Понурые ребята вернулись домой, где у входа стояли и ждали надзиратель и сам канувший дедок. Гленн ещё раз повторил правило использования счёта Форда, а после прошёл мимо них, катя перед собой инвалидную коляску.

– Идёмте, – послышалось после всех нотаций и упрёков. И в этот раз в ресторан пустили всех, включая гостей.

В этом ресторане на радость Леона тоже продавались спиртные напитки, под это даже была отведена отдельная стойка, за которой сидел мужик в шапке-ушанке. Леон быстро покинул компанию, чтобы не возникло претензий, как в прошлый раз.

Глэдис, в отличие от брата, была никакой и предпочла остаться в компашке с трупом и тем, кто верит или хочет верить, что это не труп. Она положила голову на стол, от чего её прямые волосы спускались с плеч так, будто были частью грандиозного водопада. Для неё заботливый Гарден заказал горячего куриного супа с гренками, а для себя и Форда – спагетти с тефтелями, краба и фруктовый чай «Пина колада».

Леон сел рядом с человеком в ушанке и заказал себе рюмку водки, однако его сосед ударил по столу и изрёк:

– Чтобы пить водку, надо иметь цель. Обычно это тосты, но тебе, я вижу, не за что пить, парень…

– Вы о чём, сэр? – Леон сразу понял, что к чему. Перед ним оказался не русский человек, но фанат русских. Таких людей он встречал крайне редко и не ожидал увидеть тут, но…

– Моя бабушка сражалась во Второй Мировой. Она была русских кровей, и эта кровь кипит во мне. Если ты хочешь спокойно уйти отсюда и пить дорогие коктейли, то дело твоё, но если ты останешься тут, то я предлагаю пари! – Глаза его горели, разжигая у Леона интерес к происходящему, – Суть пари заключается в том, что ты должен будешь без закуски перепить меня. Вот и всё.

Леон пожал ему руку, после чего тот достал две матрёшки из-под куртки, и им принесли три бутылки водки. Вкратце Леону объяснили, что закусь будет стоять рядом для проигравшего, который должен будет заплатить за всё. А чтобы победить, надо дойти от самой маленькой части матрёшки, походящей на стопку, до самой большой, в которой вмещалось уж точно не меньше пол-литра. Всего предстояло пройти семь сегментов. Игра началась…

Глэдис почувствовала себя лучше после супа и с разрешения заказала для себя десерт. После небольших посиделок троица решила удалиться, чтобы прогуляться по парку и купить в аптеке немного лекарств, чтобы добить простуду, буйствующую внутри единственной дамы мужской компании.

Однако Глэд было немного противно и грустно, потому что о ней никто не заботился просто так. Она давно уже забила на поиски кавалера, но всё же одиночество удручало её. И из глаз на секунду потекли слёзы, заставившие её улыбнуться и даже немного посмеяться над своей глупой проблемой.

После третьей чарки у Леона проснулся азарт. Он упустил из виду своих знакомых, боясь проигрыша. Но даже азарт ему не помог. На шестой чарке он признал поражение. А после обнаружил, что его банковскую карточку здесь не принимают – пришлось расплатиться наличкой. Кошелёк Леона практически опустел…

Примерно в это же время с той же проблемой столкнулась и Глэдис, решившая оплатить косметику за свой счёт. Она случайно потеряла из виду Надзирателя с его «колесницей» и решила просто походить по городу. Но в итоге, ничего не купив, вернулась, как и её брат, обратно в особняк.

Всей четвёркой столкнулись они – родственники и Гарден – около особняка Форда, где случился неожиданный для Эвансов разговор.

– Мистер Форд немного огорчён, что вы столь мало времени проводите с ним, хоть и понимает, что с его стороны пока ничего сближающего не было проявлено. Поэтому он купил для всех нас билеты в театр. Правда здорово?

– Да. Просто превосходно… – совершенно без вдохновения пробубнил Леон.

– На что пойдём? – с неким интересом спросила Глэдис.

– Тут выбор не очень большой, спектакли идут не чаще, чем раз в неделю, так что взяли билеты на сегодня, на «Где кончается Я?», – кратко ответил Гарден.

Внезапно брат с сестрой переглянулись уставшими глазами и перешли на шёпот…

– Слушай, Гленн, к тебе есть дело…

– Ну-ка.

– Мы все втроём понимаем, что просто таскаем повсюду труп ради наследства. Так может, поделим деньги поровну? Или хочешь, бери на содержание города большую часть…

Надзиратель сильно смутился, услышав эти слова.

– Вы оба считаете, что это всё можно так просто решить? Нет, ну был бы ваш дед мёртв, мы бы просто отдали деньги ближайшим наследникам, а так мы общаемся с вами. Вы молоды и свободны от бремени потери времени, так что никто, кроме вас, не сможет придать Мистеру Форду такого заряда бодрости и жизненной энергии. И если не возражаете, больше к этому вопросу возвращаться не будем.

Глэдис всматривалась в труп и, казалось, уже начала видеть в нём проблески жизни. В то же время казалось, что она сама из-за некой болезненности эти же признаки жизни теряет.

До сеанса в театре оставалось два часа, и все решили чуть лучше одеться по такому случаю…

Все четверо ринулись в сторону театра… Глэдис всё ещё плохо себя чувствовала, но решила пойти со всеми.

Весь первый акт Глэд чесалась, ей было неудобно сидеть на месте, а тем более дожидаться антракта. Её насквозь пронизывало ощущение, будто она гниёт изнутри. После первого акта она перебралась в туалет и старалась привести себя в чувство, стоя перед зеркалом. На несколько секунд ей показалось, будто в отражении появилось лицо мервеца: старые седые волосы, бледная морщинистая кожа, ослепшие глаза и в целом неприглядный вид. Однако это ей просто привиделось. Леон решил, что это не что иное, как шизофрения, хоть и не знал всех подробностей безумства сестры.

По окончании антракта в зал вернулись все, кроме Глэд. Её брат мог ей только посочувствовать. После третьего звонка она всё ещё была в уборной и пыталась привести себя в чувство.

Во время представления Леон подумал, рассуждая с самим собой, как же точно спектакль передаёт жизнь, однако и жизнь не менее театральна. В эти одинокие рассуждения вмешался посторонний голос, уже не из головы, который возразил:

– Притворство есть жизнь, и лишь игра – театр.

Леон попытался найти говорящего, но попытка не венчалась успехом. Однако в этот момент подкралась Глэд и извинилась, сообщив, что собирается в клинику. Все отнеслись к этому с пониманием.

После театра уже совсем мужская банда решила отправиться в клуб. А Глэдис уже отсидела очередь, получила таблетки по страховке и пошла одна домой, в свою холодную постель…

В клубе было достаточно весело: Леон покупал напитки и приставал к каждой хоть сколько-нибудь симпатичной девушке, однако все его так или иначе отшивали. В то же время Мистер Форд имел большой спрос среди дам за счёт своих выдающихся качеств: знаменитости и молчаливости. Пара женщин тёрлась вокруг него, но лишь одной он «подарил поцелуй».

Надзиратель решил, что для Форда хватит, и предупредив Леона, что остальная выпивка уже за его счёт, ушёл с Фордом домой. Однако Леон уже ничего не понимал и первым же делом прокричал нечто вроде «Пируем все! Всем выпивку за мой счёт!»

Домой он притащился позже всех, по дому шёл на ощущение тепла. Так он набрёл на спальню покойного. По бокам кровати трупа стояли две постели поскромнее, по-видимому, для них, как для гостей. «Всё же двум родственникам можно спать в одной комнате. Мы с сестрой постоянно так спали, пока не стало хватать денег на новое жильё. Хотя, их и не стало хватать в итоге. Но при переезде нам казалось, что всё изменится к лучшему» – думал про себя Леон. И после этих мыслей лёг спать.

Посреди ночи его разбудил тихий шёпот Глэд, обращённый к трупу. Она была вся бледная, и голос её было не разобрать. Говорила она так долго и тихо, что Леон перестал замечать этот шёпот и вновь уснул.

На утро Глэдис и Леон бодро встретили Гардена, а затем они вчетвером пошли завтракать в тот же ресторанчик, где были вчера. Леон пил только воду и молча ел завтрак, а Глэд обсуждала с надзирателем, каким её троюродный дед был при жизни.