

Томас задумчиво разглядывал длинные волосы хозяина дома. В своём мире он видел такие только у индейцев во время путешествия по Америке. Да и вообще на его взгляд супруги были одеты очень странно. Женщина без нижней юбки, мужчина в одной сорочке. В доме ведь точно были дети, Томас помнил. Младший Шарп покосился на Эдит, на той было длинное платье без рукавов и гладкая рубашка под него.

— На обед рыба, дорада на соли, — сообщила Туу-Тикки, начиная колдовать над заварочным чайником. — Если кто-то не ест рыбу, можно быстро придумать что-то мясное.

Духи накрыли на стол — четыре рыбины на тарелках, с кружочками лимона, на листьях кружевной зелени, большая деревянная салатница, чайные чашки, кофейная чашка для Томаса, сливочник, высокие стаканы с водой.

Грен включил кофемолку. Ярко и сильно запахло хорошим кофе.

— Это «арабика» средней обжарки, — сказал он Томасу. — Добавить в кофе пряности? Мускатный орех, перец, имбирь, корицу?

— Корицу, пожалуйста, — ответил младший Шарп, наблюдая за жужжащей кофемолкой. — Простите, а что приводит в движение механизм?

— Электричество, — ответил Грен и кинул палочку корицы в джезву. — Внутри электромотор, который приводит в движение механические жернова.

— А что является источником электричества? Это переменный или постоянный ток? — Томас оживился.

Эдит села за стол, расправила на коленях льняную салфетку. Рыба пахла умопомрачительно. И была очень красиво сервирована. Правда, тарелки — из синего прозрачного стекла — выглядели очень необычно. И столовые приборы были из незнакомого металла, без узоров и вензелей.

— Переменный, — с легким удивлением ответил Грен. — Этот дом подключен к общегородской электрической сети, а общегородская сеть питается от… Ты не помнишь? — обратился он к Туу-Тикки.

— От гидроэлектростанции на севере, — ответила она. — У Лероя в сентябре был проект по ней, забыл?

— Забыл, — покаянно согласился Грен. — Эссе?

— Реферат.

— Так в этом мире тоже есть турбины Парсонса? — у Томаса загорелись глаза. — Скажите, а Тесла у вас был? А Эдисон?

— И Тесла, и Эдисон, — Туу-Тикки поставила белый в синих сетчатых узорах чайник на стол. — Грен, ты не помнишь, энциклопедии у Лероя или у Оуэна?

— И там, и там, — отозвался Грен, помешивая в джезве длинной ложкой. — Я велю собрать их в гостиной. Сикорский, — улыбнулся он Туу-Тикки.

— Что Сикорский? — не поняла она. — А. Точно. И братья Райт. И много-много всего и всех.

Они с Греном переглянулись.

— Экскурсия в подвал, — сказал Грен.

— После обеда, — отозвалась Туу-Тикки.

— Что в подвале? — поинтересовалась Эдит.

— В первом — музыкальная студия, — объяснил Грен. — Во втором — стиральная и сушильная машины, печь отопления и генератор постоянного тока, на случай отключения электричества в городе. Ветер, бывает, рвет провода и валит столбы.

— Только когда Кошка увлекается, — улыбнулась Туу-Тикки и пояснила: — У нас живет моя подруга, Плюшевая Кошка — она начинающая погодная ведьма.

Грен налил Томасу кофе и сел за стол. Сказал:

— Мы — не люди и не молимся перед едой. Всем приятного аппетита.

Эдит про себя быстро произнесла молитву и начала есть.

Томасу понадобилась вся его сила воли, чтобы прекратить распросы и сосредоточиться на еде. Его всегда интересовали наука и техника, техника даже в большей степени. Мать этого не одобряла, а как относился к этому отец — младший Шарп не знал. Но в любом случае, тот ещё спит, и про экскурсию в подвал ему знать не обязательно. Томас улыбнулся жене и принялся за рыбу.