«Рано утром, почти спозаранку…» Рано утром, почти спозаранку, Только гонят в стада коров, Запевала твоя тальянка У бездушных чужих дворов. В твою чистую, детскую душу, Когда пламень ещё не погас, Не боясь сапогами порушить, Потешаясь, плевали не раз. Говорили, мол, слишком был труден, Насладившись, бросали тебя. В сером холоде питерских буден Не сумел уберечь ты себя. А теперь, появляясь оттуда, Может, птицей, может, цветком, В край берёзово-белого чуда Ты спешишь погрустить о былом. «Заходи за мной нынче, до зорьки…» Заходи за мной нынче, до зорьки Побежим по росе на поля. Будем слушать внимательно, зорко, Как звенит, просыпаясь, земля. Как табун лошадей на холмину Забираясь, заскачет гуськом. Как туман, покрывавший низину, Разливаясь, боднётся с леском. Побредём заливными лугами, Воздух там разнотравьем пахуч. Может, где-то вдали, за стогами, Ходит-бродит оранжевый луч. И в тиши у ольхи иль осины На копне восседает Иисус, Вдаль глядя своим оком синим На бескрайнее чудо – Русь. «Что ж! Немало ты в жизни понял…» Что ж! Немало ты в жизни понял, Эта грусть в глазах – не обман. Знать, не вынесли чудо-кони Из болота тебя, хулиган. Ты был тоже когда-то хорошим, Ведь недаром любили тебя, Но смешала пурга с порошей И утихла, всё соскребя. Помнишь, что-то шептали губы, Брызги глаз, поглотивших мглу. В дымке сизой желтели срубы, Блеск реки уподоблен стеклу. Томноокий, сиреневый вечер Ты не понял и не сберёг. Дым волос ниспадал на плечи, Сердца бился слепой зверёк. К дням ушедшим не будет возврата, Ты пресыщен и вечно пьян. И не знаешь, награда ль, утрата, Если вдруг замолчит хулиган. «Необычностью чудесен…» Необычностью чудесен Хмурый день осенний: В музыке безмолвных песен Предстаёт Есенин. Для иных лишь ствол кленовый, В веток ломкой пряже. Облик милый, облик новый Согревая, глажу. Припадаю к хрупкой ветке, С ней единым ставши. Блекнет в паутины сетке Песни лист опавший. Позабыть родные песни Суждено едва ли – Журавлиный крик, как вестник Царственной печали. В птицах, в песнях, в них и с ними Жизни бесконечность. Плачет каплями скупыми Тающая вечность. «Тихую долину…»
Тихую долину, Серебристый плёс, Косогора спину В сердце я унёс. Громкий лай собаки, Радужную взвесь, Золотые злаки – Край родимый весь. Свет родного дома, Тополиный ряд – Мило и знакомо Много лет подряд. Щек румяных глянец, Сильный и живой, Парень-оборванец – Всё во мне, со мной. Знай, непостижима, Матушка, ты, Русь! Без судьбы нажима На тебя молюсь. 1979 г. Стихотворения разных лет Баллада о казённой бане и домашней ванне (сочинено в ванной комнате 24 декабря 1978 г.) Мне говорят, что «кайф ловить» Возможно только в бане, Но мне приятней воду лить В своей домашней ванне. Лежу я в ванне, как король, Мне Цельсий пятки варит, А в бане ждёт иная роль – Там банщик мозг изжарит. Лежу в родимой – не иду, Над бёдрами колдую. В ином же месте, как в аду: Там бес ревёт, линчуя. Мне говорят «Не тот парок, Не та температура». Но порка веником, дружок, – Садистов процедура. Нет, в секту тайную хлыстов Я не согласен влиться. Здесь с вас сойдёт по сто потов, А как багровы лица! Ведь в бане можно лечь костьми – Скончавшись от угара. Родная ванна, внутрь прими, Спасая от пожара. В твоей утробе, как в раю, Я ангелу подобен. Иль песни громкие пою Под душем – он удобен. Или мечтой за облака Я уношусь в отраде, Что будто б мылю я бока Русалке иль наяде. Итак, всё ясно, господа, Мне в бане – некрасиво. Век не являлся бы туда, Но я любитель пива. |
