— У вас хватало забот, — улыбнулся Грен. — С ним все в порядке. Я провожу его в большой ситтин.

— Скажите, — обратилась к нему Эдит, — а миссис Туу-Тикки еще занята? Я бы хотела с ней поговорить.

— Она скоро освободится. И — если миссис, то Шук, если Туу-Тикки — то просто Туу-Тикки. О, я же вам не представился. Грен Эккенер.

— Так вы с Туу-Тикки не женаты?

— Она просто не стала менять фамилию в браке, — пожал плечами Грен. — Дети у нас приемные. Тоже с примесью крови ши, как мне говорили. Приятного вам аппетита. Не буду мешать.

========== 25 ==========

Эдит с огромным любопытством оглядывала кабинет Туу-Тикки. То, что у нее был собственный кабинет, уже поражало. Большой, светлый, с огромным окном, с множеством книг по полкам, какими-то странными машинами и устройствами на столах, с белыми поблескивающими коробами из неизвестного материала. С одной из машин свисало полосатое красно-розовое вязаное полотно. На центральном столе на экране вороной конь картинно выгибал шею. Эдит заметила три гитары — все разные и все очень красивые. Тут сильно пахло табаком и еще чем-то сладким, незнакомым.

Туу-Тикки усадила Эдит в кресло-качалку, села в свое кресло у стола с экраном, достала трубку с длинным мундштуком, набила ее и закурила.

— Так странно, что вы женщина — и курите, — сказала Эдит.

— Мне нравится, — улыбнулась ей Туу-Тикки, — а современное общество хотя и не одобряет курения, при виде курящей трубку женщины только удивляется. Сейчас нравы намного свободнее тех, что вам привычны.

— Да, я заметила, — кивнула Эдит. — Этот рыжий мужчина, который снес меня со второго этажа — он поцеловал того, другого…

— Эшу. Мага, который поможет вам избавиться от проклятия. Да, они пара. Сейчас такие отношения не осуждаются и не преследуются. Главное, что эти двое любят и уважают друг друга.

Эдит потупилась.

— Не знаю, что сказать, — промолвила она. — Все так странно.

— Да, — согласилась Туу-Тикки. — Для вас это и правда должно быть странно. Но вы привыкнете. Вам предстоит жить в этом доме до Имболка, это февраль. Сейчас конец октября. И я бы хотела показать вам город, когда вы выздоровеете. Сан-Франциско очень красив. Даже зимой. Все-таки здесь субтропики. Мой сад до сих пор в цвету.

— Спасибо, — кивнула Эдит. — Все эти книги — вы их читали?

— Да, и некоторые — по многу раз. Половина из них написана женщинами. Одна моя сестра — тоже писательница. Я — так, почеркушки для собственного удовольствия.

— Ой, — Эдит слегка зарумянилась. — Я тоже написала роман. Но его не захотели издавать. А Люсиль сожгла рукопись.

— Это печально, — вздохнула Туу-Тикки. — А про что вы писали?

Эдит принялась рассказывать, сначала скованно, но потом слова полились с языка свободно. Не считая Томаса, Туу-Тикки оказалась первым человеком в ее жизни, которому был интересен роман Эдит и который принял ее работу всерьез. Она говорила и говорила. Духи принесли ей воды, когда пересохло в горле. Туу-Тикки курила, кажется, уже третью трубку.

Наконец Эдит замолкла. Туу-Тикки наклонила голову и сказала:

— Спасибо. Жаль, что рукопись погибла.

— Все у меня в голове, — Эдит тронула висок. — Я смогу написать его заново. Правда, не знаю, стоит ли. Сейчас, после всего, он кажется мне таким наивным.

— Понимаю. Знакомое чувство. Но талант окажет себя: вы не сможете не писать, а значит, напишете что-нибудь еще. К тому же наш дом полон книг, вы сможете читать. Найдете новые идеи. Двадцатый век очень богат на хорошую литературу. Да и двадцать первый не подкачал. Эдит… — Туу-Тикки задумалась. — Может, передем на «ты»?

— Да. Хорошо, — согласилась Эдит. — Можно личный вопрос?

— Конечно.

— Почему ты не сменила фамилию после замужества?

— Мне было лень возиться со сменой документов, — призналась Туу-Тикки. — Паспорт, водительские права, банковские документы… Никогда не любила этой суеты. Поэтому оставила старую фамилию.

— А ваши дети? Чью они фамилию носят?

— Дети у нас приемные. Оуэн взял фамилию Грена — Эккенер, а Лерой оставил отцовскую — Фитцджеральд. Своих детей у нас быть не может.

— Мне жаль, — потупилась Эдит. — Скажи, а сидхе правда не могут лгать?

— Не могут, — кивнула Туу-Тикки. — Физически не могут. Но могут недоговаривать, а это иногда опаснее лжи.

— И полукровки?

— Насчет полукровок не знаю, — Туу-Тикки покачала головой. — Мы с Греном не лжем друг другу, мало общаемся с людьми — нам просто нет необходимости лгать.

— Понимаю. Вы так любите друг друга?

— Очень.

— И вы давно вместе?

— Два с половиной года. У нас еще многое впереди. Но мы истинная пара — мы предназначены друг для друга.

— Вот как…

Эдит задумалась о том, что такое истинная пара. Спрашивать отчего-то не хотелось.

— Истинная пара находит друг друга в любых перерождениях, — объяснила Туу-Тикки. — Вместе друг с другом им лучше и правильнее, чем с кем бы то ни было. Несмотря ни на что. Мы прожили вместе несколько месяцев, а потом Грен осознал, что он должен стать сидхе-арфистом, и покинул меня почти на год. Для него прошло несколько лет — он нашел земли своих предков, нашел родича, учился у него. Потом вернулся. Я ждала его. Он вернулся, и мы вместе, и мы заключили брак по обычаю людей и по обычаю сидхе.

— По обычаю сидхе — это как?

Туу-Тикки принялась рассказывать. Эдит казалось, ее слова сопровождает тихая-тихая музыка. И правда: в гостиной играла арфа. То, что говорила Туу-Тикки, казалось Эдит прекрасной сказкой: путешествие в ладье по морю, остров мхов, цветущие деревья…

Наконец Туу-Тикки замолкла и спросила:

— Ты не против поговорить о чем-то менее возвышенном? Например, о том, что тебе нужно?

— Ой, — Эдит покачала головой, разгоняя наваждение. Но арфа все еще продолжала звучать. — Все мои вещи остались в Багровом пике.

— А твоя рубашка так изодралась, что не стоит доброго слова, — добавила Туу-Тикки. — Значит, тебе нужно все. Скажи, ты носишь брюки?

— Никогда не надевала, — призналась Эдит.

— Тебе нужно несколько платьев или длинных юбок — вряд ли тебе будет уютно в современных коротких. Колготки или чулки. Белье. Пижамы или ночные рубашки. Пара халатов. Куртка или пальто. Перчатки сейчас носят только по погоде, сейчас для них слишком тепло. Шляпок вообще не носят, ходить с непокрытой головой нормально. Но тебе нужны будут расчески, маникюрный набор, какая-то косметика.

— Я не употребляю косметику, — призналась Эдит.

— А кремы для лица? Дезодорант? Свой шампунь, своя пена или соль для ванны, все такое.

— Наверное, — неуверенно произнесла Эдит. — Я бы хотела почитать какой-нибудь роман, написанный женщиной. Только не любовный.

— Терпеть не могу любовные романы, — фыркнула Туу-Тикки. — Дай подумать… То, что у меня есть из женской прозы, либо на русском, либо детское, либо откровенно непристойное по меркам твоего времени. Разве что… — она подошла к полке, вытащила яркий том с драконом на обложке. — Вот. «Волшебник Земноморья». Попробуешь?

Эдит взяла книгу, раскрыла. Прочитала имя автора — «Урсула ле Гуинн». Странная фамилия.

«Остров Гонт – это, по сути дела, одиноко стоящая гора, вершина которой издали видна над бурными водами Северо-Восточного моря. Гонт славится своими волшебниками. Немало гонтийцев из высокогорных селений и портовых городов, вытянувшихся вдоль узких заливов, отбыло в иные государства служить властителям Архипелага – кто в качестве придворного волшебника, кто просто в поисках приключений, скитаясь по всему Земноморью от острова к острову и зарабатывая на жизнь колдовством».

Туу-Тикки тем временем взяла в руки черную гитару и начала ее настраивать. Эдит подняла голову от книги, посмотрела на Туу-Тикки.

— Спеть тебе? — спросила та.

Эдит кивнула.

— «Потому что снег летит вертикально вверх, — запела Туу-Тикки. У нее оказался низкий сильный голос. — Потому что не будет выше, сильнее, слаще; потому что жизнь легко перешла на бег — мы бежим друг от друга все дальше, дальше…»