- Я была юна и красссива... Нассстолько, шшшто всссе звери и птицы, каждая травинка была подвлассстна мне здесссь. Иду, бывало, полями, а ссследом звери ссскользят межшшш высссокиххх трав неслышшшной ссстопой и тьмы птиц плывут по небу. Не рычат, не ревут звери, не звенят, не щщщебечут, не клекчут птицы: беззвучно шшшествие. Даже цветы и те сссами выбегали ссс корнем из почвы навссстречу мне, Владычице змей, и, приникая благоухххханным дыххханием, оплетали голени, плечи и грудь. Одетая цветами, возвращщщаласссь я к себе в ущщщелье, а надо мной –

пернатые ссстаи и дыххххание всего живого. Как прекрасссен тогда был этот маленький оссстров! Сссколько в нём было жизни, сссвета, гармонии! Неизмеримо больше, чем в Элизиуме, сссозданном Кроном... Больше, чем даже на проклятом Олимпе. И я царила здесь! Жила! Цвела! Пока здесссь не появился Зевссс.

О, мужчины! Этот так и лучилссся ссамоуверенноссстью, сссамодовольством. И взгляд такой... Будто я должна была радоссстно пасссть к его ногам по единому зову. Как только Амалфея прокормила такое нечто? Но не мне, Владычице, было боятьссся. Тогда я чувссствовала себя всесссильной, и только поссмеяласссь над Зевсссом. Он ушёл ни с чем.

Может, и забыли бы про меня Крониды, но Гера бояласссь. Бояласссь, что я отберу ее власссть и муженька. Ха, есссли бы только хотела! Отобрала бы. Но оно мне и даром не нужно было. А она поссслала ссслугу... убить меня.

Я любоваласссь им. Аргусссом. Золотыми его звёздными очами. О, все титаны любовалисссь! Забыв, шшшто он предатель, ссслужащий врагам. Его чудные глаза, расссыпаные по ночному небу, тогда ещщще живые, были ссспосссобны зассставить кого угодно забыть обо всссем. И я забывала, потому шшшто сссмотрел он на меня. Так ласссково, шшшто я даже мечтала увидеть эти глаза вблизи, шшшто однажды он не выдержит и придёт ко мне...

В ту ночь, когда он впервые пришшшёл, я дремала на поссстели, уссстланой цветами. В пещщщеру вдруг проник яркий сссвет, и я даже сссначала иссспугаласссь, а потом увидела и узнала... их. Звёзды. Аргуссса.

Он пел песссни, извессстные только Плеядам, и голоссс у него был такой... Такой! Непохххожий ни на шшшто, ссслышанное мною. Голоссс ночных лучей... Я готова была ссслушшшать его вечно:

- Я к тебе спустился, Чудодева. Я мерцал тебе над хребтами гор,

разостлал для тебя звездный покров над лесами, чтоб одеть им тебя, титанида; я стоял пред тобой в лучах на холме над долиной, пел песню небес для тебя и для мира перед пещерой. Титанида, Аргус с тобою.

Я поверила. Невозможно было не верить ему. И он приххходил ко мне каждую ночь, пел песссни, разговаривал ссссо мной, а я показывала ему сссвои цветы и птиц, зверей, рассказывала иссстории, поведанные мне змеями... И чувссствовала сссебя такой сщщщастливой! Юная, глупая... Откуда мне было знать, шшшто это всё лишшшь для того, шшштобы усссыпить мою бдительность и сссилу?

Однажды я ссснова зассснула при нём – не бояласссь, доверяла. А утром проссснуласссь в пещщщере над тартаром, той сссамой, после ночи в которой всссякий превращщщаетссся в чудовищщще. Аргуссс перенёссс меня по приказу Геры. И даже мать-Гея не сссмогла мне помочь, вернуть ноги...

Потом я вернуласссь домой, но, как видишшшь, даже оссстров мой они превратили в мрачный сссерый камень. Лишшшь море теперь напоминает о былом... Поделом бессспечной!

Ксюша слушала, едва не приоткрыв рот. Всё это звучало слишком уж реалистично даже для этого странного мира, но с другой стороны... Особо сентиментальной она никогда не была, но это!..

- Это ужасно...

Но не успела девушка более проронить ни звука, как округу потряс яростный клич. Химера вдруг перестала порхать бабочкой, озарилась, обнажила клыки... которые выросли в саблю длиной, а шерсть стала твёрдой, как камень. Померкли золотые ресницы, а в глазах застыла животная ярость.

В следующую секунду произошло сразу три вещи: В пещеру со свистом влетело копьё, пущенное чьей-то умелой, нечеловечески сильной безжалостной рукой, пронзившее Химеру насквозь так, что на землю она упала уже мёртвой; в Змеедеву, закричавшую от страшного горя, вонзилось сразу несколько стрел, и в пещеру вихрем влетели две златокрылого девы, чьи глаза метали молнии.

- Сестра!..

- Мы нашли тебя!.. весь день искали... А потом нереиды рассказали, что видели тебя с этим чудищем, Химерой!

- Как эти людоеды умудрились схватить тебя? Хотели отобрать силу?

- Умри, кольценогое хаосово отродье!!! – с этим криком Сфено обрушила на Ехидну целый валун, отчего пещера содрогнулась.

- Нет!!! Не надо!!! – с непонятным себе самой отчаянием воскликнула Ксюша, но было поздно.

- Вы заплатите! Клянусссь Ссстикссом и ссамим Хаосссом! – взревела Ехидна. – Вы охотилисссь за моей дочерью, вы убили её, моё дитя... Взываю к матери-земле!

Химера, в отличие от матери, не была бессмертной.

Пролилась титанова кровь, пролитая титанами...

Не это ли предвещало исход?..

…

Примечания:

1) Стикс – подземная река в царстве мёртвых, которой клялись боги. Эта клятва считалась нерушимой.

2) Чудодева (Змеедева) Ехидна – красавица-царица змей, превращённая в чудовище.

3) Химера – дочь Ехидны. По одной версии, прекрасное существо, забранное богами на Олимп, по другой версии – чудовище.

4) Зефир – тёплый, ласковый западный ветер.

====== Часть 2 ======

Обида! Обида!

Мы – первые боги,

Мы – древние дети

Праматери-Геи,-

Великой Земли!

Изменою братьев,

Богов Олимпийцев,

Низринуты в Тартар,

Отвыкли от солнца,

Оглохли, ослепли

Во мраке подземном,

Но все еще помним

И любим лазурь.

Обуглены крылья,

И ног змеевидных

Раздавлены кольца,

Тройными цепями

Обвиты тела,-

Но все еще дышим,

И наше дыханье

Колеблет громаду

Дымящейся Этны,

И землю, и небо,

И храмы богов.

А боги смеются,

Высоко над нами,

И люди страдают,

И время летит.

Но здесь мы не дремлем:

Мы мщенье готовим,

И землю копаем,

И гложем, и роем

Когтями, зубами,

И нет нам покоя,

И смерти нам нет.

Источим, пророем

Глубокие корни

Хребтов неподвижных

И вырвемся к солнцу,-

И боги воскликнут,

Бледнея, как воры:

“Титаны! Титаны!”

И выронят кубки,

И будет ужасней

Громов Олимпийских,

И землю разрушит

И небо – наш смех.

Автор: Д. С. Мережковский.

От пережитого страха Ксюшу потряхивало даже спустя полчаса – именно столько им потребовалось, чтобы вернуться к морю. Во время пути сёстры, как ни странно, молчали и хмурились, думая о чём-то своём. Сама же девушка не в силах была вымолвить и слова, даже если бы хотела: она впервые видела смерть так близко. Столько крови… И ведь непонятно.

- Почему? – наконец спросила она, когда все три златокрылые титаниды приземлились на мягкий теплый песок. – Зачем вы их убили? И… как вы меня нашли?

- Сегодня мы охотились, когда нас вдруг догнал Зефир. – нахмурившись и невидяще глядя куд-то вдаль, произнесла Сфено, и в голосе её звучали стальные нотки. – Он сказал, что вчера ночью случайно услышал, будто Змеедева Ехидна нашла способ вернуть себе истинный облик. Мы сначала обрадовались: она ведь титанида, причём очень могущественная. Была. Но когда Зефир объяснил, каким образом она хочет достичь своей цели, мы испугались и помчались искать её пещеру. А она, хитрая тварь, всеми силами пыталась нас остановить и запутать. Столько крылатых ящериц мы ещё не видели.

- Оказывается, Ехидна обратилась к Гекате, богине колдовства. – продолжала Евриала. – Помнишь, мы однажды видели её ночью? Да-да, та трёхтелая пигалица. Какой-то очень глупый смертный тогда призвал её… Так вот, Геката в ответ на просьбу Ехидны пообещала ей, что вернёт прежний облик, но для этого потребуется сила юной, прекрасной собою и, главное, равной по силе самой Ехидне титаниды. Она, естественно, сразу продумала про нас, Горгон и Граий, а ты – самая сильная из нас. Вот она и придумала план: заманить тебя в пещеру, надавив на жалость, и, усыпив бдительность, убить. Слава первородному Хаосу, мы успели раньше этой кольценогой твари, чтоб она там в царстве мертвых своим же ядом подавилась.