– Я дал тебе возможность выбора, не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.

– Я никуда с тобой не пойду, – упрямо повторила девушка, независимо выставив вперед подбородок.

Чёртики в глазах молодого человека заняли круговую оборону:

– Твоя сумка с паспортом у меня, если что.

Стеша сурово протянула руку:

– Отдай.

Егор прищурился, склонил голову на плечо, но не пошевелился. Серые глаза спокойно улыбались.

– Хорошо. Компромисс. Как юрист, ты должна их обожать. Ты останешься у меня три дня, пока не разберёшься со своими проблемами и не решишь, возвращаешься ты в Москву или остаёшься в Питере. Так пойдёт?

Стеша опустила глаза. Рука нерешительно повисла в воздухе. Егор протянул открытую ладонь, дотронулся до девичьего запястья кончиками пальцев. Впервые за эту ночь, проведенную так близко.

– Ну же, Стёпа, соглашайся.

– Стёпа? – девушка ошарашенно уставилась на него.

– Степанида Батьковна, – исправился, не моргнув глазом, он и добавил хитро: – Приставать не буду, завтра вообще в наряд уйду, так что сутки нас с Митькой не будет.

И, подхватив девушку за локоть, потянул к себе и мягко вынудил сделать шаг навстречу.

У старых городов есть удивительное свойство сохранять и прятать в закоулках, по соседству с многоэтажными гигантами узкие улочки, серые подворотни, темные в своей безысходности колодцы сталинок. Город, накопив за свою историю великое множество таких вещей, распихал их словно детали тетриса между особняками, мостами, ловко всунув между ними забытые богом забегаловки, подозрительного вида пельменные, знававшие еще Ильфа и Петрова.

Так прячут от нас наши детсадовские рисунки заботливые руки наших родителей, бабушек и дедушек, чтобы вынести их на свет божий тогда, когда перестаешь понимать, кто ты и куда ты идешь, человек ты или машина для суеты. Когда к горлу подступает тошнота от очередного прожитого дня, ничем не отличающегося от череды предыдущих. Будильник, утренний кофе, метро, работа, метро, вечерний чай, будильник. Сомнительное разнообразие серых будней ссорой с ребенком из-за невыполненного домашнего задания или с соседкой из-за мешающей проходу детской коляски.

Старые города нужны, чтобы мы помнили.

– Заходи, – Егор распахнул перед Стешей темное нутро съемной малогабаритной «двушки». Высокие потолки с выцветшей лепниной, старенькие обои, заботливо подклеенные временными жильцами. – Твоя комната прямо по коридору и налево. Кухня – прямо по курсу. Маленькая, но все есть, Марго вроде довольна…

– Марго?

– Жена Митькина.

Егор забросил свою сумку в комнату напротив входа, по дороге показывая владения:

– Эта комната чуть больше, зовем между собой «хоромы царские». Собственно из-за этого панно, – он показал на вычурную композицию обнимающейся парочки в окружении головорезов-амуров, виновато ухмыльнулся. – да. Моя – теперь твоя – девять квадратных метров. Ничего кроме кровати, встроенного шкафа и тумбочки не помещается. Зато с видом на Неву. Ванная здесь, – он толкнул узкую крашеную дверь, автоматически стянув с полотенцесушителя мужские спортивные штаны. Свободной рукой сгреб с полки две пустые банки из-под пены для бриться, подмигнул Стеше: – Вот так и живем. Квартира так-то доценту с Митькиной кафедры принадлежит. Мировой мужик. Присматриваем за квартирой и пожилой соседкой, поливаем цветы, оплачиваем коммуналку и счетчики… Ты устраивайся.

Он посмотрел на притихшую девушку:

– Если у матросов нет вопросов, то можем пойти гулять. Только мне в Академию надо забежать, отметку о приезде сделать.

– Я домой позвоню, хорошо? – Стеша прислонилась к косяку, устало выдохнула.

Она прошла в комнату, притворила за собой дверь.

Все, как и рассказывал Егор. Узкий диван у стены, рядом – ниша, приспособленная под встроенный шкаф. Небольшая тумбочка. Окна выходят на проспект, на закованную в гранит Неву. Стеша присела на край дивана, достала из сумки сотовый, задумалась.

В коридоре что-то грохнулось. Егор тихо чертыхнулся.

Она набрала номер. Отец взял трубку сразу, без приветствия сказал:

– Даже не говори, где находишься. Под пытками могу сдаться. Телефон отключи. Связь ежевечерне в 20–00. Деньги выслать?

– Нет, у меня есть, – девушка шмыгнула носом.

– Ты как? – отец говорил сдержанно, как с посторонним. Девушка догадывалась, почему.

– Нормально.

– Ну, держись, дочь. Всё, идут. До вечера.

Стеша нажала кнопку отбоя, вынула из телефона батарейку и улыбнулась: как минимум один союзник у нее есть.

Сбросила куртку.

Мужская комната не предполагала наличие зеркала.

Она пригладила волосы, оправила рубашку и вышла из комнаты.

Егор, в майке, форменных брюках и цветастом фартуке, орудовал на кухне. Стеша поймала себя на мысли, что ей приятно наблюдать за его четко выверенными движениями. Непринуждённая сила и уверенность внушали доверие и желание… прикоснуться. Стеша покраснела. Нет, она не это имела ввиду. Она подумала, что этот парень мог бы стать кому-то отличной опорой в жизни. Кому-то. Не ей, конечно.

Егор неожиданно обернулся, заставив девушку покраснеть до пунцового цвета под его проницательным и чуть ироничным взглядом. Та торопливо заправила волосы за уши, закусила губу.

В кухне пахло свежезаваренным чаем, на плите над кастрюлей подпрыгивала крышка, словно салютуя гостье.

Заметив её появление в дверях, Егор сделал приглашающий жест.

– Садись, покормлю тебя, – покосился на нее, но от вопросов воздержался. – Кстати, если что купить надо из продуктов или еще чего необходимого, деньги вот тут, – он кивнул на шкатулку на холодильнике. – Сейчас не густо, но на днях мы с Митькой пополним. Деньги общие, если что. Так что не стесняйся.

– Спасибо, у меня все есть.

Он снова кивнул и отвернулся к плите, выбрасывая в кипяток шарики из теста:

– В морозилке пельмени обнаружились. Ты пельмени ешь?

– Я всеядна, как нильский крокодил.

– М-м, ценное качество для девушки, – отметил Егор. – И резину употребляешь?

Стеша удивленно изогнула бровь:

– Советуешь?

Он расхохотался, почесал щетину.

– Нет, просто Митькина Марго очень готовить любит… Но не умеет катастрофически. Хотя, может, тебе повезёт и ты ее стряпню не застанешь, верно?

Он прислонился бедром к столешнице, отправил пельмень в рот – на проверку готовности. А Стеша поймала себя на мысли, что уж она-то бы его, Егора, удивила. В плане кулинарии, конечно.

Агентство «Консул» занимало правое крыло в одном из самых престижных бизнес-центов Северной столицы. Светло-серый мрамор, подсветка, благородный черный гранит – производили впечатление на Георга, вызывая острое желание узнать стоимость аренды. Но праздное любопытство было чертой, от которой пожилой англичанин избавлялся всю свою сознательную жизнь, поэтому он молчал, исподтишка разглядывая затейливые канделябры.

Сопровождавшая его девушка провела на четвертый этаж, пригласив в знакомую уже переговорную комнату и предложив чаю, от которого Георгий Андреевич решил в этот раз не отказываться.

– Дорогой Георгий Андреевич! – директор агентства бросился к нему, не дав допить желанный напиток. – Очень. Очень рад вашему приходу!