Средний Восток как был, так и остался пороховой бочкой, а американцы – и Тимоти Эдуардз вслед за ними – демонстративно третируют израильский Моссад, самую информированную разведслужбу в этом регионе. Маккриди вздохнул. Может быть, ответом на все вопросы было рыболовное судно в Девоне. К черту их всех!

– Все началось, – говорил Гонт, раскрывая лежащую перед ним папку, – в начале декабря на крохотном острове на севере Карибского моря.

Маккриди снова переключился на реальности Сенчери-хауса. «Ах да, – вспомнил он. – Карибское море, чертово Карибское море».

За час до заката «Галф Леди» скользила по сверкающей глади моря, направляясь домой. Толстяк Хулио Гомес удобно устроился на крыше рубки, опустив ноги в мокасинах на переднюю палубу и довольно попыхивая пуэрториканской сигарой. Ветерок относил зловонный сигарный дым к безропотным волнам.

В тот момент Гомес был по-настоящему счастлив. В десяти милях за килем «Галф Леди», там, где Большой Багамский риф опускается во впадину пролива Сантарен, осталось царство рыб, в котором мерланги гоняются за акантоцибиумами, тунец охотится за пеламидой, а та – за полурылом, а всех их время от времени преследуют рыбы-парусники и большие марлины.

На рыболовной палубе, ближе к корме, в изрядно побитом старом ящике лежали две прекрасные большие корифены, одна для Гомеса, вторая для шкипера, который сейчас держал румпель, направляя свое спортивное рыболовное суденышко домой, в Порт-Плэзанс.

Две рыбины были далеко не единственной добычей за день. Гомесу попалась прекрасная рыба-парусник; ее пометили и снова бросили в океан. Множество мелких корифеи использовали для наживки. На эту наживку клюнул огромный желтоперый тунец, по прикидкам Гомеса рыба весила не меньше семидесяти фунтов. Потом тунец нырнул так глубоко и потянул так сильно, что Гомесу пришлось перерезать леску, иначе рыбина раскрутила бы всю катушку. По полчаса он боролся с двумя желтохвостами, их тоже выбросили в океан. Гомес оставил себе только большую корифену, или дорадо, потому что в тропиках более вкусной рыбы не найти.

Хулио Гомес не любил убивать. Каждый год он приезжал сюда не затем, чтобы поймать как можно больше рыбы, а чтобы ощутить радостное возбуждение от разматывающейся с чуть слышным свистом лески и от напряженно изогнувшегося удилища, вкусить азарт борьбы человека с невероятно сильной рыбой.

Далеко-далеко по левому борту, даже дальше островов Драй-Тортутас, которые скрывались за линией горизонта на западе, в море медленно опускался огромный красный диск солнца, уже отдавший свой обжигающий жар и уступивший наконец прохладе вечернего бриза и приближающейся ночи.

В трех милях по курсу уже был виден остров. Через двадцать минут они причалят. Гомес швырнул сигарный окурок в бездонную пепельницу океана и потер плечи. Несмотря на смуглую кожу, по возвращении в пансион ему придется намазаться толстым слоем крема от солнечных ожогов. У стоявшего за румпелем Джимми Доббза таких проблем не возникало. Он родился и вырос на острове, владел спортивной рыболовной лодкой и катал на ней туристов, приезжавших сюда специально для того, чтобы порыбачить. На кожу Джимми цвета черного дерева солнечные лучи не действовали.

Хулио Гомес сбросил ноги с носовой палубы и спрыгнул на корму.

– Я поведу, Джимми. Предоставляю вам возможность подраить палубу.

Джимми Доббз растянул губы в широкой, от уха до уха, улыбке, передал румпель Гомесу, взял швабру и ведро и стал смывать в желоба чешую и остатки внутренностей рыб. Откуда ни возьмись, появилось с десяток крачек, они на лету хватали отбросы, едва те успевали коснуться гребешков волн. В океане ничто не пропадает зря, по крайней мере, ничто съедобное.

Конечно, Карибское море теперь бороздит много куда более современных рыболовных спортивных судов с мощными брандспойтами для чистки палубы, с коктейль-барами, телевизорами и даже видеотеками, с уймой электронных приборов для обнаружения рыбы и с таким навигационным оборудованием, что с ним вполне можно было бы отправляться и в кругосветное плавание. На «Галф Леди» ничего такого не было; старую, обшитую в накрой деревянную посудину толкал вечно чадивший слабенький дизельный двигатель, но она повидала в океане столько, сколько не увидят все эти умники вместе взятые с островов Флорида-Кис со всеми их радиолокационными искателями. На «Галф Леди» были лишь небольшая каюта на носу, множество пропахших рыбой и смазочным маслом удилищ и лесок, а самое главное – открытая палуба у кормы с десятью креплениями для удилищ и с единственным креслом для того, кто решил помериться силой с крупной рыбой, самодельным дубовым креслом, обшитым подушками.

У Джимми Доббза не было всяких электронных штучек, которые искали бы рыбу за него; он сам находил рыбу так, как учил его отец: по малейшему изменению цвета воды, по ряби на поверхности там, где ее не должно было бы быть, по тому, как, сложив крылья, пикировал в волны фрегат. Инстинкт подсказывал ему, куда нужно направиться на этой неделе и какая там будет рыба. И он находил рыбу, находил каждый день. Поэтому Хулио Гомес в отпуск ежегодно приезжал к нему рыбачить.

На островах и на «Галф Леди» Хулио Гомеса привлекали простота жизни и отсутствие современных технологий. Большая часть его жизни протекала в типично американском мире машин, вводил ли он запросы в компьютер или с трудом пробивался через автомобильные пробки в центре Майами. В отпуске ему были нужны только море, солнце и ветер, да еще, пожалуй, рыба, потому что у Хулио Гомеса были лишь две страсти: его работа и рыбная ловля. Он провел здесь уже пять дней, оставалось еще два – пятница и суббота. В воскресенье придется лететь домой, во Флориду, а в понедельник утром вместе с Эдди снова браться за работу. Вспомнив о работе, Гомес тяжело вздохнул.

Джимми Доббз тоже был счастлив. Он отлично провел день со своим клиентом и другом, он заработал достаточно долларов, чтобы купить платье своей старушке, он везет отличную рыбу, которой хватит на ужин и им, и всем его домочадцам. Чего еще, рассуждал Доббз, можно требовать от жизни?

В начале шестого они причалили к старой деревянной пристани, которой давно пора было рухнуть, но каким-то чудом она еще держалась. Предыдущий губернатор обещал выпросить у Лондона средства для постройки новой пристани, но потом на его место пришел сэр Марстон Моберли, а рыбная ловля его не интересовала. Если верить разговорам в баре Шантитауна – а им всегда имело смысл верить, – то нового губернатора не интересовали и жители острова.

Пока «Галф Леди» ставили на ночь, набежали дети. Они всегда проверяли, с каким уловом вернулись рыбаки, всегда были готовы помочь вынести рыбу на берег. На пристани островитяне перебрасывались обычными шутками. Они говорили с приятным певучим акцентом.

– Завтра вы свободны, Джимми? – спросил Гомес.

– Конечно. Хотите снова в море?

– Для того я сюда и приехал. Увидимся в восемь.

Хулио Гомес договорился с одним из мальчишек, что тот за доллар донесет его рыбу. Вдвоем они вышли из порта и углубились в темные улицы Порт-Плэзанса. Идти было недалеко, в Порт-Плэзансе все рядом. Городок был совсем небольшим, в сущности, даже не город, а поселочек.

Подобные городки – беспорядочно разбросанные домики, большей частью деревянные, крытые гонтом и раскрашенные в яркие цвета, а между домиками – тропинки, мощеные дроблеными раковинами, – можно встретить почти на любом из небольших островов, рассеянных в Карибском море. Вдоль берега, вокруг небольшого порта, окруженного изогнутой дамбой из коралловых блоков, где раз в неделю швартовалось торговое судно, стояли самые примечательные строения – таможня, здание суда и мемориал в честь жертв войны. Все это тоже было давным-давно сложено из коралловых блоков.

Чуть дальше от берега располагались ратуша, небольшая англиканская церковь, полицейский участок и главный отель «Куортер Дек». Помимо этих сооружений, да еще стоявшего в конце порта изрядно проржавевшего стального склада, почти все другие дома на острове были деревянными. Дальше по берегу, сразу за городской чертой, находилась резиденция губернатора, сложенная из белого камня и окруженная белокаменной стеной. У въезда на территорию резиденции были установлены две пушки наполеоновских времен, а в центре ухоженной лужайки возвышался флагшток. Днем на флагштоке развевался британский флаг. В тот момент, когда Хулио Гомес шел к своему пансиону, констебль полиции в присутствии адъютанта губернатора торжественно спускал флаг.