Ричард стоял в сторонке по стойке смирно, но склонив голову на бок. Что делает его напарник? Он правда разговаривает со своим отцом? Но как? Он же мертв.
— Помнишь грача, которого мы с Фредом притащили к тебе? — прищурившись, задумчиво спросил Гэвин, поднимаясь. — Я бы попытался пересказать твои слова, но не думаю, что RK их правильно поймет. Он сам не знает, чего хочет, а все строит из себя непонятно что, — уже более привычно, брезгливо, отозвался Гэвин. Покосившись на замершего андроида, он негромко вздохнул. — Мама просила передать, что она в порядке и что все еще не нашла того, кто лучше тебя танцует хастл*, — Гэвин уже в голос посмеялся. — Эта женщина никогда не унывает, в отличие от нас с тобой, да? Путешествия по миру ей уже приелись, а она настырная, как не знаю кто…
«Как вы, полагаю», — мысленно ответил Ричард Гэвину, подойдя ближе к разговаривающему.
— Детектив, я не совсем понимаю концепции беседы с пустотой, зачем вы это делаете? — беззастенчиво спросил андроид. Рид поперхнулся, будто ему сказали что-то наглое и возмутительное.
— Потому что я верю, что у мертвых тоже есть уши, что они слышат нас после смерти и с ними необходимо периодически разговаривать: рассказывать о последних новостях, передавать «привет», не знаю, — ответил Рид, немного подумав и пожав плечами. — Мой отец как-то пытался мне объяснить, что такое смерть и как она действует, но тут у каждого свои собственные мысли, они приходят с возрастом, проще ждать и наблюдать, конечно, но в твоей, например, ситуации…
— Расскажите, — вдруг с жаром попросил Ричард, схватив детектива Рида за плечо и посмотрев в глаза. Гэвин тут же вспомнил, с каким интересом он сам спрашивал у отца в свое время экзистенциальные и довольно непростые вопросы. Это любопытное состояние, когда тебе хочется познать истину, сравнимо с поеданием сладкого пирожного: перед тем, как откусить первый кусок, ты напряжен, ты в предвкушении, но, когда пирожное подходит к концу, ты не чувствуешь насыщения, просишь еще, хоть и знаешь, что больше ты не сможешь получить, пока сам не заработаешь себе на покупку еще одной сладости. Гэвин перевел взгляд с серых глаз на облачное небо, по сути, такого же цвета, как и радужка напарника. Попрощавшись с отцом, он на пару секунд прикрыл глаза, вдыхая сухой запах земли и пожухлых листьев. Не опуская подбородка, он взглянул на стоящего рядом Ричарда, гипнотизирующего лицо Рида.
— Я знаю не больше твоего, честно тебе скажу. Википедия бы справилась гораздо лучше меня, но тебе этот набор букв вряд ли даст объективный ответ, верно? — спросил Гэвин, заметив, как до этого синий диод RK900 пожелтел. — «На некоторые вопросы никогда не узнать ответ» — так говорил мой отец, когда я спрашивал что-то уж слишком мудреное, — слегка поморщившись от приятного покалывания на кончиках пальцев, от воспоминаний и ностальгических флешбеков, сказал детектив. Он вырвался из цепкого захвата Ричарда и двинулся вдоль рядов камней, означающих места покоившихся в земле тел. Кивнув вперед и посмотрев на медленно подошедшего андроида, все еще боязливо озирающегося по сторонам, Гэвин по-доброму хлопнул его по спине. — Расслабься уже, просто рассказывай, что не дает тебе спокойно пилить меня и выебываться, как это обычно бывает. Авось и найдешь ответы на свои вопросы, — отозвался детектив, взглянув на задумавшегося Ричарда, но тут же отвернулся, глядя на дорогу перед ними. Экскурсия по понтовому кладбищу — такое андроид вряд ли когда-то проходил.
— Ну, сэр, вы знаете… — пытаясь подбирать слова, замялся Ричард, смотря куда-то под ноги.
— Нет, не знаю. Ты всегда молчишь, особенно о себе. Я узнал, что за тобой охотятся какие-то ебантяи-фанатики по чистой случайности, между прочим, — напомнил Рид, с усмешкой поражаясь скрытности андроида. Вот у кого надо учиться шифроваться. — В парке… мы не затрагивали тему смерти. Насколько я понял, мы пока что установили, что ты живой, немного в депрессии и психозе, немного не понимаешь нелогичность людского мира, ну, а в остальном по мелочи, — шутливо говоря о серьезных вещах, будто о списке покупок, отозвался Рид. — А жизнь после жизни мы не обсуждали…
— Вы тогда верно подметили, что меня пугает неизвестность. Разве вам самому не бывает приятно, когда все дела идут по плану, все выверено, все так, как должно быть? — спросил Ричард, согласившись с детективом кивком. Рид поджал губы, пожав плечами. — В любом случае меня волнует не смерть, а элементарное незнание того, что будет после нее, — со скрипящей неохотной признался RK900. — И еще то, что смерть, деактивация, прекращение существования — все это неизбежно. Это так нерационально, что со стороны природы, что со стороны логики. Какой смысл создавать жизнь, если исход всегда внезапен и всегда один? — взглянув все-таки в глаза Гэвина, спросил андроид. Ой, бля, как много вопросов — потеряться, как два пальца об асфальт. И не только в них.
Рид так же смотрел на отца, когда спрашивал столь сложные и стремные для объяснения вопросы? Он с такой же надеждой чуть ли не в рот смотрел тому, кто, по его мнению, смог бы пролить свет на треплющие его душу вопросы? Детектив не мог не смотреть в наполняющиеся чем-то странным радужки серых, почти как у него самого когда-то, глаз. Надежда? Любопытство? Оптимистичное и наивное желание уверовать, что все будет хорошо? Рид остановился следом за напарником. И взгляд. Знакомый, заинтересованный, синтетический, но такой настоящий. Как у Люка. Вот, еще одна их общая черта. Гэвин давно замечает, как андроиды (не важно, в департаменте они сталкиваются или нет), все, кого рядом не поставь для сравнения, имеют общие черты, общие движения рук при разговоре, прищур глаз при сомнении, частоту имитации вдыхаемого воздуха. Частичка одного андроида всегда будет в другом, это так странно (хотя чему удивляться, если все они с одинаковыми материнскими платами и набором биокомпонентов, а?). Это как, блять, у людей бывает кожа одинакового цвета или размер ноги. Чему тут удивляться?
Гэвина опять понесло в-не-туда.
— Детектив, я сказал что-то не то? — нижнее веко левого глаза дернулось так натурально, что понимаешь невольно, за что «Киберлайф» получают свои деньги.
— А? — переспросил Рид, промаргиваясь. Он, что, опять залип в облачной пустоте глаз напарника? Сука, что это за наркотик такой? Другие от него, как от ножа уклоняются, а Рид в очередной раз не как все, да? Ну, пиздец. Надо от этой хуйни отвыкать, до добра гляделки никогда не доводят.
— Вас будто парализует… не знаю… извините, — негромко пробубнил андроид, в конец смешавшись в обуреваемых вопросах о вечном, а также чувствах, столь же всеобъемлющих. И страшно, и любопытно. Что есть смерть? Чем она является для живых объектов? А для таких, как андроиды? — Так, мои вопросы, — кашлянув и вернувшись к изначальной теме, неловко произнес RK900. — Концепция смерти для меня пока представлена не самым перспективным действием или последствием.
— Иными словами, ты считаешь жизнь бессмысленной, потому что она конечна для всех, кто живет? — переспросил Рид, уточняя и ментально ударив себя по щекам. Соберись, Гэвин, вы все-таки не на школьной дискотеке решили пофилософствовать за бутылочкой колы со спизженным в тайне от бати виски. Ричард кивнул на высказывание детектива. — Дело не в самом окончании, как в конце всего, что для тебя сейчас имеет суть или типа того. Вопрос немного иной. Вся суть в том, что именно ты сможешь успеть до того, как откинешься, — издалека начал Рид, продолжив путь мимо невысоких крашенных заборов и статуй ангелов. — Суть в сроке, отведенном тебе, в том, что ты успеешь или не успеешь оставить после себя.
— А если не оставлю? Если будет прожита зря или закончится слишком рано? Или у меня в планах будет что-то грандиозное, а я не успею, не смогу? — спросил Ричард. Гэвин усмехнулся.
— Ну, значит, ты лох, раз не успел обогнать Костлявую*, — просто ответил Рид. — У меня был знакомый, который считал, что жить каждый день надо, как в последний, ничего не запрещать себе и решаться, если подворачивается случай на что-то решиться, — тавтологично заметил детектив, тут же добавив, — умер он до тридцати, как Курт Кобейн, но, думаю, ни о чем не жалея, если только об упущенных возможностях, которые уже никогда не воплотит…
