Он так и объясняет Славе, ни капли не кривя душой, и ведущий, очевидно, это чувствует, потому что только согласно кивает, не докапываясь до Зефа больше.

Но Зефа вдруг больно, как впившаяся под ноготь заноза, колет вопрос: ну почему, почему он не может сказать всё как есть? По чесноку, если уж на то пошло, без тупых увёрток и недомолвок?! Сказать открыто, что все девчонки в мире прекрасны, как цветы или котята, но Зеф не хочет ни одну из них. Что девчонки для него — просто подружки, как, например, хозяйка «Светоча» Лёка или парикмахерши из его старой общаги. Что Трофим с Жекой или Бухара — действительно его лучшие друзья, но его любимый по-настоящему человек, один-единственный — это Март? Почему это считается таким грязным, постыдным и отвратительным, словно они все обитают в бараке на зоне?!

Но Зеф не может выпалить такое вслух. Он же должен произвести благоприятное впечатление на телеаудиторию. Максимально положительное! Он ведь для этого сюда пришёл, а не для пропаганды мерзопакостной однополой любви. Он даже не накрасился. Он давно уже не красится, разве что гримируется для съёмок очередного клипа.

У него уже два клипа вышло, ярких, весёлых и абсолютно, совершенно политкорректных, безо всякой гей-пропаганды. Вот, готовится третий. Совместный с пресловутыми корейскими мальчиками-певцами, про которых он тут только что толковал. Это пока малоизвестная группа, но раскручивается быстро. Как он.

И всем им нужен пиар — не чёрный, а светлый и позитивный.

Так что Зеф продолжает свои танцы на граблях.

Он улыбается, собираясь поведать что-нибудь прикольное по собственной инициативе, но не успевает и глазом моргнуть, как Слава наотмашь бьёт его следующим вопросом:

— А что это за тёмная история была у вас с перестрелкой на шоссе? В прошлом году? Когда из-за вас кого-то убили? Кого?

«Кого-то убили из-за вас».

Всё верно. Из-за него.

И не опустить глаз под безжалостным светом прожектора, направленным прямо на позорный столб, к которому Зеф намертво пригвождён. Не вскочить, не убежать, как он пытался бежать от Чекана.

Танцуй, падла.

— Если вы знаете про перестрелку на шоссе, то знаете, кто там был убит, — медленно отвечает Зеф уже безо всяких улыбок. Во рту у него пересохло, но облизнуть губы тоже нельзя. Всё на виду.

— Некто Чекан, — безразлично уточняет Слава, глянув куда-то в сторону. На монитор с подсказками, наверно. — Кем он был?

— Местным царём, которому всё позволено, — отвечает Зеф тоже почти безразлично. Словно не его Чекан пытал в своём подвальном гараже. — Он начал стрелять в моих друзей и в ментов. В милиционеров. А те застрелили его.

И Чекана похоронили. А Март, заслонивший Зефа собой, лежал в реанимации, и никто не мог сказать, выживет ли он.

Вот так вот всё было тогда, больше года назад.

— Вас похитили люди этого Чекана? — снова спрашивает Слава. — С какой целью? Для получения выкупа?

Зеф глядит на него в упор. За стёклами Славиных зеркалок пусто и черным-черно.

— Чекан считал, что может позволить себе заполучить любого человека, кого захочет, — устало говорит он. — Выкуп — нет, какой выкуп, что с меня взять.

— Он захотел… м-м-м… заполучить вас? — с расстановкой произносит ведущий.

— Мне не повезло, — отвечает Зеф на выдохе. — Но мне повезло с другими людьми, которые стали меня выручать.

С водителем фуры, помчавшимся вслед за машиной с Чекановыми бандюками. С ментами, не побоявшимися открыть пальбу, чтобы спасти Марта.

И с Мартом, прикрывшим Зефа собой от пули Чекана.

— Мне до сих пор снится это шоссе, — отрывисто говорит вдруг Зеф. Он понимает, что это лишнее, но не сказать не может. — Дождь.. и кровь на асфальте. И вой сирен.

Он невольно сглатывает вставший в горле ком.

Неожиданно ведущий снимает очки, и Зеф впервые видит его глаза. Серые, как у него самого.

— Я понимаю, — коротко говорит он… и Зеф тоже понимает — что переиграл этого высокомерного говнюка, вызнавшего про него столько всего. Сделал его, как и обещал вчера Марту.

Победил.

Но он почему-то не испытывает никакого ликования.

Он внезапно думает: откуда вообще приехал в Москву этот Слава? Через что ему пришлось пройти, чтобы пробиться на самый верх?

Зеф машинально приглаживает волосы.

— А минусовку найдёте? Щас спою, — весело заявляет он голосом волка из небезызвестного мультика про деревенского пса.

— Свет озарил мою больную душу? — с усмешкой парирует ведущий, снова нацепляя свои очки, но властно подзывает резво подскочившую к нему ассистентку.

Остряк.

— Не-а, — Зеф жизнерадостно мотает башкой. — Другое. Из «Ромео и Джульетты».

Мюзикл этот только начал греметь, но у Славы, конечно же, есть минусовка. Зеф и не сомневался.

Он лихо спрыгивает с табурета.

— Короли ночной Вероны,

Нам не писаны законы,

Мы шальной удачи дети,

Мы живём легко на свете,

В нашей жизни то и дело

Душу подчиняет тело,

Но Господь за всё за это

Нас простит уже с рассветом,

Рождены мы для любви,

А в ней мы просто короли…

— Март, я еду! — орёт он в подключившийся сотик и сбегает по лестнице, не дожидаясь лифта, прыгая сразу через несколько ступенек. Вот теперь он ликует.

Девочки на ресепшне просят у него автограф! Они смотрели!

Жека берёт Зефа за плечо жёсткой ладонью, привыкшей к рулю, и ведёт к выходу, как телохранительница.

— Раззвездился тут, звезда, — добродушно ворчит она и суёт ему в руки мотоциклетный шлем. — Погнали домой. Король ночной Вероны…

Зеф устраивается позади неё на сиденье «Сузы» и, счастливо вздохнув, кладёт подбородок ей на плечо.

Март ждёт.

«Рождены мы для любви, а в ней мы просто короли…»

*

жили-были два скелета в шкафу

(я для тебя, а ты для меня)

каждый был другому надежный друг

такая фигня…

вот такая фигня…

тихо скрипнет дверца,

а ты не плачь —

и не говори никому, что я здесь

там, за шкафом, в Нарнии, — шумят ветра

и несут войскам тревожную весть

Там, за шкафом стелются дороги во ржи

Тонкой паутинкою над пропастью лет

Ты не убегай, меня подожди —

Кричу тебе вслед…

Я кричу тебе вслед

тихо скрипнет дверца,

а ты не плачь —

и не говори никому, что я здесь

Это наша тайна —

но прячь, не прячь

Все-таки мы есть.

Друг для друга есть.

(Стихотворение, которое Зефирка написал Марту по аське)