Все-таки не каждый выдержит столько тисканья и приставания на людях, всего-то сдержанно дергая бровью и изредка шлепая шаловливые ручонки.
Однако их шок, после того, как всеми любимый Куран-семпай прилюдно поцеловал взасос такую известную вампирами личность, как Зеро, сам префект запомнил надолго.
Дело было во время очередной проверки, когда префекты первым делом заявились в Лунное после уроков. Чтобы дать время хозяевам комнат встать и привести себя в порядок, Юки, Зеро и Икари, которая тут же влипла взглядом в книжку, усадили внизу и подали чай со сладким.
Где-то в процессе оказалось, что сладкое и пощипывающее язык — вовсе не сахар в чае. Да и коньяк в конфетах — вещь злая.
И если захмелевшую Юки Канаме тут же оттащил в свои покои и закрыл от греха подальше, чтобы никто не зажал в углу, а Икари по-тихому сплавил в заботливые руки какого-то старшеклассника — да заведет и эта представительница опасного клана отношения, а то достала злобными взглядами зыркать, стоит Курану начать хотя бы случайно задевать Зеро руками — то с Зеро было труднее.
Потому что Кирию тут же привлек к себе чужое внимание, начав раздеваться, с томным «жарко», от которого стало и жарко, и тесно — в штанах шатена.
На Кирию, в котором все уже пропалили представителя рода Куран, уставились десятки девичьих, и несколько пар мужских глаз.
Все алчно и нетерпеливо ждали, когда можно будет наброситься на беззащитного Зеро — таким он был впервые на людской памяти — и оттащить куда-нибудь в закрытую комнату.
Малой кровью префект бы точно не отделался.
Как вариант, протрезвев, он бы узнал, что где-то кто-то забеременел от него (и когда успел?), кто-то выпил у него кровь, кого-то он лишил девственности, а кто-то теперь его партнер, потому что «после такого ты должен, по-меньшей мере, жениться».
Канаме ничего не осталось, кроме как, выполняя одно из некогда озвученных условий, признать себя любителем одной конкретной мужской задницы.
Чистокровный, мало стесняясь того, что на него все уставились с недоумением, живо сел рядом с пепельноволосым и, не стесняясь, поцеловал — по всем правилам хорошего французского поцелуя — с языком, не отрываясь несколько минут, живо забравшись руками под одежду и заваливая на диван.
Это был, наверное, самый крупный скандал в вампирском сообществе их поколения. Фанатки Канаме и представительницы аристократических семейств рыдали на балах и размазывали макияж по лицам — им никогда не стать «г-ой Куран» рядом с холеным шатеном.
Когда улеглось всеобщее волнение, связанное с выбором Канаме, пришлось обратить внимание на тех, кто был поближе — учеников Ночного Класса.
Их пару тут же благословили те, кто понимали — с Кураном дьявольски трудно, а Зеро умудряется немного разрядить атмосферу своим появлением. Да и мучительные наказания стали более редкими — чаще это замещалось чем-нибудь более человеческим — Зеро следил за тем, чтобы Куран не увлекался ничем грязным.
Те же, кто были новенькими, и еще не успели вкусить всю «любовь» Канаме к особо изощренным наказаниям, а за особенно сильные проступки — в духе пытки, были вынуждены смириться после пары прилюдных «казней», исполненных чистокровным.
Повода, в общем-то, и не было — просто кто-то что-то где-то и когда-то сказал в сторону Зеро, а Канаме узнал.
Но и такой меры хватило надолго.
Злить чистокровного было себе дороже.
Кирию тут же приняли, как своего. Более того — прежде не слишком то любящие его, вампиры теперь чуть ли храмы ему готовы были строить, возводя в бога-защитника Академии. (Бога-Защитника от Курана.)
Дело еще было в том, что кто-то растрепал, что это из-за него два чистокровных сели за стол переговоров.
Обмен кровью у Курана и Шизуки прошел равномерно и без эксцессов. Оба получили свое. И Шизука, долгое время страдавшая от неопределенного недуга, теперь была здорова, но в силе не прибавила, в отличие от Канаме.
Но и этим была довольна, и даже рада, что удалось в свое время перетянуть Зеро на свою сторону.
Молодой девушкой ей жилось веселее, и можно было забыть на время, что где-то в мире на тебя кто-то точит зуб.
А Канаме после этого вовсю грезил, как после окончания этого года, Зеро переведется в Ночной Класс, и тогда…
Что будет тогда, никто еще не знал, но планы у чистокровного были наполеоновскими, и ими он спешил не столько поделиться со всеми окружающими, сколько записать для себя.
Оставив Канаме досыпать остаток дня, Зеро почти бегом спустился вниз и вылетел из Лунного общежития, в котором провел сегодняшнюю ночь — оно просто было ближе, когда он закончил патрулировать.
На ходу удалось перекусить тостом с джемом и запить парой глотков чая, а потом опять в бешеном темпе на первый урок, который он, скорее всего, все равно проспит.
Но он хотя бы пришел, и мозги у него в порядке, нагонит.
Стоило только учителю представить новенького, как первая же перемена прошла под визги и вопросы — Ичиру, с какого-то черта, сел рядом, хотя обычно ряд Зеро — это ряд Зеро, негласная мертвая зона для всех, кто не хочет провести урок под прицелом раздраженного взгляда.
Очевидно, отдуваться в одиночку младший братец был не согласен.
Что ж, ловко парируя или увиливая от вопросов, Зеро смог отвлечь всех любопытствующих от их семьи, и перейти именно к тому, что умел его младший.
В списке оказался перечень языков, умение фехтовать. Зеро ответил на это владением огнестрельным оружием, верховой ездой, поясом по айкидо и парой языков.
За их диалогом следили в повышенным вниманием — не каждый день перед тобой настоящие близнецы отношения выясняют, одинаково жестикулируя и с одинаковыми лицами.
Закончилось это с приходом Шизуки, которую встретил восхищенный вздох мужской части населения и скрежет зубов женской. Все поменялось ровно в тот момент, когда девушка (дааа, дееевушка) обняла близнецов за плечи и начала что-то ворковать по поводу обеда у ректора.
Юки, сидящая перед парнями, дернула плечами — в свое время от взгляда Шизуки у нее кожа пыталась слезть с тела и сбежать куда-нибудь.
И в радушие новое чистокровной, о чем ей поведал Зеро, она не верила — помнила, благодаря кому Кирию чуть не стал классом Е.
Этим летом для нее открылась суровая правда — милый Куран-семпай, который всегда любил ее и был к ней так добр, встречается с Зеро. Она даже видела, как стоя на одном колене в роще, шатен надевал на палец Зеро кольцо, завершив процедуру поцелуем.
И Зеро был не против.
Что ж, в каком-то смысле, Юки была рада увидеть счастливую улыбку Зеро.
Кирию стал мягче и терпимей, хотя иногда все равно становился прежним — колкие слова с его языка срывались раньше, чем пепельноволосый думал, кому и что говорит.
В конце дня Кросс встретила Икари, и на обед они пришли вместе, чтобы потом всем составом отправляться к воротам Лунного общежития — долг префектов превыше всего.
За столом их ждал встрепанный Канаме, с пустым лицом слушающий заливающегося соловьем ректора. Чистокровный оживился лишь увидев Зеро, и, поспешно встав, без стеснения поприветствовал возлюбленного поцелуем.
Позади раздался грохот разбившейся тарелки, и до всех с опозданием дошло — об отношениях этой парочки не знают разве что ученики, учителя и ректор Кросс собственной персоной.
Через четверть часа ректора отпоили винцом, и он, рыдая в фартук, наставлял пару на путь истинный. Вспомнил про контрацепцию, осекся на ребенке. Понял, что совершенно не подкован для данного разговора и притих, составив компанию Шизуке в распитии крепкого вина, не забывая бормотать, что «мой Зеро уже такой взрослый, но кто же знал, что влюбится в парня?! Нет, я его не виню, но, моя милая Юки, ты же подаришь мне внуков?!»
Канаме и Зеро весь вечер просидели отдельно, тихо переговариваясь и изредка посмеиваясь. К ним то и дело подходила растерянная Юки, которая, единственная, имела право садиться между двумя парнями, и тогда теплыми взглядами делились еще и с ней, и она ощущала себя немного менее несчастной.
