Операцию под кодовым названием «Б» назначили на десять утра, когда наплывала основная масса обслуживающихся банком клиентов. И ровно в десять ноль-ноль к бюро пропусков подошел одетый в черные брюки и серый пиджак, с папкой под мышкой, мужчина лет тридцати и, поправляя очки под шляпой, назвавшись бухгалтером одного из предприятий, обслуживающихся банком, попросил вызвать экономиста, курирующего их расчетный счет. Елену вызвали. Получив временный пропуск по предъявленным документам на имя бухгалтера Панцерова Аркадия Соломоновича, мужчина последовал за экономистом. Останавливаться в операционном зале они не стали, а прошли по коридору прямо к отделам, где в закуточке находилась электрощитовая комната, закрытая снаружи накладным замком. Мужчина, поправив очки, вытащил из кармана отмычку и осторожно стал вскрывать дверь, подавшуюся незамедлительно. Сунув в руку временный пропуск стоящей рядом Елене, мужчина закрылся в щитовой. Через час Елена вынесла пропуск на выход и незаметно отдала ожидающему здесь Матюхе, одетому в черные брюки, серый пиджак, с папкой под мышкой и в очках под шляпой. Матюха по уходу Елены, потоптавшись минуту, подошел к бюро пропусков, протягивая временный пропуск. Женщина-вахтер, не разглядывая клиента, получила времянку и, посмотрев на номер, отдала удостоверение на имя Панцерова Аркадия Соломоновича. А в обеденный перерыв Елена, достав из-под стола черную кожаную сумку, занесенную утром, понесла ее по коридору к электрощитовой, где, постучав условленным образом, передала саквояж в приоткрытую дверь и, повернувшись, ушла в операционный зал.

В конце дня охранники, проверяя, все ли двери закрыты, не забыли толкнуть и дверь электрощитовой, а удостоверившись, что все в порядке, залезли в свою комнату, находившуюся рядом с комнатой, оборудованной сейфом с двумя английскими замками, и раскинули на низеньком столике преферанс.

Валера, вытащив карманный фонарик, взглянул на циферблат часов. Было без двадцати два ночи. Пора было начинать. Открыв изнутри дверь электрощитовой, он достал из сумки завернутый в тряпку пистолет Макарова, натянул на голову маску, на руки – перчатки, захватил трое наручников, лейкопластырь и двинулся кошачьим шагом в сторону «караулки». Через открытую дверь было видно, что один охранник завалился спать, а двое других продолжали резаться в карты. Теперь все решали секунды. Малейшее замешательство могло дать охранникам возможность выхватить из висящих на поясе кобур пистолеты и расстрелять его в упор.

– Сидеть спокойно! Держите руки так, чтобы я их видел, – произнес он как можно тише. Охранники застыли.

– Ты, толстяк, встань! – продолжил он, обращаясь к охраннику, сидящему спиной, и выхватив у него из кобуры пистолет. – И закуй руки другу. Да без лишних движений!

Толстяк подобрал брошенные ему наручники и, зайдя за спину напарника, стал застегивать ему руки. Тот не сопротивлялся.

– А теперь заклей пластырем рот, – продолжал Валерий и бросил ему пластырь.

Закончив процедуру, вытирая вспотевший лоб, толстяк отошел в сторону, после чего Пустой, подойдя к закованному охраннику, вытащил у него пистолет и выбросил к дверям, отчего дрыхнувший охранник соскочил с топчана и, не разобрав ситуации, протянул руку к кобуре. Удар ногой, нанесенный в живот, отбросил его в сторону.

– Лежи смирно, гаденыш, не показывай «жала»! Продырявлю без вопросов! – крикнул на него Пустой. И, добавив по темени рукояткой Макарова, вытащил из кобуры последний пистолет.

– Давай, толстый, работай дальше, – приказал он находившемуся в шоковом состоянии охраннику, показывая на стонущего от боли милиционера. – Держи наручники и пошевеливайся.

Закончив ту же процедуру, толстый посмотрел на грабителя.

– Поворачивайся, толстяк, поработал на славу, пора и награду примерить, – щелкнув за его спиной наручниками, захохотал Пустой. Сделав этот последний штрих, заклеив пластырем рот толстого, скинув их всех на пол и замотав вытащенной из-за пояса веревкой, Пустой посмотрел на часы. У него оставалось еще пять минут в запасе.

Матюха, за несколько дней до операции скорешившийся с электриками, дежурившими на городской подстанции, находясь в данное время у них в гостях, произнес очередной тост:

– Мужики! Я угощаю вас сегодня не потому, что мне не с кем выпить, а потому… – сделал он паузу под пристальным взглядом хозяев, – потому что вы друзья. За нашу дружбу!

Двое сидящих с ним электриков выпили залпом, не заметив, как Матюха опрокинул содержимое рюмки под стол. Потом пили за трудную жизнь электриков всего света, за опасности, подстерегающие их каждую минуту во время работы. Прозвучал тост и в честь Матюхи. Вспомнили и Юрия Гагарина – первого космонавта Советского Союза, не забывая его заслуг перед отечеством, перемыли кости давно умершему Ивану Грозному, убившему своего сына. Говорили долго, пока один из электриков не уткнулся лицом в стол, а другой не повалился навзничь на пол. Часы, сверенные с Пустым, показывали без двух минут два.

«Пора!» – и он поковылял в сторону трансформаторов, заранее выведав «у королей света» нужную линию. Когда секундная стрелка дошла до отметки двенадцать, Матюха потянул рубильник вниз.

Свет погас, как и условились с Матюхой, ровно в два ночи. Из принесенной с электрощитовой сумки Пустой вытащил необходимые отмычки и, светя карманным фонариком, открыл замок входной двери. Замок железной решетки поддался так же быстро, как и первый. Огромный сейф посередине комнаты стоял перед ним. Пустой почувствовал себя богатырем, собиравшимся сразиться с двуглавым драконом. Автоген импортного производства, доставшийся ему за большие деньги, прошел огненным клювом, начертив круг над обоими замками. Минут через десять, издав предсмертный скрип, дракон поддался. Пачки денег, аккуратно сложенные в стопку, перекочевали с полок в саквояж Пустого. Время поджимало.

Доехавший за двадцать минут с подстанции до банка на угнанном за день до операции «Москвичонке» с поддельными номерами и документами Матюха ожидал Пустого во дворе сзади банка. Он появился с главного входа, озираясь по сторонам, с баулом в руке. Света нигде не было.

«Да, не очухались еще электроначальники, не сообразили, в чем дело, как и менты, не заславшие патрульные машины на объект».

Постояв и удостоверившись в отсутствии признаков опасности, обойдя банк, Пустой направился во двор к ожидающему Москвичонку.

– Держи сидор, Матюха, – проговорил он, садясь в машину. – Да «лавешки» не растеряй. Вези аккуратно.

– Все путем, можно выдохнуть, – отозвался подельник.

– Не торопись. Сперва довези меня куда надо, – отрезал Пустой. «Москвичонок» тронулся со двора и, проехав несколько кварталов, остановился у пятиэтажной хрущевки.

– Машину поставь на место, номера сними. Обеспечь себе алиби на всякий случай и пару дней не высовывайся, пока не утрясется, – бросил напоследок Пустой и, захватив саквояж, поднялся на четвертый этаж заранее снятой однокомнатной квартиры.

Елена не смогла заснуть, прикорнула лишь под утро. Холодный душ взбодрил ее. Но мысли, крутящиеся в голове, не давали покоя.

«Что же теперь будет, если узнают, что я соучастница преступления? Получилось ли у ребят задуманное?» На все эти вопросы ответы она могла получить, только придя на работу. Возле входа у банка стояло несколько милицейских машин, что усилило ее внутренний страх. Банк напоминал муравейник. Все суетились, кого-то вызывали в охрану, кого-то – в отдел размещений кредитных ресурсов, где временно обосновались сотрудники уголовного розыска, ведущие расследование ограбления.

Дошла очередь и до Елены. Она, подавляя дрожь в теле, зашла в отдел. За столом сидел мужчина лет сорока пяти с черными усами и с обручальным кольцом на правой руке. Увидев, что девушка слегка перепугана, он, встав навстречу, посадил ее на стул, налил из графина стакан воды.

– Успокойтесь, Лена, так вас, по-моему, величают. Выпейте вот водички, – усаживаясь перед ней за столом и открывая папку, произнес он и, не услышав ответа, продолжил: