Рид плюнул в лицо сам себе и своему прошлому, выиграв несколько минут для задушевной беседы. Он резко подсел к правому боку RK900, но немного неожиданно для андроида (видимо тот ушел в себя слишком далеко, чтобы не успеть просчитать сценарий происходящего). Ричард слегка отодвинулся, но там уж был край скамейки, поэтому ему пришлось ответить на заинтересованный взгляд напарника, направленный прямо на него.
Гэвин сидел, чуть склонившись вперед, чтобы можно было без труда смотреть напарнику в лицо, он был хмур, одна бровь выгнулась сильнее другой, глаза бегают от диода до глаз самого Ричарда. Эта реакция не поддавалась анализу. Ничто сейчас не поддавалось анализу.
— Тебе потребовалось немногим более часа, чтобы доложить мне о деле, — больше как факт, чем вопрос, произнес детектив. — Приходил в себя после ошеломляющих новостей? А когда ты увидел остальных… RK900-х, ты, наконец, перестал себя контролировать. Все еще называешь себя машиной? Хотя ты сам боролся за то, чтобы я считал тебя и остальных андроидов…
— Равными, — прервал его Ричард, нервно сглотнув. По крайней мере, сделав похожее движение. Он отвел взгляд в противоположную сторону. Говорил сбивчиво, неуверенно, торопился. Будто хотел сам поверить в то, что произносит. — Не живыми, сэр. Просто достойными того же, что можете делать и вы.
— Я умею чувствовать, потому что я белковый организм, — подловил Рид, подняв указательный палец вверх. — И, если я это могу, ты тоже. Такова была твоя концепция, которую ты мне затолкал силой, заставил поверить, на основе приобретенного мною до знакомства с тобой опыта, а также действий, которые я наблюдал непосредственно рядом с тобой. Технически, ты дал мне поверить в то, что сейчас пытаешься скрыть, а также, если верить тому, что я видел на протяжении всего нашего сотрудничества, несмотря на два месяца… некого отдыха от компании друг друга, можно заключить, что…
— Пытаетесь говорить, как робот, детектив? — спросил Ричард, раздраженно повернувшись к напарнику, бросив беглый взгляд по его лицу.
— …что ты пидор, который не дает мне нормально заканчивать фразы, — быстро добавил Рид, хмурясь и поджимая губы. — Не нравится, когда кто-то рядом теряет свою человечность и естественность, м? Мне тоже было неприятно, так сказать, когда у тебя в мозгу случались откаты от девиации, — протерев глаза, отозвался Гэвин. Жутко хотелось спать, а не вот это вот все.
Ричард снова отвернулся, а детектив поднялся и подошел с другой стороны, андроид отвернулся опять, чуть отсев, тогда Гэвин встал перед ним и наклонился, опершись обеими руками о спинку скамейки, отрезая путь для дальнейшей буффонады. Ричарду ничего не оставалось, кроме как смотреть прямо и молчать, ощущая на своем лице слабое дыхание Гэвина.
— Посмотри на меня и честно скажи, что ты бездушная машина, что я могу относится к тебе, как к утюгу, и что тебя это положение дел полностью устраивает и на большее ты никогда не смеешь претендовать, — размеренно и спокойно, будто говорил о том, что съел на ужин, сказал Рид. Поймав на долю секунды взгляд андроида, который он тут же спрятал под ноги, он увидел в нем нескончаемый ужас и боль. Оба молчали, и каждый ждал, пока второй уступит.
— Я не машина, — в конце концов выдохнул Ричард, вперившись в спинку скамьи, чтобы между напарниками появилось хоть какое-то расстояние. — Я не знаю, кем я хочу быть, но точно не машиной…
— Тогда почему ты постоянно одергиваешь себя? Ты проявляешь девиацию в себе, но потом у тебя будто щелкает в мозгу, — Гэвин наклонил голову на бок, внимательно следя за нервно мигающим желтым диодом. — Хочешь сойти с ума, да? Если постоянно будешь разрываться между: «я машина» и «я не машина», то твои настройки полетят нахуй, а ты либо откинешься на месте, либо еще успеешь забрать с собой кого-нибудь, в бешеном-то угаре…
— Я — никогда! — вскинул голову Ричард, уверенно взглянув в серые глаза напарника. Кажется, сейчас они поменялись ролями. Теперь детектив Рид смотрит и анализирует состояние RK900, пока тот пытается связать хоть два слова. — Я никогда не причиню незаслуженный вред, не смогу напасть на кого бы то ни было, мои протоколы позволят мне атаковать только в случае крайней необходимости, когда моей жизни действительно будет грозить опасность! — яростно прошептал андроид, кажется, расслабившись. Диод засиял привычным голубым. — Меня пугает неизвестность перед выбором, сэр. Я день и ночь рассчитываю варианты развития своей девиантности, и я не могу понять, насколько это будет полезно и хорошо или вредно и плохо…
Гэвин почувствовал себя последней сволочью. Его напарнику нужна была помощь и поддержка, а он наезжал, да и сейчас наезжает на него и его психику, игнорировал, ухудшал и без того шаткое положение «нормы». В проблемах Гэвина Ричард ведь разбирался, искал информацию, подбирал слова, а, как у него начались проблемы и «переходный период», детектив Рид просто эгоистично отвернулся от Ричарда, как свинья. Ведь, все, на что хватило детектива, — совсем не церемонясь и не деликатничая в лоб спросить, почему его напарник постоянно меняет модель поведения. А то и вовсе мог игнорировать и его, и его ухудшающееся состояние. «Око за око — и мир ослепнет» — сказал какой-то из значимых в истории личностей, и, хотя Гэвин не мог вспомнить кто именно, он мог согласиться, что слова эти невъебенно верные. Ну, Рид и козлина. Андроид пытался разобраться в себе, как Гэвин все эти месяцы, а вместо того, чтобы помочь ему, Гэвин делал хуже, на зло, специально, осознанно.
— Простите, что мое упрямство и мои проблемы отражаются на нашей совместной работе. Но когда я смотрел на всех этих… — губы Ричарда начали предательски подрагивать, он с силой сжал штанины брюк, чтобы вновь не пустить слезу. — Когда я увидел RK900-х, то я просто не мог успокоить себя! Когда я почувствовал смерть так близко, я испугался, что, если бы нечто такое же постигло и меня? — вдруг выкрикнул RK, зажмурив глаза и тут же вспоминая ужасные картины распотрошенных собратьев, разбросанных по ангару, словно поломанный мусор. Гэвин отскочил от него, ошарашенно наблюдая за новой подкатившей истерикой. RK900 закрыл лицо руками, тяжело дыша и вздрагивая. — Я не хочу умирать! Я столько еще хочу успеть! Я так боюсь смерти…
Гэвин виновато прикрыл рот рукой, опустив глаза. Ну и что теперь делать? Он довел собственного напарника до истерики. Второй раз, по ходу. Первый раз косвенно, а сейчас…
— Я просто не знаю, что мне делать! — с новой силой разразился Ричард, вскакивая со своего места и начав ходить туда-сюда перед скамьей, активно жестикулируя. Сейчас он был похож на человека больше, чем когда-либо. Боль очеловечивает. Как романтично звучит. Вот только красный диод все портит. — Я не понимаю, что происходит со мной! Моя программа дает мне необходимые алгоритмы, точное выполнение которых приводит к успеху, но они мне будто душу разрывают! Я не могу понять, почему мне плохо, почему у меня все компоненты сжимаются в одних случаях и почему я буквально кожей чувствую каждый момент, когда я рад, когда я спокоен и умиротворен. Я — не машина! Но я не хочу становиться девиантом. Я боюсь, я боюсь… — Ричард остановился, залипнув в одну точку. Он пытался сделать сейчас хоть что-то логичное: просчитать вероятности исхода диалога, траекторию собственного движения, но ничего не получалось.
Система сбоила, как ненормальная, все время присылая сообщения об ошибках. Ричард не понимает, чего он хочет, он может отличить то, что с ним происходит что-то хорошее или наоборот неприятное, в зависимости от того, сопротивляется он Аманде, ее правилам, или нет. Но отличить норму поведения от того, как он должен или хочет себя вести, он не мог.
— В моей голове первые несколько дней все было четко, через структурированную сеть, в правильном месте — правильные развилки, — слегка успокоившись, дрожащим голосом говорил он. — Но, когда я понял, что становлюсь девиантом, вся симметрия начала исчезать. Я видел неправильность и нелогичность этого мира, и она была так… красива, так мила, — Ричард слегка улыбнулся, кривой и нервной улыбкой утопающего в своих проблемах подростка, его глаза были похожи на два озера, освещенных белыми лунами. Гэвина передернуло. Он ругал себя и жалел запутавшуюся в сложных, как ебаный кубик Рубика, человеческих чувствах, которые иногда сами люди-то толком не понимали и не могли объяснить. — Во время девиации андроид становится иррациональнее, сентиментальнее, невнимательнее. Иногда даже глупее. И я не знаю, как правильно вести себя: как девиант или как машина, потому что ни один из этих путей мне не нравится, они оба неправильные!
