Стеша посмотрела в окно: небо набухло тяжёлыми тучами. К вечеру наверняка пойдет дождь.

– Пойду. Без Олега, – коротко отозвалась она, не решившись рассказать о вчерашнем предложении руки и сердца. С Олегом давно повелось – звонил только он. В строго определенное время. Он не любил экспромтов. Он не любил неожиданностей и сюрпризов. Даже готовя подарок, он всегда сообщал, что подарит – чтобы точно «попасть». Представить его на концерте рок-группы – это все равно, что отправить балерину гусей ощипывать.

Двери автобуса распахнулись, впуская очередную группу пассажиров. Сердце ёкнуло от неожиданности – в салон входил вчерашний незнакомец из сквера. Тот, с широкой улыбкой и серыми лучистыми глазами. Сегодня он был не в форме. Джинсы, тёмная парка распахнута на груди, на шее болтаются белые веточки наушников. Заметив Стешу, удивился, но тут же подошёл. Чёртики в глазах с любопытством уставились на неё:

– Привет. Маленький город, правда? – у него бархатистый голос, в который хочется укутаться.

Стеша усмехнулась, но промолчала.

– Егор, – он представился. – Ты… Вы далеко путь держите?

Девушка назвала адрес, втихаря разглядывая незнакомца. Худощавый, но плечистый, высокий, лицо едва тронуто загаром. Слегка небрит. Улыбка открытая, чуть сдержанная. Лукавый заинтересованный взгляд.

– Ты там надолго планируешь? – все-таки перейдя на «ты», поинтересовался парень.

Пожала плечами:

– От силы час.

Он понимающе изогнул бровь.

– Я могу подождать? – чуть склонил голову к плечу в ожидании ответа.

Стеша посмотрела прямо в его глаза: чёртики притихли, замерли, навострив лохматые ушки.

– Подожди.

И потом весь разговор с Василием Геннадьевичем пыталась сосредоточиться и выбросить из головы этого странного парня, который, конечно, поехал дальше. И она его вряд ли когда-то увидит – не бывает в Москве таких совпадений.

Но, выходя из здания, сразу заметила его у колонны: подтянутая фигура и с букетом алых роз.

– Один час двадцать минут и сорок шесть секунд, – улыбнулся он, вручая ей цветы.

– Мог бы и не ждать, – Стеша пожала плечами, сунула нос в бутон.

– Выходит, не мог, – усмехнулся он и странно на неё посмотрел, будто изучал каждый её жест. – Пройдёмся?

Стеша медленно пошла в сторону бульвара.

– Ты не сказала, как тебя зовут, – он не спрашивал, он констатировал факт.

– В самом деле? Степанида, – она с вызовом оглянулась на него.

Удивление и недоверчивая ухмылка:

– Ну конечно…

– Нет, я серьезно, – Стеша рассмеялась: – Степанида Андреевна Сомова.

Он скептически уставился на неё:

– Это ж кем должен работать человек с таким именем. Воспитателем в садике? Чтоб дети мучились? А также их родители, – он повторил её имя, будто пробуя на вкус редкий десерт.

– Человек с таким именем должен стать знаменитым адвокатом. Или прокурором… Или судьей. На крайний случай – чиновником, – девушка многозначительно кивнула в сторону представительного здания с колоннами, из которого только что вышла.

– Тоже, очевидно, знаменитым, – прищурился парень и потёр шею.

Она повернулась к нему, запрокинув голову, посмотрела на по-весеннему яркое, преобразившееся за время беседы с Василь Геннадьевичем, небо, и вздохнула:

– Во всяком случае, такие задачи поставлены родителями.

– Ясно.

Они прошли еще немного, пересекли дорогу, миновали проулок и вышли к скверу. Лохматые елки стряхнули снежные шапки, взъерошились молодыми светло-зелеными иголками. Между голыми ветками каркали вороны, гоняя непоседливых воробьёв.

Стеша присела на скамейку, подставила лицо солнцу, совсем как вчера. Егор покосился на неё, устроился рядом. Заложив руки в глубокие карманы парки, наблюдал за стайкой воробьев: те по очереди волокли кусок сладкой булки, то и дело воровато оглядываясь на ворон.

– Ты вчера в форме был. Я – не самый большой знаток этих вещей, но вроде как это морская форма, верно?

– Верно, – он широко улыбнулся, посмотрел на девушку: – ВМФ. Подводник я. Здесь по делам личного характера…

Стеша округлила глаза:

– Ничего себе. Настоящий подводник?! Прямо вот на подлодке плаваешь?!

Он чуть наклонил голову:

– Так точно. Но мы говорим: «ходим в моря», в ударением именно на последний слог.

Стеша изогнула бровь, приглядываясь к парню внимательнее. Под её взглядом у него покраснели уши, а взгляд стал плутоватым.

– Хочешь сказать, что ни разу не видела настоящего подводника?

Девушка кивнула, глянула на затеявшуюся потасовку между воробьями:

– Вот если бы не форма, я бы никогда не подумала, что ты моряк, да еще и подводник.

Он выпрямился, поёрзал и уселся удобнее, развернувшись к собеседнице в полоборота:

– А вот с чего бы это, интересно?

Стеша смутилась, посмотрела на него испуганно, чувствуя, как краснеют щёки.

– Ну-у, – протянула неуверенно, – ты высокий. А подводники должны быть небольшого роста, верно? Там же, внутри подлодки, тесно… И потолки, наверно, низкие. Как вот такой высокий молодой человек будет передвигаться, – она смущенно посмотрела на него, ожидая получить помощь. Вместо этого встретилась со смеющимся взглядом на абсолютно серьезном лице. Она, кажется, видела, как сумасшедшие обитатели его серых глаз, гогочут вокруг разведенного костерка. – И потом… Ты бородат. Нельзя же.

Она вжала голову в плечи, ожидая услышать смех на свои откровения. Уже кляла себя, что начала этот разговор, и искала глазами пути отступления к метро.

– Вообще, я впечатлен, – без тени иронии проговорил Егор. – Столько недостоверной информации в одной голове!

Стеша рассмеялась. Остатки неловкости рассеялись. Она с восхищением смотрела на него: как ему это удалось? А он, между тем, продолжал:

– Во-первых, не потолок, а подвол. Во-вторых, согласно Корабельного устава, борода и усы, если они есть, должны быть аккуратными и не препятствовать использованию средств индивидуальной защиты. – Он покосился на девушку. – А на счет роста, это вообще инфа на уровне Википедии… Допустимый рост моряка-подводника – сто восемьдесят два сантиметра. У меня, правда, сто восемьдесят четыре, – Егор жуликовато прищурился, – но это погрешность в пределах усушки-утряски.

Стеша застонала и, закрыв рот ладошками, захохотала в голос, окончательно спугнув стайку воробьев.

– «Усушка-утряска», это ж еще придумать такое надо! – она вытирала подтекшую тушь костяшкой указательного пальца, шумно пыхтела и дула себе на лицо. Егор галантно протянул чистый носовой платок, как бы невзначай дотронувшись до запястья девушки.

В сумке завибрировал сотовый.

Стеша замерла. Улыбка сползла с лица, порозовевшие от смеха щеки, побледнели – на экране светилась аватарка Олега.

– Извини, пожалуйста, я должна ответить, – она посмотрела на Егора, тот кивнул, и встав, отошел подальше.

Стеша нажала зеленый кружок на экране.

– Привет, как там твоё собеседование? – деловито поинтересовался Олег. – Надеюсь, ты не подвела нас с твоим отцом?

Стешу покоробило заявление:

– Не подвела. Только ты-то тут при чём?

– При том, что Василий Геннадьевич осведомлен о наших отношениях.

– Осведомлен об отношениях? – девушка не поверила своим ушам. – С чего это ему должно быть интересно?

– Хороший руководитель всегда интересуется личной жизнью сотрудников.

– Ты тоже? Интересуешься личной жизнью своих подчиненных? – Стеша почувствовала, как в груди взрывается ледяной ком. – Слушай, а как ты это делаешь? Вызываешь к себе в кабинет и так серьезно спрашиваешь: «Спали ли вы сегодня, Дмитрий Иванович, со своей супругой?». Так? Или «Как вы, Дашенька, давно ли были у гинеколога»? Или они тебе сами это сообщают в форме служебных записок?

– Тебя что за муха укусила? – холодно поинтересовался Олег, выдержав театральную паузу. – Я вижу, ты настроена на конфликт. Вынужден прервать наш с тобой разговор, хотя у меня запланировано ещё пять минут общения с тобой.