– А ты всегда так много болтаешь? – спросил да Сильва, потирая нос – красивый, породистый нос. – Слушай, ну как тебе объяснить. То, что мы будем делать, – здесь дело не в деньгах. Просто есть определенные правила, кодекс, что ли. Ты сама знаешь, господин Разнатович – очень богатый человек. Но если люди узнают, что ему не заплатили причитающееся, то мы будем выглядеть странно, более того, нас сочтут слабаками. А это очень плохо для бизнеса.

– Проявление силы? Устроить какой-нибудь спектакль?

– Большинство людей назвали бы это иначе. Люди господина Разнатовича часто работают между Албанией и Италией. Один из них испытал ненужный прилив энтузиазма, узнав о возникшем между нами непонимании. Мы пришли к общему мнению, что на его примере следует преподать четкий… урок его коллегам. К тому же господину Разнатовичу было удобно встретиться с тобой лично именно в Албании. Он ясно дал это понять.

– Что ж, понятно, – откликнулась я, накалывая на вилку бледный помидор.

– Так… что насчет твоей матери?

– Ты в школе Данте проходил? Наверняка проходил, ты же итальянец!

– Не особенно интересуюсь поэзией.

– Так вот, в «Аду» Данте отводит девятый круг для тех, кто совершил предательство. Своего рода ВИП-зона для людей, которые предали тех, кто их любил и доверял им.

Да Сильва посмотрел на меня так же, как в тот момент, когда я начала рассуждать об устройстве вертолетов.

– Твоя мать предала тебя? – медленно спросил он.

Как я могла рассказать кому-то о своей матери? Тем более да Сильве?

– Не будем об этом. Моя мать – алкоголичка. Ей всегда было не до меня, она обо мне никогда не заботилась. Почему я должна чувствовать себя в долгу перед ней?

– Мне… мне жаль.

– Неправда. И вообще, у нас, кажется, полно работы? Мне куда интереснее узнать, какого хрена у вас тут происходит, чем вести разговоры о маме.

– Ты узнаешь то, что тебе надо знать.

– Та-а-ак, погоди-ка! Мы же вроде как партнеры? Так сказал твой приятель Дежан, а он вроде как главный.

Мне пришла в голову идея, или даже, не побоюсь этого слова, у меня случился приступ вдохновения, и теперь мне не терпелось ее продумать, поэтому недавние сюрреалистические истории быстро отошли на второй план.

– Думаю, я бы покурила.

Так всегда бывает с изысканными наслаждениями: от первой затяжки меня чуть не стошнило, а вот дальше – сплошной экстаз.

– Итак, Ромеро, что дальше? Когда приступать?

– Ты сказала, что хочешь познакомиться с человеком, который сможет создать картину?

– Значит, едем обратно в Калабрию.

– С удовольствием.

Вообще-то, раньше я не верила в судьбу, но у нас с да Сильвой однозначно была какая-то похожая карма. Так много трупов, так много призраков. Похоже, что мы единственные, кто выжил во всей этой истории, так почему бы нам не попробовать стать друзьями?

Мое новое жилище оказалось значительно лучше дыры, где меня держали взаперти. Люкс для молодоженов в «Гранд-отеле Президент» в Сидерно – ни больше ни меньше. Мы приехали поздно вечером, и пострелы да Сильвы уже успели изрядно потрудиться. В номере я обнаружила не только сумку, в которую положила все самое необходимое, собранное еще в Венеции, когда решила, что мне светит доживать свой век в тюрьме, но и многие из моих вещей из квартиры на площади Санта-Маргерита, в том числе ноутбук, телефоны, украшения, одежду, нижнее белье, туалетные принадлежности, экипировку для занятий бегом, все мои книги по искусству. Я с удовольствием отметила, что они справились с искушением подложить в мои вещи избранные фрагменты Элвина.

– Тебе здесь нравится? Пока ты работаешь, я буду рядом, в соседнем номере.

– Вообще-то, я не планировала начинать прямо сегодня. Надо немного отдохнуть, а то меня тут несколько раз собирались убить, если ты забыл.

– Я имел в виду, что поживу здесь, пока ты будешь готовиться.

– Все время? – недоверчиво спросила я. – А как же Рождество? Разве Франчи и дети не будут по тебе скучать? Джованни и Джулия наверняка ужасно расстроятся, если папочки не будет за праздничным столом. А как же твоя работа? Ну, я имею в виду официальную работу.

– Что? А-а, работа. Без проблем, – отозвался да Сильва, лениво листая иллюстрированную биографию Сутина. – Взял больничный. К сожалению, на прошлой неделе получил ранение в ногу. Пострадал при исполнении служебных обязанностей.

– Серьезно? Ты можешь так легко отмазаться?

– Ты и правда ничего не понимаешь, да? – с сожалением посмотрел на меня итальянец.

– А как же жена?

– Она все понимает. Мало того, она еще и не задает вопросов, в отличие от некоторых! Пожалуй, я тебя оставлю – обустраивайся. А вот это я заберу, – помахал он коричневым конвертом, в котором лежали мои паспорта – настоящий, на имя Джудит Лорен Рэшли, и два поддельных, которые я купила в прошлом году у мастера своего дела из Амстердама. Один на имя Элизабет Тирлинк, второй – на имя Кэтрин Оливии Гейбл. Так звали мою сестру. Наша мать обожала классические голливудские фильмы.

– Это необязательно. Ты же понимаешь, что мне особо деваться некуда?

– С чего ты взяла, что я буду доверять тебе?

– С того, что у тебя нет другого выбора.

– L’ultima spiaggia?

– Мы говорим «последняя надежда».

– В общем, забираю. Если тебе что-то понадобится из еды – заказывай все, что хочешь.

– А сигареты у тебя есть? – спросила я, и он отдал мне свою полупустую пачку. – Спасибо! Умираю, как хочется принять ванну.

Да Сильва странно посмотрел на меня и ушел, закрыв за собой дверь.

Я тут же стала набирать воду в мраморную ванну, выливая в горячую воду все бутылочки с пеной и шампунем, какие имелись в наличии. Ожидая, пока вода немного остынет, я решила проверить свои счета. В Панаме и Швейцарии все было в порядке, я все еще была относительно богатым человеком. Зайдя в почту, я обнаружила несколько мейлов от клиентов, удивленных внезапным закрытием «Джентилески», и даже расстроилась, что их так мало. Кроме этого, в ящике оказалось четыре личных письма: от Стива, Карлотты и Дейва – тех троих людей, которых с натяжкой можно было назвать моими единственными друзьями. И еще одно, от Павла Ермолова. Его я и открыла первым.

Сообщение Ермолова слегка запоздало. «Нормально» – не совсем подходящее слово. Он заверил меня, что позаботится о Казбиче, но тогда мне и в голову не приходило, что я потенциально могу занять место арт-дилера. Хотя, надо признать, тон письма был трогательный. Кажется, Ермолов и правда волновался за меня. У нас с ним было несколько дней хорошего секса и созерцания потрясающих шедевров живописи мирового уровня, но я была не настолько глупа, чтобы думать, что это может быть серьезно. Правда, должна признаться, я в этих делах не специалист. В целом чем меньше знаешь о своих любовниках, тем лучше. Иногда имени вполне достаточно.

Сообщение от Карлотты, как всегда, отличалось краткостью: два эмодзи с малышом и большой палец. Я улыбнулась. Карлотта успешно выполнила первый этап плана – подцепила пожилого мужа высокой рыночной стоимости, а затем перешла ко второму этапу: забеременеть, желательно близнецами. Карлотта всегда поражала меня своим стремлением заполучить то, что ей нужно, особенно если желания более или менее покрывались банковским чеком, выписанным после свадьбы. Завидовать я ей не завидовала, но искренне порадовалась за подругу.

Сообщение Дейва тоже оказалось коротким.

Я ощутила приступ чувства вины. Дейв работал носильщиком в «Британских картинах» в Лондоне, когда я еще была там стажером, а до этого служил в армии, и его опыт мне очень пригодился. Его опыт и то, что он умел не лезть не в свое дело, совсем как жена да Сильвы. Дейв очень часто помогал мне, даже не подозревая об этом, и слава богу, что не подозревал. Когда мы виделись в последний раз, он рассказал, что написал книгу о своем опыте арт-терапии при работе с травмированными участниками боевых действий.