Сначала принцесса не поняла, что его так напугало, огляделась. Ничего опасного не заметив, хотела спросить… И словно бы всё со стороны увидела: деревья и новенькую усыпальницу. А ещё женщину в траурном платье, фигуру на крышке саркофага.

— Арэн, — позвала, боясь ближе подойти. — Это я. То, что ты видел, оно действительно сбылось. Просто… не так, понимаешь? Здесь не твоя могила.

Дракон кивнул, кажется, в реальность происходящего до конца так и не поверив. Наверное, он думал, что сходит с ума.

— Арэн, — снова начала принцесса и замолчала. Как убедить другого в своей реальности? — Ну, хочешь, дотронься до меня. Это вправду я.

Гемнон перехватил костыли, подковылял неловко, остановился возле лестнички, ведущей в усыпальницу. Ступеньки были довольно высокими, рассчитанными на драконов, и всё равно их лица оказались почти вровень. Девушка и Крылатый молча смотрели друг на друга.

— Я чувствую твоего зверя, — наконец, сказал Арэн негромко.

— У меня нет зверя, — помолчав — говорить было трудно, горло слиплось, даже дышать непросто воздух приходилось глотать, словно желе — ответила Ренна. — Я человек.

Гемнон мотнул головой, как муху отгоняя.

— Ему больно. Я его чувствую, — повторил упрямо, — здесь. — Дракон потянулся к принцессе, почти к самому горлу, чуть ниже ямочки между ключиц. Заметно дрожащая ладонь застыла в полпальце, а, может, и меньше, но всё-таки не коснулась кожи. — Что здесь?

— Говорят, будто у людей тут душа…

Слёзы всё-таки пролились — сразу и в горло, и на щёки. Они не хлынули, не заставили всхлипывать, но и остановить их Ренна не сумела бы, даже если б хотела.

Арэн кивнул, словно понял, о чём она говорит.

— Душа Крылатого, — выговорил, едва не по слогам. — Ты — Крылатый.

— Я человек, — принцесса и сама не поняла, зачем настаивает. Главное, что и спорить-то сейчас хотелось меньше всего. — К тому же женщина.

— Ты Крылатый, — гемнон всё-таки дотронулся до неё. Провёл шершавой ладонью по ключице, плечу, шее. Запустив пальцы в волосы, рывком притянул к себе, заставил в грудь уткнуться. А в рубашку его Ренна уже сама вцепилась. — И твоим зверем буду я, — прошептал в затылок, как поклялся.

И вот тут будто плотину прорвало. Девушка зарыдала в голос, чувствуя, как собственное тело становится легче — ей становится легче. Слёзы смывали всю накипь: боль и стыд, и вину, и запоздалое, никому не нужное раскаянье. А ещё облегчение, что всё вышло именно так, а не иначе: не другой умер.

Впрочем, может, слёзы тут и ни при чём, а всё неудобное, тягостное у неё кто-то забирал, вытягивал, как хирург гной. Кто-то давно привыкший к тяжести чужой вины. Но ведь он был таким сильным, а она… На самом деле, она слабая, очень слабая. И, наверное, только так и правильно.

Ренна рыдала, гемнон обнимал её, чуть покачивая, будто убаюкивая, тихонько намурлыкивая без слов. А над ними о чём-то своём — ни людям, ни драконам непонятном — перешёптывались золотолисты. И это тоже было единственно правильным.

Крылатые, стоящие на верхней ступени лестницы, ведущей к Воротам, выглядели маленькими и совсем неубедительными, слишком сильно похожими на людей. Наверное, дело было ещё и в отсутствии торжественности: никаких тебе драконов, сидящих по краям ступеней, никакого грозного рёва, размахивания крыльями. Даже солнца, которое, наверное, слепило Яо, когда он выходил сюда в последний раз, нет. Потому парень и расслабился: пока по тоннелю шли, он скрученную пружину напоминал, не шёл, а печатал шаг. А стоило ему братьев увидеть и отпустило.

Велер, присевший на корточки, махнул рукой. Нангеши, статуей Святителя стоящий у входа, кивнул. Нках никак не отреагировал — занят был, с глубокомысленной физиономией горизонты изучал.

Гемнон остановился, неуверенно кашлянул в кулак. Ренна перехватила его ладонь двумя своими, спрятала под плащ.

— А, может, всё-таки останешься? — попросила, ни на что, в общем-то, не надеясь.

— Да сколько раз говорить, — так же вяло отозвался Яо. — Не имею права. Совет решил меня изгнать и ничего не изменилось.

— Это можно решить, — подал голос гемнон.

Принцесса быстро глянула на мужа. Раньше он молчал, в их спорах участия не принимал и вроде бы соглашался: изменить ничего нельзя.

— Ты ради меня пойдёшь против воли совета? — хмыкнул Яо.

И, вроде бы застеснявшись собственного недоверия, нервно потёр нос, отвернулся.

— Ты же ради меня пошёл, — спокойно ответил Арэн.

— Ну да… — протянул молодой дракон. Передёрнул плечами, будто ему зябко стало. — Нет, Арэн, — сказал так, что принцессе моментально стало понятно: он всё уже решил. — Духи показали: мой путь не в Серых скалах.

— Ну а в чём твой путь? — сердито спросила Ренна. — У людей? Или, может, скитаться в гордом одиночестве?

— Это вряд ли! — Яо обернулся, подмигнул залихватски, мол: «Не пропаду!» — У людей мне делать нечего, а одиночество… Я теперь знаю, что искать надо.

Он мотнул подбородком, указывая на руки принцессы и гемнона, которые Ренна вроде бы незаметно для всех спрятала.

— Ты хоть не пропадай совсем, — попросила её высочество, пресекая попытку мужа выдернуть ладонь.

— Арэн знает, где меня найти, — Яо прочесал пятернёй шевелюру, мотнул головой, откидывая волосы назад. — Ладно, не умеем мы прощаться, нечего и начинать. Подари ему первым сына, сестрёнка.

— Я уже работаю над этим, — Ренна попыталась улыбнуться, но, кажется, у неё это не слишком убедительно получилось — губы дрожали.

Да и слёзы на глаза давили.

Яо шагнул вперёд, хлопнул сидящего Велера по плечу, быстро сбежал по ступенькам. Остановился на краю последней, даже, кажется, покачнулся, но устоял. Широко раскинул руки крестом.

— Йо-ху! — заорал так, что эхо пошло гулять между скалистых выступов. Крик мячиком отскочил от краёв чаши долины, от стены серых золотолистов, повторился десятикратно, теряясь в шуме водопада. Тогда Яо завопил ещё громче, и будто бы торжествующе: — Йо-ху!

Дракон сорвался со ступеней, с натугой загрёб выгнутыми крыльями воздух — ветер дул ему навстречу. Напряжённо вытянул шею, навалился грудью и взлетел-таки, пошёл штопором к тучам, мгновенно скрывшись в грязной пене облаков, не оставив после себя и тени.

— Во дурак, — словно бы даже и восхищённо протянул Велер.

— Ты себя в его возрасте вспомни, — посоветовал Нангеши.

— В его возрасте я предпочитал ломать крылья в драках, а не взлетая против ветра.

— Ладно, вали уже, — проворчал Нках.

— Пойдём? — спросила Ренна, оглянувшись на Крылатых. — Холодно…

Желание плакать начисто пропало — хотелось смеяться невесть чему, но ветер действительно пробирал до костей.

— Ты правда подаришь мне сына? — хмуро спросил дракон, не двигаясь с места.

— Нет, не подарю, — чопорно ответила принцесса. Гемнон кивнул, принимая ответ, отвернулся. Рожа, по обыкновению, каменная. Ренна привстала на цыпочки, потянула супруга за волосы, заставляя на себя смотреть. — Нельзя подарить то, что и так тебе принадлежит, — пояснила веско. — Я твоя и всё, что у меня есть, твоё. Дети тоже. Понимаешь?

Крылатый снова кивнул, но как-то неуверенно.

— Всё, что есть у меня, принадлежит тебе? — не повторил, не сказал, а, скорее, спросил.

— Ты ещё сомневаешься? — фыркнула её высочество. — И ты сам, и твоя жизнь, и всё что там у тебя в сокровищнице ещё осталось.

— Не думаю, что его надолго хватит, — встрял Велер. — Если он и дальше с тобой каждую ночь проводить будет…

Арэн, в лице не меняясь, вообще, кажется братца не замечая, оттеснил его плечом, повернулся, загораживая принцессу. Нахмурился, мучительно соображая. Открыл рот и закрыл. Даже захлопнул, будто крышку сундука. Губы сжал так плотно, что они стали почти не видны.

— Я слушаю, — поторопила Ренна, зябко кутаясь в плащ.

Больше всего принцессе хотелось закончить всё это и наконец-то в тепле оказаться. Желательно, с супругом наедине.