— Стив? — Баки стукнул в дверь. — Я тут и готов приобщаться к прекрасному!

— Ты к этому прекрасному, — улыбнулся Стив, выходя их комнаты, — и так приобщаешься почти каждую ночь. О, мой кофе! Спасибо!

Он взял у Баки чашку и разом выпил почти половину. Как здорово, что Баки знает, какой кофе Стив любит — и крепость, и сладость, и количество сливок.

— Ну почему только ночью? — удивился Баки. — У тебя устаревшие представления. Ночью мы все-таки стараемся спать.

— Так я и сказал — почти. Днём я порой дома не бываю, не в курсе, — Стив говорил и чувствовал, как краснеет. Тот рисунок с Денисом и Баки он всё-таки закончил. В деталях.

Чёрт.

— Ну идем, — Баки подтолкнул Стива. — Показывай.

— Тут пока только сам Денис-Македонский, — Стив пропустил Баки в студию. — Лицо я стану править, когда будет готов конь.

Баки оглядел пластилиновую скульптуру со всех сторон, обошел кругом, всматриваясь в детали, но не прикасаясь.

— Ты вроде раньше занимался скульптурой только в колледже, — заметил он. — А что потом? Так и останется из этого мыла?

Слово «мыло» Стиву не понравилось, прозвучало пренебрежительно. Хотя Баки же не знает, что это за материал.

— Сначала я просто загорелся идеей, теперь думаю о том, чтобы заказать отливку в бронзе. Хоть Денис и прямой участник, хочу подарить ему на какой-нибудь праздник. Не понравится — будет стоять в студии. Или на конюшне, там хотели.

— Наверное, можно сделать и две отливки, — предположил Баки. — Денису и на ранчо. А ты умеешь их дорабатывать? Наверняка при отливке есть какие-то швы и все такое?

— Я узнаю точно. Может, сейчас уже могут и без швов делать. Домá-то печатают, как на принтере… А про отдельную отливку на ранчо — это только с разрешения Дениса.

Стив смотрел на Баки и не мог понять, нравится тому или нет. Барнс все смотрел и смотрел.

— Никогда не думал, что ты сможешь так его увидеть, — сказал, наконец, Баки. — Таким красивым и сильным. Он ведь прячется, а ты увидел.

Стив пожал плечами, отвёл глаза.

— Там, на конюшне, когда он вёл коня, всего такого напряжённого, готового чуть ли не к бою, он не прятался. Бой, тот, который не на жизнь, а на смерть, спорт, секс — это всё максимально раскрывает человека. Он искренен в эти моменты, без масок.

— Спорт как когда, — не согласился Баки, — а секс раскрывает даже больше, чем бой. Эмоции разные, понимаешь? В бою не видна нежность, там нет страсти, нет готовности открыться другому. Открыться в бою — погибнуть. Открыться в постели — быть принятым и обласканным.

— Да, ты прав про эмоции, а я сейчас именно про физическое воплощение, когда тело напряжено и готово к действию на пределе своих возможностей.

Баки хмыкнул. К выяснению «предела возможностей» они с Денисом, кажется, еще не подошли.

— Денис рассказывал, как киборгов тестируют на предельные возможности и нагрузки, — сказал он. — Но ты прав, это о другом. Тебе хватит одной прогулки с конем? Или понадобится еще?

— Ещё. Я хочу заснять на видео сам. Я видел, как у вас работают с лошадью на свободе, без поводьев и оголовья. Хочу видеть эти движения.

О тренировках Дениса, о том, что его мучили ради экспериментов, как и Баки, думать было больно. Кажется, ему, Стиву, рассуждать о пределах и том, что может выдержать человек, вообще не стоит. У Капитана Америка путь был гладкий, хоть и короткий: от лаборатории во льды.

— В понедельник с утра, — предложил Баки. — Только я на работу к семи иду. Проснешься?

— Обязательно. А если нет — можешь меня будить, как тебе угодно будет, — разрешил Стив.

— Ловлю на слове, — обрадовался Баки.

Стив улыбнулся и закатил глаза.

Стив стоял в ванной и вертел в руках бритву. Семь лезвий, «плавающая» головка, какие-то там ещё навороты. Такой он ни разу ещё не порезался, хотя его щетину, жёсткую и уже через день довольно ощутимую, она срезала идеально. Теперь щёки и подбородок почему-то начинали колоться уже к вечеру.

Он задолбался. Это слово подходило как нельзя лучше к тому состоянию, в котором Стив каждое утро приступал к гигиеническим процедурам. Оказывается, смыть с себя засохшую сперму довольно легко, но не… там. Стив изводил гель для душа флаконами и мыло кусками — ну, так ему казалось. Буйная растительность на лобке и в паху к утру склеивалась от засохшего семени, это было как минимум неприятно — вставать и чувствовать, что простыня опять приклеилась к животу, что шерсть на лобке стоит колом.

Стив взял флакон пены для бритья, энергично встряхнул и направил дозатор на лобок. Брить так брить. Дочиста.

Управился он быстро. Стрёмно было брить яйца, но аккуратность и точность движений стали его гордостью, так что обошлось без порезов.

Ощущения оказались странные. Не прикрытая волосами кожа была неимоверно чувствительной. Стив трогал ее, привыкая к непривычной гладкости, пока у него предсказуемо не встал. И Стив снова не смог устоять перед новыми ощущениями и тем удовольствием, которым всё заканчивалось. Он вернулся в комнату, лёг на кровать, достав флакончик смазки, ощутив мимолетную неловкость. Тот первый, что был в его комнате с самого начала, Стив использовал быстро. Обращаться к кому-либо в ситтине он предсказуемо не стал, а пошёл в супермаркет сам.

У стеллажа со смазками — у трех стеллажей со смазками — он завис. И порадовался, что не пошел в аптеку, и что в этом времени такие вещи продавались не только в аптеках.

Смазка на водяной основе. На масляной. На гелевой. Разогревающая. С анестезией. Бодрящая. Универсальная. Для анального секса. Для вагинального. Для секса с презервативом. Для секса без презерватива. Спермицидная. Стимулирующая. С запахом вишни. С запахом малины. С запахом розового масла. С запахом алоэ. С запахом ромашки. С запахом орхидеи. С запахом корицы. С запахом чили. Мятная. С запахом жвачки. С запахом жженого сахара. Без запаха. Бесцветная прозрачная. Бесцветная матовая. Неоновая флюоресцентная всех цветов. Розовая. Голубая. Белая. Красная. С блестками. Без блесток. Гипоаллергенная. Японская. Испанская. Корейская. Чилийская. Американская. Канадская. Бразильская. Пакетики по пять миллилитров лентой. Тюбики по десять миллилитров. Флакончики по пятьдесят. По сто. По двести. По пятьсот.

Стив, пылая щеками, выбрал большой тюбик универсальной смазки для секса без презерватива без цвета, запаха и добавок и пошел на автоматическую кассу, где вместо кассира стоял сканер и автомат для приема карт.

Когда он приехал домой, в его ящике лежал большой флакон точно такой же универсальной смазки, принесённый туда духами.

Баки заглянул к Стиву в шесть утра. Сам он встал в половине шестого, привел себя в порядок, велел духам приготовить завтрак на двоих и отправился поднимать Стива. Было еще темно, небо едва-едва светлело. Все-таки осень. По ночам и ранним утром она уже чувствовалась — на работу Баки ходил в куртке. А все же хорошо жить в субтропиках. Баки очень ценил тепло. Воспоминания о Нью-Йорке отзывались дрожью в суставах. Им со Стивом вечно не хватало угля и дров зимой, а даже если и хватало, Баки старался протапливать в первую очередь квартирку Стива. Сам он мог и перетерпеть. Сколько там той зимы… После постоянных заморозок Зимнего, после рассказа Стива о льдах Арктики тепло Баки начал ценить ещё сильнее.

Стив предсказуемо спал, сбив одеяло в сторону. Окна нараспашку, рисунок, придавленный к столу металлической линейкой, Барон, спящий на кресле. Идиллия. Только вот со Стивом было что-то не так: он стонал во сне и как-то странно двигался. Кошмары?

Баки бросил быстрый взгляд на рисунок и вскинул брови. Это у Стиви теперь такие фантазии? Барнс поглядел на Роджерса. А пожалуй что Стиву и не кошмар снится. Точно: дернул бедрами, застонал и обмяк. Баки только сейчас обратил внимание, что в комнате, несмотря на приоткрытое окно, густо пахнет одиноким сексом. Эх, Стив… Угораздило же тебя, бедолагу.

Баки отошел к двери и постучал в стену, будто только что перешагнул порог.