– Отлично. Будьте добры, возьмите этот журнал и нанесите визит каждому островитянину, который владеет зарегистрированным огнестрельным оружием. Будем искать револьвер или пистолет крупного калибра. Особенно такой, какой хозяин не сможет предъявить. Или недавно вычищенный и сверкающий свежей смазкой.

– Свежей смазкой?

– После выстрелов, – пояснил Ханна.

– Ах, да, конечно.

– И последний вопрос, инспектор. У священника Дрейка есть зарегистрированное огнестрельное оружие?

– Нет, в этом я абсолютно уверен.

Старший инспектор Джонс ушел, и Ханна вызвал лейтенанта Хаверстока.

– Нет ли у вас случайно служебного револьвера или пистолета? – спросил детектив.

– О, послушайте, уж не думаете ли вы… – запротестовал молодой лейтенант.

– Я просто подумал, что его могли украсть или позаимствовать на время, а потом положить на место.

– Ах да, понимаю, о чем вы, старина. К сожалению, нет. Никакого огнестрельного оружия. Я никогда не брал его на острова. Впрочем, у меня есть парадная шпага.

– Если бы губернатора закололи шпагой, я бы подумал, не арестовать ли вас, – не повышая тона, заметил Ханна. – Есть ли вообще в резиденции оружие?

– Насколько мне известно, нет. Но ведь убийца наверняка проник в сад с улицы, не так ли? Через калитку в стене?

В свете новых данных Ханна еще раз осмотрел сломанный замок на стальной калитке в ограде сада. Судя по тому, под каким углом был согнут засов и как была разорвана петля огромного висячего замка, не приходилось сомневаться, что здесь кто-то поработал толстым стальным ломом. Впрочем, подумал Ханна, согнутый засов мог быть ложным следом, калитку могли открыть за много часов или даже за несколько дней до убийства. Никому и в голову не пришло бы проверять калитку, все считали, что она приржавела намертво.

Убийца мог сорвать замок и не открывать калитку, а проникнуть в сад через дом, убить губернатора и уйти тоже через дом. Ханне позарез была нужна вторая пуля, желательно хорошо сохранившаяся, и то оружие, из которого она была выпущена. Он бросил взгляд на сверкающее голубое море. Если оружие там, то его никогда не найдешь.

Ханна встал, вытер губы и пошел искать Оскара и его «ягуар». Настало время поговорить с его преподобием Дрейком.

Сэм Маккриди тоже решил подкрепиться. Когда он вышел на открытую веранду ресторана «Куортер Дек», все столики были заняты. На площади люди в пестрых рубашках и огромных черных очках возились возле грузовика с откинутыми бортами. Кузов грузовика был обтянут материей и украшен плакатами с портретом Маркуса Джонсона. В три часа политический деятель должен выступить здесь с речью.

Сэм осмотрелся и нашел единственное свободное кресло. За столиком уже сидел новый знакомый Маккриди.

– Сегодня здесь тесновато. Не будете возражать, если я сяду за ваш столик? – спросил Маккриди.

Эдди Фаваро показал на кресло.

– Садитесь, конечно.

– Вы приехали половить рыбу? – просматривая короткое меню, спросил Маккриди.

– Да.

– Странно, – заметил Маккриди, заказав севиче – сырую рыбу, маринованную в свежем лаймовом соке. – Если бы вы мне этого не сказали, я бы решил, что вы полицейский.

Маккриди, разумеется, не упомянул о том, что накануне вечером, присмотревшись к Фаваро в баре, он на всякий случай навел справки, позвонив в управление ФБР в Майами. Ответ Маккриди получил утром. Фаваро опустил стакан с пивом и рассерженно уставился на Маккриди.

– А вы кто такой, черт возьми? – рявкнул он. – Британский бобби?

Маккриди протестующе замахал руками.

– Нет, нет, ничего подобного. Я всего лишь скромный государственный служащий, который пытается найти тихое место, где можно было бы отдохнуть от канцелярских забот.

– Тогда зачем вы завели этот разговор насчет того, полицейский я или не полицейский?

– Сработала интуиция. Вы ведете себя, как полицейский. Вы не хотите сказать мне, зачем вы приехали сюда на самом деле?

– Почему, черт побери, я должен вам что-то рассказывать?

– Потому что, – спокойно объяснил Маккриди, – вы прилетели сюда за несколько часов до того, как был убит губернатор. И еще вот по этой причине.

Маккриди протянул Фаваро лист бумаги. На бланке британского Министерства иностранных дел сообщалось, что мистер Фрэнк Диллон является сотрудником этого министерства; всех, «кого это может касаться», просили оказывать мистеру Диллону посильную помощь. Фаваро вернул бумагу Маккриди и задумался. Лейтенант Бродерик дал ясно понять, что на британской территории он может рассчитывать только на самого себя.

– Официально я в отпуске. Нет, я не занимаюсь рыбной ловлей. На самом деле я пытаюсь узнать, почему на прошлой неделе убили моего коллегу и кто это сделал.

– Расскажите подробнее, – попросил Маккриди. – Возможно, я смогу оказаться вам полезным.

Фаваро рассказал, как погиб Хулио Гомес. Англичанин жевал рыбу и внимательно слушал.

– Думаю, на Саншайне он встретил одного человека, и тот узнал его. Мы познакомились с этим человеком в Метро-Дейд. Франсиско Мендес, он же Скорпион.

Восемь лет назад на юге Флориды, главным образом на территории, контролируемой управлением Метро-Дейд, разразилась настоящая война между гангстерскими группировками. До этого времени колумбийцы поставляли во Флориду кокаин, а кубинцы занимались его продажей. Потом колумбийцы решили, что они могут обойтись и без кубинских посредников и сами продавать кокаин. Колумбийцы стали вытеснять кубинцев с их территории, кубинцы сопротивлялись, и началась война. С тех пор убийства среди торговцев наркотиками не прекращались.

В 1984 году в центре Дейдленд-мол, перед винным магазином, остановился мотоциклист на «кавасаки» в красно-белой кожаной куртке. Из большой сумки он вытащил автомат «узи» и хладнокровно выпустил всю обойму в переполненный магазин. Три человека были убиты, четырнадцать ранены.

Обычно киллеру удавалось уйти. На этот раз случилось так, что именно в это время в двухстах ярдах от винного магазина молодой полицейский выписывал штраф за нарушение правил стоянки. Убийца отшвырнул пустой автомат и умчался, полицейский бросился в погоню, на ходу передавая по радио приметы убийцы и его маршрут. На Норт-Кенд-драйв убийца притормозил, подъехал к тротуару, из кармана куртки вытащил «ЗИГ-зауэр» калибра девять миллиметров, прицелился и выстрелил в грудь приближавшемуся полицейскому. Свидетели видели, как молодой полицейский упал, а убийца умчался. Они описали «кавасаки» и одежду убийцы, но его лицо скрывал шлем.

Больница находилась всего в четырех кварталах от места происшествия, и молодого полицейского сразу доставили в отделение интенсивной терапии, но ночью он умер. Ему было двадцать три года, он оставил вдову с грудной дочерью.

Радиосообщение полицейского приняли две патрульные машины. Из одной в миле от места происшествия заметили мчавшегося мотоциклиста. Патрульная машина прижала мотоциклиста к обочине так, что тот упал. Его арестовали, прежде чем он успел подняться.

Судя по внешнему виду, арестованный был латиноамериканцем. Расследование поручили Гомесу и Фаваро. Четыре дня и четыре ночи они пытались выжать из арестованного хотя бы слово. Он не сказал ничего, совершенно ничего, не произнес вообще ни звука. На его руках не осталось следов пороха, потому что он стрелял в перчатках, а перчатки бесследно исчезли. Полиция обыскала все ближайшие мусорные контейнеры, но так ничего и не нашла. В конце концов решили, что убийца бросил их в проезжавшую мимо машину с открытым верхом. За помощью обратились к местному населению; в результате в соседнем саду нашли «ЗИГ-зауэр», из которого был убит полицейский, но отпечатков пальцев на оружии не обнаружили.

Гомес уверял, что убийца был колумбийцем – все знали, что в том винном магазине кубинцы торгуют кокаином. На четвертый день Гомес и Фаваро назвали арестованного Скорпионом.

В тот же день появился очень высокооплачиваемый адвокат. Он предъявил полицейским мексиканский паспорт на имя Франсиско Мендеса. Новенький паспорт был в полном порядке, в нем не хватало лишь отметки о въезде в США. Адвокат признал, что его клиент, возможно, является нелегальным иммигрантом, и просил отпустить его под залог. Полицейские были против.