– Что так?

– Став вашим надзирателем, я вынужден был покинуть своих подопечных. Не сделай я так, никакие отчисления в конный спорт не шли бы вовсе. А так наше дело живо. Хотя, многие без тренера ищут занятие более подходящее, но моя любимица тренируется каждый день в свободное для этого время.

– А как же её родители, они не следят за ней, что ли?

– Её мать оставила нас уже достаточно давно, а я встречаюсь по возможности с ней… Увы, но ночи ей приходится коротать наедине с самой собой…

– Простите. Неловко вышло… – Глэд замялась, почувствовав часть своей вины.

– Да нет, бывает. Мало кто вообще интересуется моей жизнью. Не встреть вы меня сейчас, скорее всего и не поинтересовались. Вот ваш дедушка… Он другой! – Гарден улыбнулся, явно уплывая мысленно в прошлое. – Он для нас многое сделал, когда моя жена Маргарет покинула этот мир!

– Хорошо, что так. Расскажете мне поподробнее по пути домой?

– Да, конечно!..

Уставший квартет вновь собрался за одним столом, все думали о детях со своей точки зрения: как о противоборствующей стороне, как о давно минувшем прошлом, как о независимых и своенравных людях и как о своей ноше… Раздумья длились долго, и никто ни с кем не разговаривал, пока Глэдис не задала внезапный для всех вопрос:

– А у вас люди тут не пропадали никогда?

– Поясните?

– Ну, у вас были случаи, когда люди покидали город или по типу? Полиция тут следит за этим?

– Полиции у нас нет тут, но есть народное собрание, которое собирается раз в месяц, если ничего важного не случилось, – ответил надзиратель.

– Выходит, меры законности утверждаются населением? – спросил заинтересованный темой Леон.

– Да. Однако решения принимаются главами семей. В основном это мужчины, но и пара женщин есть, которые с остальными у нас более чем на равных.

– Тогда ясно, отчего парнишка тот так зол был… Ущемлять права по такому поводу, не каждый просто смирится, – пробухтел шепотом сам для себя Леон.

– Ладно, мальчики, я спать пойду!

– Спокойной ночи! – привычно отвадил Гарден. – А к чему был этот вопрос вообще?

– Да просто в голову вопрос попал, вот и задала. Спасибо.

После этого короткого разговора Глэдис действительно пошла спать, хоть только начало смеркаться.

Леон и Гленн остались на кухне и долгое время обсуждали что-то и изредка отрывисто смеялись. А Глэдис видела сны… Ей казалось, что она попала на необитаемый остров, к берегу которого прибило труп Форда. С этого момента она перестала любить фильм «Человек-швейцарский нож» и решила повеситься во сне, однако она не проснулась от этого и смотрела весь сон на море…

Посреди ночи Глэдис разбудил её брат, сообщая, что к ним ворвался незнакомец, утверждающий, что его сын пропал, отчего через пару часов будет организовано народное собрание для поиска беглеца. Глэд не поверила в реальность его слов, но тем не менее, надев халат, вышла в прихожую, где её ждали толпа незнакомцев и надзиратель…

– Это она. Думаете, ей что-то известно? Ну, спросила не к месту вчера, и что с того… – распылялся Гарден.

– Я в случайности и совпадения не верю, мой добрый друг. Что тебе известно, женщина? Куда бежал мой сын? – неизвестный был в замешательстве и готов был рвать и метать всё на своём пути, судя по его озлобленным глазам.

– Ну… Я только вчера первого ребёнка увидела, и это точно не ваш сын, так что сочувствую, но об этом мне ничего не известно… – прикрываясь, созналась Глэд.

– Так и знал… Гадёныш… Найду, больше из дома не выпущу! И недели не прошло с нашего голосования, как дети выбились из-под рук. Как знал, что так будет… – не унимался мужчина.

– Однако и ты, Марк, голосовал как все… – сказал Гарден.

– Знаю, знаю…

Леон подошёл с Фордом к говорящим и только хотел что-то сказать, как в дверь ворвался ещё один мужчина, сообщая, что люди уже собрались на улице. Это был тот самый человек в шапке-ушанке, но сейчас он был весь на эмоциях и выглядел совершенно трезво.

Глэд пришлось выйти к толпе в том, в чём она была дома, так как на поиски требовались все, и времени на раздумья практически не было. В ходе выяснилось, что сейчас только четыре часа утра, и даже солнце ещё не шибко-то собиралось вставать. Помимо этого, дул порывистый ветер, и температура была по ощущениям Глэдис градусов на двадцать ниже реальной, хотя никто кроме неё не был так легко одет и не разделял этих ощущений.

Толпа двинулась в город, а потом сама собой разделилась на кучи частей и разошлась в разные стороны на поиски. А всё ещё сонная Глэд осталась одна посередине города при восходе солнца, сжираемая холодом. Идти было не с кем, но отчего-то она не повернула домой, а двинула в сторону леса на юге города.

Немного погодя Леон осознал, что Глэд с ним нет, и отделился от группы уже на её поиски, однако тут же заблудился сам и стал вместе с Фордом бродить туда-сюда и звать на помощь.

Глэдис шла по глухому лесу и даже никого не звала. Она поняла, что не помнит, как зовут того мальчишку, и стала шептать в пространство отдельные фразы: «где ты, мальчик?», «знаешь, а тут холодно, как по мне… Давай ты найдёшься и мы пойдём ко мне греться?», «лучше бы спала себе дальше…», «ищу маньяка или других зверюшек, чтобы хоть как-то согреться», «не-не-не, мишка, это не тебе было сказано, повернись обратно!» и т. д. В итоге своих монологов она услышала детский плач и пошла в его сторону. Среди начавшегося бурелома сидел маленький парнишка с разодранным коленом и плакал, около него виднелись следы копыт, но лошади рядом не было. Глэд решила начать разговор, так как ей было очень некомфортно и хотелось уже избавиться от всего этого или, хотя бы, найти тапок, который застрял в грязи где-то пять шагов назад…

– Привет? Как тебя звать? Это ведь тебя ищут все? Твой отец… Дай вспомню…

– Дядя Марк. Он не мой отец… – со всхлипом сообщил юнец.

– Стой, а кто он тогда тебе?

– Он мой дядя, но после смерти отца, он мне его заменял, как мог. А не так давно мы сильно поругались, – из глаз мальчишки текли слёзы, а голос дрожал, как от обиды. – Он сказал, что я глуп и не понимаю ничего… Но они ничего и не объясняли. Взрослые просто сказали, что вместо Мистера Форда теперь будут новые люди, которые продолжат тратить его деньги, – мальчик давился слезами, но продолжал говорить. – Они не знают, куда пойдут эти деньги, и потому Мистер Форд будет всегда с ними.

– А чего в этом такого? – Глэд не понимала, что не устраивает мальчика, но хотела узнать не это, а скорее то, не подделали ли горожане завещание в свою пользу.

– Это глупо! Я ничего глупее в жизни не слышал! Мистер Форд был достойнейшим из известных мне стариков. Он следил за общим благополучием и наслаждался жизнью, а после его смерти пошли слухи, что он завещал жить вечно, дабы город жил с ним.

– Разве это не героизм в какой-то степени?

– Дай умереть, уходи…

– Эй!

– Оставь меня в покое, ты не понимаешь. И другие не поймут… – его тихий плач и надорванный голос говорили, что ему нужна помощь, чтобы разобраться во всём, но сам он вряд ли примет действительность. Глэд была очень счастлива, что малой не знает, что она одна из наследников.

– Так ты не объясняешь!

– А чего тут объяснять-то?

– А теперь говоришь, как все взрослые.

– Пойми же! Он был дорог нам всем! Всем без исключения! А теперь символ нашего города катается чёрт знает где и с кем, весь сверху донизу покрытый опарышами!

– Ну, если смотреть под таким углом…

– В общем, если хочешь помочь, найди обо что мне опереться и поковыляем в город. Ты, наверное, меня по следам лошади нашла… Если бы я не свалился, то фиг бы меня кто нашёл… – малец улыбнулся своей мысле, но всё же был рад, что его так быстро нашли. Ему было очень холодно и неуютно.

– Хорошо… Я что-то видела тут подходящее, сейчас найду, принесу.

Глэдис ушла на поиски подходящей для мальчишки ветки, но в первую очередь вернулась за своим тапком, где посеяла и второй, однако она уже перестала чувствовать холод и могла идти без них… Мысли её были заполнены теперь тем, что она поступила неправильно, поехав сюда. Думала она, как он станет к ней относиться, если узнает, что это о ней только что шёл разговор. Думала, «и где тебя только носит, брат?».