Теперь вокруг машин толпилось уже человек двадцать. В жилом микрорайоне промышленного города не так уж много развлечений, а посмотреть на новый БМВ – само по себе развлечение. В это время подъехал полицейский автомобиль. Это была обычная машина дорожной полиции, но Моренца сразу бросило в дрожь. Вышли полицейские. Один из них осмотрел повреждения «трабанта».

– Это можно починить, – сказал он. – Или вы намерены подать в суд?

Водитель «трабанта» заколебался:

– Ну…

Другой полицейский подошел к Моренцу:

– Ваши документы, пожалуйста.

Моренц правой рукой достал из кармана паспорт. Его рука заметно дрожала. Полицейский посмотрел на руку Моренца, на небритое лицо, слезящиеся глаза.

– Вы пьяны, – сказал он, потянул носом воздух и подтвердил: – Так и есть. Пройдемте в машину…

Он слегка подтолкнул Моренца к полицейскому автомобилю. Его двигатель еще работал, дверца водителя была распахнута. Именно в этот момент Моренц окончательно сломался. Он все еще прижимал к телу пакет с книгой. В полицейском участке ее обнаружат обязательно. Моренц отчаянно взмахнул свободной рукой, кулаком ударил полицейского в лицо, разбив ему нос. Полицейский упал. Моренц прыгнул в полицейский автомобиль, включил сцепление и резко рванул с места. Он помчался совсем в другую сторону – на север, к Йене. Ошеломленный второй полицейский успел выхватить пистолет и выпустить вдогонку Моренцу четыре пули. Трижды он промахнулся, четвертая пуля пробила бензобак – струйкой потекло горючее. Полицейский автомобиль, отчаянно вихляя, скрылся за поворотом.

Полицейские были настолько ошеломлены, что отреагировали на происшествие слишком медленно. С подобным неповиновением властям они столкнулись впервые, их даже не учили, как нужно вести себя в таких ситуациях. Хуже того, на них напали, их опозорили на глазах целой толпы. Полицейские были вне себя от ярости. Довольно долго они бестолково переругивались и далеко не сразу приняли решение.

Полицейский со сломанным носом остался на месте происшествия, а второй отправился в участок. Обычно они связывались со своим начальством по автомобильной радиостанции, персональных переносных радиостанций у них не было. На вопросы о ближайшем телефоне зрители молча пожимали плечами. В ГДР рабочим незачем иметь собственный телефон.

Потерпевший член партии спросил, нельзя ли ему уехать на своем разбитом «трабанте», полицейский с разбитым носом тут же вытащил пистолет и арестовал его. Полицейские были готовы поверить, что они стали жертвами заговора и что этот член партии тоже участвовал в заговоре.

Второй полицейский, шагая по дороге в сторону Йены, увидел приближающийся «вартбург», остановил его (тоже под дулом пистолета) и приказал водителю немедленно доставить его в центр Йены, в управление полиции. Примерно через километр им встретился патрульный автомобиль полиции. Полицейский, отчаянно размахивая руками, остановил коллег и рассказал о происшествии. По радио патрульной машины он связался с участком и доложил о совершенных преступлениях – ему было приказано немедленно сообщить в управление полиции. Тем временем к месту происшествия были направлены другие патрульные полицейские машины.

В йенском управлении полиции сообщение получили в 12 часов 35 минут. Это сообщение было перехвачено британской станцией подслушивания «Архимед», располагающейся по другую сторону границы, высоко в горах Гарца.

В час дня доктор Лотар Геррманн, вернувшись в свой кабинет в Пуллахе, поднял телефонную трубку. Долгожданный звонок был из лаборатории баллистики западногерманской разведывательной службы. Лаборатория располагалась в соседнем здании, рядом с испытательным тиром. Выдавая личное оружие сотрудникам службы, в лаборатории не только записывали его серийный номер и заставляли расписаться в получении, но и предусмотрительно производили из него два выстрела в тире, после чего из мишени извлекали пули и сохраняли их.

Техник лаборатории предпочел бы работать с настоящими пулями, извлеченными из трупов в Кёльне, но на худой конец он мог обойтись и фотографиями. В мире нет двух совершенно одинаковых стволов огнестрельного оружия, и при выстреле каждый ствол оставляет на пуле ничтожные царапинки. По ним можно определить ствол, из которого была выпущена пуля, надежнее, чем человека по отпечаткам пальцев. Техник сравнил царапинки на двух пулях, которые хранились в архиве и были выпущены из выданного десять лет назад Моренцу «вальтера РРК», с фотографиями, о происхождении которых он не имел ни малейшего понятия.

– Идеальное совпадение? – переспросил доктор Геррманн. – Понятно. Благодарю вас.

Он позвонил в отдел дактилоскопии (западногерманская разведывательная служба хранит отпечатки пальцев не только тех лиц, которые попали в ее поле зрения, но и всех своих сотрудников) и получил тот же ответ. Доктор Геррманн глубоко вздохнул и снова потянулся к телефонной трубке. Ничего не поделаешь: о случившемся он был обязан проинформировать самого генерального директора.

Разговор с генеральным директором оказался одним из самых сложных испытаний для Геррманна за всю его карьеру. Директор неустанно пекся не только об эффективности своей организации, но и о том имидже, который она приобрела как в боннских коридорах власти, так и среди дружественных западных спецслужб. Принесенное Геррманном известие было ударом ниже пояса. Директор задумался было, не стоит ли «потерять» хранившиеся в архиве пули и отпечатки пальцев Моренца, но тут же отбросил эту мысль. Рано или поздно полиция поймает Моренца, техников лаборатории вызовут в качестве свидетелей – тогда разгорится еще больший скандал.

В ФРГ разведывательная служба подчиняется только аппарату канцлера. Генеральный директор понимал, что рано или поздно – скорее рано, чем поздно, – ему придется сообщить о скандальном происшествии. Такая перспектива его совсем не радовала.

– Найдите Моренца, – приказал он Геррманну. – Быстро найдите его и верните кассеты.

Доктор Геррманн уже повернулся, чтобы уйти, когда генеральный директор, в совершенстве владевший английским языком, заметил:

– Доктор Геррманн, у англичан есть поговорка, которую я рекомендую вам не забывать: «Не убий, но и не старайся чрезмерно оставить в живых».

Директор произнес поговорку по-английски. Доктор Геррманн понял ее, но, вернувшись в свой кабинет, на всякий случай заглянул в словарь. Он не ошибся, директор буквально сказал: «…не старайся чрезмерно…» За все годы службы Геррманн, пожалуй, ни разу не получал более прозрачного намека.

Он позвонил в центральный архив отдела кадров.

– Пришлите мне личное дело одного из наших сотрудников, Бруно Моренца, – сказал он.

В два часа Сэм Маккриди и Джонсон все еще были на холме. Они не покидали свой наблюдательный пост с семи утра. И хотя Маккриди предполагал, что первая встреча возле Веймара сорвалась, но как знать, как было на самом деле. Моренц мог пересечь границу на рассвете. Такого не случилось. Снова Маккриди мысленно пробежал график: встреча в двенадцать, отъезд через десять минут, час сорок пять езды – Моренц должен был вот-вот появиться. Маккриди снова направил бинокль на далекую дорогу по ту сторону границы.

Джонсон читал местную газету, которую он купил на франкенвальдской станции обслуживания. От газеты его оторвала негромкая трель телефона. Он взял трубку и через минуту протянул ее Маккриди.

– Управление правительственной связи, – сказал он. – Кто-то хочет с вами поговорить.

Это был старый друг Маккриди, он звонил из Челтнема.

– Слушай, Сэм, – сказал он, – мне кажется, я догадываюсь, где ты сейчас. Недалеко от тебя неожиданно резко повысилась активность в эфире. Может, тебе стоит связаться с «Архимедом»? У них больше данных, чем у нас.

Телефон умолк.

– Свяжите меня с «Архимедом», – сказал Маккриди Джонсону. – С дежурным восточногерманского сектора.