Он сидел в шкафу третий час. Пахло деревом, лаком, а еще чуть-чуть одиночеством. Степан почесал затылок и хотел уже было вылезти, но вновь передумал. Квартира, на которую он работал, по сути, всю жизнь, пугала пустотой огромных комнат.

Когда-то давно, засыпая в стылой комнатушке с перекошенными стенами, маленький Степа дал себе обещание, что рано или поздно купит если не замок, то непременно большой дом. В котором можно будет и с мячом погонять, и велосипед поставить, да хоть машину в коридоре припарковать. Тогда у Степы, конечно же, не было никакой машины. Впрочем, велосипеда с мячом тоже. Просто ему мечталось, что однажды он станет Большим человеком. Одним из тех, кому не надо думать о долгах, коммуналке или проходившейся куртке. Одним из тех, кто может себе позволить быть свободным.

Еще со школы, едва получив паспорт, Степа принялся работать. Жизнь летела мимо, приходили и уходили разные люди, а Степа смотрел только вперед, на свой призрачный дом, на Большого будущего себя.

В семнадцать лет он съехал в небольшую квартирку на отшибе, даже не задумываясь о том, что она станет его домом на четверть века. Там Степа только спал, а в остальное время работал, работал, работал, стараясь как можно быстрее обзавестись своей крепостью. К тридцати пяти Степа неожиданно притормозил и, отдав все сбережения, купил квартиру неустанно стареющей маме. Ведь у него впереди были еще десятилетия, а у нее – только годы. Он подарил ей еще и серого котенка, но мама тихо прошептала: «Лучше бы внуков».

Степану, тогда его уже звали важно – Степан Петровичем, пришлось все начинать с нуля. Но к сорока у него было самое главное, что только можно накопить – знания и опыт. Вместе с ними Степан очень быстро добился одного повышения, потом другого, а следом и третьего.

И вот он уже стоял на пороге собственной квартиры, то ли руки дрожали, то ли ключ не подходил к замку. Когда дверь скрипнула и поддалась, Степан облегченно выдохнул. Его немного мутило. Сорок два года гнаться за одной мечтой – немалый срок. Он шагнул внутрь и поставил коробку на поблескивающий в свете уличных фонарей ламинат.

Степан побродил по комнатам, и эхо бродило за ним, заглядывая в каждый темный угол. От холода и пустоты новой квартиры Степан поежился и поймал себя на мысли, что уже скучает по своей комнатушке, которая казалась теплее только тем, что стенами прилегала почти к самому телу.

Степан вошел в библиотеку, или в зал, или в спальню – он еще точно не решил, что здесь будет, и похлопал по боку огромный шкаф красного дерева. Он купил его совершенно спонтанно, чуть ли не раньше самой квартиры. Почему-то просто захотелось хоть раз в жизни исполнить свою мимолетную прихоть.

Степан уселся на пол рядом со шкафом, пачкая в пыли идеально выглаженные брюки и уставился в окно. Скоро куранты, салют, а он тут совсем один. Даже мама решила встречать Новый год с подругами, «чтобы у мальчика было свободное время на личную жизнь».

Пытаясь сбежать от острого приступа тоски, Степан вскочил на ноги и за пару секунд забрался в шкаф. Он аккуратно сел, снял пальто и прикрыл за собой дверцу. Степан даже хихикнул, представляя, что сказали бы его подчиненные, увидев, как суровый Петрович прячется от себя в шкафу. Он чуть задремал, а потом вдруг проснулся с одной ясной мыслью, что жизнь его совсем, как этот шкаф. Каркас есть, да такой, что с третьего раза не проломишь. А вот внутри – ничего, сердцевины нет.

Просидев в шкафу несколько часов кряду, Степан так расстроился, что ему ужасно захотелось есть. Он набрал номер любимого ресторана, но тут же сбросил бросил. В кармане брюк лежала рыжая листовка, которую ему всучила смешная девчонка у офиса. «Пицца-птица! Лучшая в городе, ла-ла-ла, – пробубнил Степан, пытаясь найти номер. Он заказал пиццу с курицей с ананасами, потому что никогда не пробовал. Подозревал, конечно, что это полнейшая гадость, но, кажется, настало время делать нечто безумное.

Степан приоткрыл дверку шкафа и осмотрелся, словно из сумрака за ним мог кто-то наблюдать. Но комната по-прежнему оставалась пуста, тем и пугала. Степан с кряхтением размял затекшие ноги и спину и поспешил к двери. Решил хоть шампанского купить, чтобы пицца не казалась такой мерзостной.

Дверная ручка почему-то не повернулась. Степан навалился на дверь и с силой толкнул, но ручка только звучно хрустнула и отвалилась.

Степан чертыхнулся: инструмент с собой он, конечно же, не брал. Позвонил мастерам, делавшим по его личному заказу сверхпрочный замок. В ответ он услышал лишь приторно сладкий голос: «Поздравляем с наступающим Новым годом! Желаем, желаем, желаем…»

Не стал Степан слушать, чего ему желали. Поздравления означали лишь одно: мастера сегодня он не дождется. Степан вновь уселся на пол, бессмысленно глядя на принесенную коробку. Неужели в нее уместилась вся его жизнь? Кажется, он не обзавелся не только вещами, но и друзьями. Ему некому было звонить в предновогодний вечер и просить о помощи. Никто не придет. Никто даже не возьмет трубку. Степан прислонился головой к стене и вновь задремал, надеясь на то, что после сна голова его полегчает, и дурные мысли сами оттуда вылетят.

Разбудила его трель домофона, и Степан тут же кинулся к трубке. И почему он заказ не отменил, дурак?

– Пицца – птица и тд и тп, – раздался мальчишеский высокий голос.

– Прошу прощения, у меня тут одна проблема, – заговорил Степан и сразу нахмурился: не любил он оправдываться, – замок сломался, я не смогу вам открыть.

– Ну, зашибись вообще, – мальчишка протяжно дунул в домофон. – И в такую даль надо было переться…

– Поверьте, я расстроен не меньше вашего. Я сижу один, в холодной квартире. И очень хочу есть. А до мастера, видимо, до января не дозвониться.

– Что, изголодали совсем? А выломать дверь не пробовали?

– О, ее не выломаешь. Сам проверял.

– Мда… Ладно, охрана меня уже во двор пустила, открывайте двери.

Степан ошарашено нажал на зеленую кнопку, услышал мнотонный писк домофона, а потом и удаляющийся голос:

– Молитесь, чтобы ваши соседи сидели дома!

Степан с удивлением взглянул на листовку, которую все еще зачем-то держал в руках.

Прошло минут двадцать, не больше, и балконная дверь со стуком отворилась. Сквозняк швырнул в квартиру горстку снега и совершенно неведомое существо, укутанное по меньшей мере в десять слоев одежды. Оно поставило на пол объемистую сумку для доставки еды и устало вздохнуло. Огромный вязаный шарф полетел на пол, за ним отправилась и цветастая шапка с длинным колпаком и существо наконец сказало:

– Товарищ, с вас полторы тыщи рублей и горячий чай в придачу! А чего темно так?

Находясь словно у себя дома, пришелец прошел к дальней стене, включил свет и наконец расстегнул огромную парку. Степан поморгал. Да, он не мог ошибиться: из развалин одежды перед ним вдруг предстала юная и потрясающе красивая девушка. Конечно, ее портили и чересчур яркие веки, выкрашенные черным карандашом, и пирсинг в носу и синяя помада, но это такое, преходящее и легко смываемое. Степан сразу заприметил глаза: теплые и чуть с хитринкой. Очень хорошие глаза.

– Э-э-эй! – девушка громко щелкнула пальцами и пригладила косую челку. – Полторы тыщи за вашу ледяную пиццу! У меня еще два заказа до двенадцати, можно побыстрее?

Степан перевел взгляд на часы и наконец-то заговорил:

– Извините за мой вопрос, но, получается, несовершеннолетним разрешено работать после десяти?

Девушка захохотала, и квартира сразу перестала быть пустой. Степан это сразу понял.

– Мне послезавтра двадцать девять, можете поздравить. Саша, будем знакомы. У вас есть чайник или как? Ну, или хотя бы деньги, а? Вы мне отдадите, и я побежала, да?

А Степа – Степан вдруг совершенно точно почувствовал себя Степой – почему-то только глупо улыбнулся и кинулся к шкафу.

Сорокакиллограмовое полутораметровое чудо поспешило за ним.