— «И черт бы с ним, — подумал Зеро, сладко прогнувшись до хруста в пояснице и откинув голову назад. — Какая кому разница, если это так хорошо?»

Он знал, знал, черт возьми, что тонкие ободки колец уже готовы, уже просятся на палец, извлечь их из тесной бархатной коробки, которую Канаме «тайно» и «тщательно» прятал в глубине шкафа.

Знал, но еще знал, что ласки и нежности хочет не меньше, чем давно не случавшегося у них соития.

Может, стоит прекратить упорствовать?

Пожалуй, нет. Он будет терпеть, если это значит испытывать на прочность их отношения.

Он должен быть уверен.

Но в паху тянуло так сладко…

Зеро чуть нахмурился и тут же застонал — ладонь с длинными пальцами нырнула в пространство между краешком штанов и кожей, проскользнула довольно далеко и уверенно стала массировать набухшую плоть, а Зеро, подрагивая, раздвинул ноги, прикусывая губу.

Ладно, он позволит дойти хотя бы до оральных ласк. Может быть, даст потрогать свою задницу — Канаме вообще любил его трогать.

Он никак не предполагал, что в итоге, как только он вытряхнет чистокровного из одежды, тот уложит их в совершенно развратную и грязную позу, и сделает нечто такое, от чего Зеро будет краснеть еще очень долго.

В конце концов, никто и никогда ему не говорил, что Канаме не захочет, пока ему отказывают в соитие, как следует опробовать позу «69».

Оказалось волнительно и смущающе. Нет, брать в рот и не выпускать клыки тоже было целым искусством, хотя, когда он оставил две тонкие линии, налившиеся кровью, прямо на члене, вампир под ним глухо застонал и принялся вылизывать его просто возмутительно тщательно, одним уже этим фактом вгоняя в краску.

Но как же было хорошо…

Зеро старался не сбиться и доставить удовольствие, пусть его и стесняла необходимость заниматься подобным в таком положении — когда его самого сзади ласкают совершенно особым, никак не безобидным образом.

А когда Канаме принялся сминать его ягодицы, мять и грубовато сжимать, проталкивая влажный и горячий язык…

Зеро кончил самым несдержанным образом, проталкивая член глубже в горло, и горячая сперма плеснула где-то внутри, вынудив судорожно сглатывать и воевать с рвотным рефлексом с непривычки.

Сплести влажные тела, небрежно укрыться рубашками, и возиться, возиться в тепле друг друга, наслаждаясь ощущениями — вот чем они занимались, как только жажда ласки отступала и приходила трепетная нежность.

Просто касаться друг друга, смотреть и целоваться, до опухших губ. И Зеро любил это, искренне наслаждаясь неспешностью, начиная верить в вампирскую вечность.

Они застынут молодыми, возраст доберется до них только через нескольких тысяч лет.

Зеро начинал верить, что это истинная правда.

Они встретят вместе вечность, рука об руку.

Ему не было грустно или тоскливо, что мир изменится у него на глазах, что дорогие и любимые люди будут умирать, что придется смотреть на их смерти — такое происходило и тогда, когда он был человеком.

Ему просто нужно было принять это сейчас, пока еще не поздно.

Он доучится во всех сферах, будет узнавать человечество с новой стороны, смотреть на все глазами вампира.

Возможно, что даже согласится перевестись в Ночной Класс, и тогда Канаме не придется, как мальчишке, бегать к нему. Они сменят спартанскую обстановку комнаты Зеро на уютные покои короля.

Главное, чтобы Канаме вел себя не как зарвавшийся мальчишка и продолжал свои серьезные ухаживания.

Зеро боялся новой боли и разочарования, и как ребенок прижимался к широкой груди, надеясь, что чужое сердце выдаст недобрые мысли, пока еще не будет поздно.

И сердце в груди Канаме билось мерно и верно, только для него, кровь шумела искусительно и пахла сладко, как и должна пахнуть кровь первородного.

Зеро глубоко вдохнул и прикрыл глаза.

Весна пропитала собой все — дом, людей, чувства. Весна была поздняя и яркая, раннее лето широким шагом вступало в свои права, и там, где были нежно-зеленые клейкие листочки, все темнело до изумрудно-зеленого, жаркие пряные смолы бежали чуть менее быстро, но все еще пьянили и часто капали на землю, стекали по коре.

Зеро видел и слышал шум толпы, дыхание жизни, и понимал — теперь он немного не с этим миром.

Канаме гладил его по волосам, будто зная, о чем он думает, и в его глазах застыла мудрость, которая всегда будет чуть больше, чем сможет постичь юноша.

Они были влюблены, и вдумчивый Куран впервые ощущал, что не хочет делиться правдой о своем рождении. Не хочет портить собственную заладившуюся жизнь.

Не хочет думать о долге.

Все, чего он хотел, уже лежало на нем и мирно посапывало, проваливаясь в теплую полуденную дрему.

И по крови, по всему его естеству разносилась не то молитва, не то уверенность, не то чей-то убедительный шепот:

«Все будет хорошо…»

Я обязательно покажу тебе сладкий сон следующей ночью…

========== ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ОТКРОВЕНИЯ. ==========

Он опаздывал самым бессовестным образом. Опаздывал на свои уроки. Опаздывал, потому что кое-кто отказывался отпускать Зеро из смятой и пропитанной их запахами постели.

С шумом дыша, Кирию выгибался навстречу ласкающим рукам и рту, и без страха, что их услышат, стонал, мял в руках углы подушки, поджимал пальчики на ногах.

По виску, щекоча, стекла капелька пота. Зеро метался на постели, изредка хватал изголовье длинными пальцами.

Канаме делал ему минет.

Зеро точно не мог сказать, было ли это первым разом, когда губы чистокровного сомкнулись на его члене — он просто уже не помнил, что они вытворяли в самом начале отношений. Вернее не хотел помнить — тяжелое было время, и в заботах и переживаниях прошел год.

Единственное, в чем он был уверен — это в том, что Куран был чертовски хорош, а сам Зеро безумно хотел кончить.

Мышцы скрутило спазмом от удовольствия. Новый стон был пойман пологом постели. Ягодицы безжалостно сжали, язык дразняще надавил на уретру, и Зеро почти что вскрикнул, снова дернул бедрами, бездумно вбившись в чужой рот.

Губы сомкнулись на основании члена, перворожденный пустил по горлу вибрацию, и следующий крик был полон удовольствия.

Разрядка была бурная, и Канаме прикрыл глаза, ощущая жар от влаги в горле.

Сам он был полностью удовлетворен — на горле Зеро затягивались два следа от укуса, а его чудесные ручки уже подарили шатену удовольствие.

Не так хорошо, как тугая задница, но когда тебя после одной проделки отлучают от постели на месяц, а у вас и до этого ничего не было — даже это было подарком.

Стоя вместе в душе он слушал, как ворчит на него его пассив.

— Черт возьми, я теперь опаздываю на завтрак. Куран, у тебя совести нет, — размазывая мыло по белой коже, Зеро прикрыл глаза, ощущая, как по шее скользят теплые губы, а кончик языка обводит татуировку у него на шее — сделали, чтобы Юки днем могла контролировать состояние вампира в толпе одноклассников.

В отличие от него, Канаме никуда не спешил. Но все же разбудил его на час раньше положенного и начал приставать. И ведь убедил в необходимости если не переспать, то хотя бы уделить себе должное внимание.

Теперь чистокровный пойдет на весь день спать, а Кирию опять ляжет черт знает во сколько.

Ему, впрочем, надо бы еще показать все кругом их новичкам.

Ичиру в прошлом году на уроках так и не появился — был в списке чисто номинально. Удалось списать на болезнь, из-за которой новой ученик должен начать все с чистого листа на следующий учебный.

Сегодня он придет в класс Зеро, и все увидят, что их хмурый злой префект имеет младшего брата-близнеца.

А еще у них была новая ученица, старшая сестра Марии Куренай, Шизука Хио.

Хио, в общем-то, мало походила на ученицу, но все верили. Наверное, просто были очарованы внешними данным альбиноски, которая вечно ходила с зонтиком, и никто не был удивлен, что такая попала в Ночной Класс.

Слишком уж она хороша, чтобы быть простой смертной.

В Лунном общежитии никто не удивлялся уже, когда Зеро появлялся в гостиной для позднего ужина — вампирского завтрака со свежими следами пламенной страсти главы общежития на коже. Некоторые, вроде Луки, слегка ревновали, но изредка созерцая полностью увлеченного своим амантом чистокровного, невольно проникались к терпеливому Зеро уважением.