— Земли? — ошарашенно переспросил Джоффри.

— Ага. Любой. Хоть в болоте, хоть на одинокой скале, но чтоб был и чтоб не просто как хутор, а как… ну, не знаю.

— Ленное владение, — подсказал грандмастер иронически. — Хм… ну, я посмотрю, что можно сделать. Думаю, во владениях Карвейнов одиноких скал сколько угодно, можно и объявить какую-нибудь твоим леном. Я поговорю с графиней.

— Я иду с тобой.

— Нет.

— А я не спрашиваю твоего разрешения. Я тебя ставлю в известность: я иду с тобой.

— Да что ты там забыла?!

Эарана закатила глаза к потолку.

— Это план Обливиона, дурища ты нордская! Когда ещё у меня будет возможность побывать в таком месте? Это не скампа оттуда призвать, это возможность увидеть всё своими глазами!

— Ты ненормальная, — безнадёжно сказала Ингрид.

— Я — маг, — надменно ответила Эарана. — А путь мага — это бесконечное познание.

— Даже ценой своей шкуры?

— Шкуры, ха! Многие душу продают. Пока в Нирне есть магия, у Хермеуса Моры всегда найдутся адепты, предлагающие ему душу в обмен на знания.

— А твой сын? — поняв, что к разуму магички взывать бесполезно, Ингрид попыталась надавить на её материнские чувства.

Эльфийку эта попытка только развеселила.

— А ты думаешь, что мой сын — это младенец с золотыми волосиками и розовыми ушками? Нет, дорогая, по нашим меркам, он ещё молод, конечно, но хронологически он постарше тебя. К тому же, — она нервно дёрнула плечом и улыбаться перестала, — о нём есть кому позаботиться. Официально отец его не признал, чтобы не портить себе карьеру, но обучение в университете оплатил.

— Он тоже маг?

— Сильнее меня, — с родительской гордостью проговорила Эарана. И злорадно прибавила: — И гораздо сильнее своих единокровных законных братьев-сестёр. Не говоря уже о том, что привык всего добиваться сам, а не ждёт, что отец устроит ему тёплое место в жизни и выгодный брак. Так что он не пропадёт, что бы со мной ни случилось. Собственно, — почти по-человечески вздохнула она, — не так уж я ему и нужна… В общем, я иду в Мёртвые Земли с тобой, и больше мы об этом говорить не будем.

В общем, Ингрид была очень, очень зла. На себя, в первую очередь. И в таком вот настроении стояла перед строем стражников Брумы, с кислыми мордами слушавших своего капитана. Тот говорил убедительно и по делу, и на Ингрид указал, как на штатскую, которая вернулась же живой из таких же Врат, а они-то мужчины и бойцы… Всё правильно вроде бы, но Ингрид решила вмешаться.

— Можно, я скажу, капитан? — перебила она. — Парни, кто боится так, что может бросить всё и сбежать, лучше оставайтесь здесь и следите, чтобы ни одна тварь до городских ворот не добралась. Нет, кроме шуток. От таких в Обливионе будет больше мороки, чем пользы, а здесь всем забот хватит. Кто в себе покрепче уверен, тех сразу предупреждаю: там страшно. Правда. Очень страшно. Нет воды, дышать тяжело, трава такая, что держитесь от неё подальше — лучше уж горячий камень, он честнее. Скампов вы все видели, — она кивнула на кучку трупов, приготовленных к сожжению. — Кланфиров тоже — это такие… вроде ящериц на задних лапах. Тоже вполне можно управиться. Дреморы хуже всего, но и с ними в Кватче ребята справлялись… В общем, — она вздохнула, — не хочу я туда, если правду сказать. — Капитан Бурд хмуро посмотрел на неё, и она закончила: — Не хочу, но пойду. Хоть у меня и нет никого в вашем городе. А вы… решайте сами. Город ваш, жёны-дети-старики в нём тоже ваши, и никто, кроме вас, их не защитит. Я всё сказала. Пошли, Эарана.

Она повернулась лицом к пылающему кольцу и пошла не оглядываясь. Кто последовал за нею, кто остался, не набравшись духу — их Девятеро им судьи. Или Шор с Тсуном для тех, кто не забыл своих богов.

Обернулась она уже только на горячей, воняющей серой и гарью пустоши, уже знакомо освещённой красными отсветами раскалённого камня и лавовых озёр. Ну… Семеро стражников из того десятка, который должен был пройти через портал, сам Бурд (Ингрид сразу зауважала мужика, не пытающегося отсидеться за спинами подчинённых), они с Эараной. Десять человек — неплохо. В Кватче удалось справиться втроём, причём один из троих был полумёртвым от перенесённых пыток, голода и жажды. Правда, тогда обливионские твари, кажется, просто охренели от неожиданности: жалкие смертные хлипкие существа напали на них — и где? В сигильской башне!

Она сделала знак подойти поближе, не желая надрывать глотку в сухом горячем воздухе.

— Высматривайте башню, — сказала она. — Она будет здоровая такая, чёрная, с кривыми зубцами на крыше, а в бойницах свет такой, словно от пожара, или не знаю, как ещё сказать. Но под ноги смотреть не забывайте, там не только корни харрады могут быть, а ещё и огненные ловушки. К ним даже вплотную подходить не надо, они шагов за пять взрываются, — она машинально потёрла правый локоть, которым успела тогда прикрыть лицо и который принял на себя волну пламени и горячие осколки. — Есть у вас хорошие стрелки? А то камнями кидаться долго и муторно.

— У тебя есть боевой маг, — с усмешкой напомнила Эарана и для наглядности шарахнула молнией в маячившего далеко впереди скампа. Слишком далеко для стрелка, если он не босмер с эльфийским луком, но, как оказалось, недостаточно, чтобы быть в безопасности от сильного и опытного мага-боевика.

Стражники оживились и негромко загудели что-то облегчённо-одобрительное, а Эарана заработала благодарный взгляд от Бурда за поднятие боевого духа. И вообще, кажется, капитан стражи задержал взгляд на изящной эльфийской фигуре, красиво обтянутой новенькой замшевой курточкой. Опять проклёпанной кольцами — на этот раз магичка не стала упираться.

Дорогу выбирать не приходилось — она одна и была, ползла, извиваясь между мёртвыми чёрными скалами. Ловушек на ней и вправду хватало. И если огненные Эарана разряжала цепной молнией, вызывая настоящую огненную бурю, то от когтей, выползающих прямо из-под земли, это не помогало. Двоих стражников чувствительно подрало этими когтями, прежде чем остальным удалось найти тот краешек дороги, по которому можно было пройти сравнительно безопасно. Хорошо, что Бурд запасся свитками и зельями. Не иначе, жрецов тряхнул — вряд ли не капитанское жалование накупишь столько, на весь десяток с запасом.

А на площадке между скалами и озером лавы, среди камней одиноким зубом торчала невысокая башенка, напоминающая маяк. Ингрид вскинула руку, подавая знак остановиться: похожие, хоть и гораздо поменьше, она помнила по той, первой, сигильской башне. Вокруг «маяка» скакали скампы, которые для него, видимо, были своими, и проскочить, бегом и пригибаясь, целому отряду вряд ли бы удалось.

— Щит дайте кто-нибудь ненадолго.

Ближайший стражник стряхнул с левой руки щит и протянул ей. Ингрид метнулась вперёд короткими рваными зигзагами, точно пьяная моль — так и есть. «Маяк» зажужжал, завертелся, и в чужака полетела огненная стрела. Ингрид еле успела шарахнуться, а вот от скампова огненного шара увернуться не успела. Приняла частью на щит, частью на орихалковую пластину, закрывающую руку выше локтя, взвыла от боли и рванула назад, под прикрытие отряда, немедленно ощетинившегося стрелами. Пока остальные стражники отстреливали скампов, хозяин возвращённого щита помог Ингрид снять пластину брони, подпорол толстое сукно рукава и неловко протискивая под него льняную полосу, наскоро сделал повязку с бальзамом от ожогов. Бальзама этого у Бурда имелась целая фляга — точно реквизировал либо в храме, либо у какого-то алхимика, никакого жалования на такое не хватит. Разве что графиня щедро выделила денег на подготовку к походу.

Для перевязки пришлось прятаться за камнем, потому что скампы не остались равнодушны к стрельбе и в ответ забросали стражников огненными шарами. В результате бальзам понадобился ещё четверым, включая самого капитана. Ну, зато от скампов избавились, не подставляясь под огненные стрелы «маяка».