— Конечно. Спрошу: «Ну, что? Убедился, что не поперёк и не позолочено?» — и помашу ручкой. Кстати… наутро? Обычно хватает получаса.

Он хотел что-то ответить, но вместо этого уставился на кого-то за моей спиной, и вид у него был не особенно приветливый. Я обернулась: надо же, Железный Бык, собственной рогатой персоной.

— Добрый вечер, — сказала я, аккуратно уклонившись от лапы, которую он хотел было положить мне на плечо. — Чем могу быть полезна, сударь? Бальзам для рогов? Витаар? Или… — я хмыкнула, — душистое масло с лёгким обезболивающим эффектом?

— Сонное зелье и слабительное, — ухмыльнулся он, откровенно разглядывая меня. Кажется, он был слегка озадачен отсутствием как страха, так и интереса к его мужским качествам.

— Это Кабо меня сдал?

— Нет, — кунари с той же ухмылкой чуть качнул головой. При его рогах вразлёт, как у дракона, выглядело это… слегка пугающе, если честно, но я удержала выражение лёгкого любопытства на лице. — Не он. Неважно. А ты правда умеешь такое делать?

— Масло для безболезненного совокупления? — невинно уточнила я.

— Нет, бальзам для рогов. Чешутся, — без всякой ухмылки, наоборот, с тяжким вздохом пояснил он.

— Ну… ваших рецептов я не знаю, конечно, но думаю, что-то можно подобрать. Денька три-четыре терпит? Мы с мастером Аданом пока пытаемся как-то помочь тем, кто подцепил скверну.

— А-а, — протянул он тоном искреннего почтения, — терпит, конечно. Скверна — это… не зудящие рога.

— А масло я всё-таки тоже сделаю, — шёлковым голосом сказала я. — Вдруг пригодится? — и указала глазами на Дориана, демонстративно игнорирующего Железного Быка.

— Да ты сводница, — пробормотал Мартин, когда Бык с неожиданной ловкостью скользнул за стол тевинтерца.

— Я стараюсь, — скромно сказала я. — Оба вполне приятные… э-э… мужчины, но одному не интересны женщины, а другой меня немного пугает. Я, конечно, люблю крепких ребят, но кунари — это как-то… чересчур. Я вообще, знаешь, не одобряю смешанных пар.

— Ну, если ты любишь крепких ребят, понятно, что эльфы отпадают сразу. Но гномы-то?

— Несколько раз честно пыталась себе такое представить, — со смешком отозвалась я. — Со мной ведь заигрывали иногда: кто-то скидку хотел, кому-то я в самом деле казалась вполне привлекательной.

— Но ты на самом деле вполне привлекательна.

— Да ладно тебе, — я отмахнулась. — Я иногда смотрюсь в зеркало, знаешь ли. Красивой я никогда не была, даже в молодости, а теперь уже и не молода. Работаю как проклятая, люблю иногда выпить, голодала в Хасмале, издёргалась в дороге, когда не могла толком никому помочь… странные у тебя вкусы, дорогой, если я тебе кажусь привлекательной.

— Когда ты работаешь, — сказал он серьёзно, — у тебя такое лицо… Создатель, наверное, с таким творил этот мир.

«Посмотри на этот мир — и посмотри на мои зелья», — так и просилось с языка, но я в кои-то веки прикусила его — с храмовником же говорю! — и только пошутила:

— Богохульствуете, сэр?

— Ничего подобного! Он сотворил нас и дал нам возможность творить тоже. Так, кстати, что там с гномами? Мне уже наябедничали, что возле тебя вертелся один.

— Передал письмо от моей ученицы, — пожала плечами я. — Она в Соласе. Не выдержала жизни в том, во что превратился Круг, и я наняла знакомого контрабандиста, чтобы перевёл её через Молчаливые Равнины. У меня вообще было много знакомых, которые не особенно ладили с законом. Но это исключительно моё дело. Для здешних храмовников мне лириум добывать не надо, а остальные мои договорённости вас не касаются.

— Ты здорово рискуешь, — без улыбки сказал он.

— Помнишь, как ты меня увидел в первый раз?

— Когда ты сходу осадила заносчивую орлейскую сучку, недовольную тем, что вот привезли вас, нищебродов, и ей придётся освободить половину шкафа, забитого её барахлом?

— Что? — оторопела я. — Нет, я имела в виду тот вечер, когда вы с сэром Симоном пришли за мной в лабораторию, а я как раз работала с очень ядовитым растением.

Надо же, я и не помнила толком своё заселение. Рявкнула на какую-то соплячку, это да, но так торопилась в обещанную ванную, что тут же и думать об этом забыла.

— Я хочу сказать, — пояснила я, — формари рискуют постоянно. Это часть нашей жизни. И нож под лопатку — такая ерунда по сравнению с возможностью обгореть или надышаться ядовитыми пара’ми. Быстрая и не особенно болезненная смерть, не как от тяжёлых ожогов. Ну, если сработает профессионал, конечно, но на меня, если что, думаю, не сопливого новичка пошлют. У меня ведь в карманах много чего может найтись, от сонного зелья до огненной эссенции.

— Это сейчас был такой намёк, чтобы я руки не распускал?

— А в Старкхевене формари так же отучали вашего брата лазать к ним под мантии?

Мартин промолчал, только усмехнулся — очевидно, я не одна была такая умная. Я опять зачем-то крутанула стакан и встала.

— В самом деле надо идти, — сказала я. — Попробуем завтра с Аданом одну штуку. От скверны она, конечно, не излечит, но может быть, хоть облегчит состояние.

— Что-то ядовитое или горючее?

— Очень ядовитое, даже пары’ вдыхать опасно. Так что мне нужна ясная голова. — Я глянула на бутылку из-под граппы и усмехнулась: ясная голова после самогона из виноградных выжимок? Хорошо, что между делом я уже изготовила одно так и не запатентованное средство. Оно бы меня, конечно, озолотило… Вернее, озолотило бы Круг, в котором я работала. И именно поэтому гораздо умнее было написать собственному родному брату, чтобы приехал, раз уж теперь сестрица не за Недремлющим морем, а совсем рядом, можно сказать. Потому что отправлять подробный рецепт с пошаговым описанием — никакой оказии я настолько не доверяла: продадут, глазом не моргнув, и возможную немалую прибыль получит не моя семья, а какой-нибудь вовремя подсуетившийся тип. Пусть лучше Деррен приедет сам и сам запишет с моих слов, чего, сколько и в каком порядке… раз уж не только магический дар достался мне одной, но и способности к алхимии — увы, создавать новые рецепты ни брату, ни племянникам таланта не хватало.

А наутро в лабораторию принесло особу, которую я хотела бы видеть там в последнюю очередь. Вернее, вообще не хотела бы. Нет, не сестру Лелиану и не леди Кассандру. Шурша парчовым платьем, озираясь с видом королевы, думавшей осчастливить своим визитом бедных сироток, но попавшей не в приют, а в какой-то грязный притон, в подвал спустилась Вивьен (мне её уже показали издали, да и по описанию узнать было несложно — роскошный наряд и мажеское самомнение в одном флаконе). Адан нахмурился, но смолчал: кажется, Вивьен как раз была одной из тех, кто считал членов Коллегии травников кем-то вроде деревенских знахарей. Я продолжила нарезать листья эмбриума, поглядывая на песочные часы, по которым мы с Аданом засекли время приготовления своего экспериментального снадобья.

— Цветик мой, — обратилась Вивьен ко мне, — отвлекитесь-ка от своей травки, вы мне нужны.

— У вас семь минут, сударыня, — сказала я, неохотно откладывая нож. — Даже шесть с половиной. Кстати, советы профессионалов слушаете? Когда хотите попросить о чём-то женщину, не пользуйтесь этими духами.

— Попросить? — изумлённо переспросила та. — Я хочу поручить вам изготовить снадобье вот по этому рецепту. — В холеной ручке появился побуревший кусок пергамента с обтрёпанными краями.

— Даже так? — фальшиво удивилась я. — Представьтесь, будьте добры.

— Моё имя Вивьен. Некоторые, — снисходительно прибавила она, — называют меня мадам де Фер.

— И почему вы думаете, будто можете мне что-то поручать, мадам де Фер? — ровным, приветливым даже голосом осведомилась я. — Монтсиммарского Круга больше нет, да если бы и был, я никогда не бывала ни в Монтсиммаре, ни в Орлее вообще.

— Считайте, что это поручение от Инквизитора, — Вивьен упорно не хотела верить, что её могут вот так, без долгих разговоров, незатейливо послать.