Проснувшись, я не чувствовал себя отдохнувшим, хотя за окном был уже полдень. Причиной своей сонливости я посчитал дождь, который барабанил по стеклу моего большого окна. За стекающими струями воды виднелись размытые силуэты домов. В окне напротив кто-то включил свет и быстро его погасил, отчего возникло ощущение, что соседний дом подмигнул мне своим желтым глазом в этот серый, неприветливый день.

Выпитый стакан яркого апельсинового сока не предал настроению радужных красок. Из открытой форточки сквозняк приносил холодные капли и запах свежести. Но почему-то, именно сейчас, несмотря на непогоду, мне захотелось пройтись по соседнему, заброшенному парку, по которому гулял еще ребенком. Я взрослел, парк старел, пока не оказался совершенно заброшенным. В период своего взросления, я перестал его посещать, потеряв к нему всякий интерес. Надев плащ, я быстро вышел на улицу.

Тихий городок в этот ненастный день казался вымершим. У магазина с нехитрой вывеской «24» не наблюдалось обычной суеты. Мне даже показалось, что магазин вовсе закрыт, хотя закрытым я никогда его не видел.

На воротах парка было написано «Доб о пожа ова ь», но я не ощутил доброжелательности в этих ржавых, с потерянными буквами словах. Толкнул рукой калитку – ржавые петли предостерегающе заскрипели. Этот звук в серой дождливой тишине показался странным и предательским. Мне казалось, что я тайком проникаю в чужой дом, отчего почувствовал себя неловко, но все же сделал шаг вперед и побрел по заросшей дорожке.

Дождь прекратился. Но мокрые деревья продолжали сбрасывать со своих пожелтевших листьев накопившуюся влагу. Несколько крупных капель упали за воротник, заставив зябко передернуть плечами.

Я брел по парку, как мне казалось, совершенно бесцельно. Но глаза, слегка затуманенные воспоминаниями далекого прошлого, искали среди осенней листвы старый фонтан, возле которого я любил играть, когда был маленьким ребенком. Тогда это был непросто фонтан – это было что-то волнующее детскую душу. Я любил стоять на влажном парапете и, вытянув руку дотрагиваться до радуги, игравшей в тонких длинных струях воды, вылетавших со «спины» гранитного кита и приземлявшихся ровным кругом у самого парапета. Рядом всегда стояла мать и поддерживала меня за пояс, чтобы я не оказался в фонтане. Отец, тем временем покупал мне сладкую вату, маме лимонад, а себе какой-то пенный напиток.

Яркое солнце веселыми бликами играло в колышущейся воде. Вокруг фонтана бегали стайки малышей. Кто-то тоже, вот так, стоял на парапете, дотрагиваясь до радуги. Кому-то это делать не разрешали. Я считал, что этим детям совсем не повезло в жизни…

От нахлынувших воспоминаний меня отвлек какой-то звук. Мне сразу стало как-то не по себе. Остановившись, я увидел справа от себя качели. Тихо скрипя, они плавно покачивались на цепях в этот дождливый, безветренный день. Я простоял неопределенно долго, глядя как загипнотизированный на все уменьшающуюся амплитуду их движения.

От качелей меня отвлек не менее странный звук, напоминающий плеск воды, отчего показалось, что это заработал тот самый фонтан. Я сразу вспомнил, в какой части парка он находился, и быстрым шагом направился туда.

Сквозь деревья, ставшие по-осеннему прозрачными, я разглядел парапет старого фонтана, который частично разрушился и покрылся плесенью. Прячась в траве, уверенно пробивавшейся сквозь трещины в тротуарной плитке, повсюду валялись осколки старой облицовки. Внутри самого фонтана, в самом его центре, по-прежнему лежал кит. Он не плавал в воде как много лет назад, а медленно разлагался, как будто выброшенный на пустынный берег, среди нападавшей листвы и маленьких лужиц, оставшихся после дождя.

Эту мрачную картину я наблюдал лишь мгновение. Перед моими глазами вновь работал фонтан. Вокруг него ходили люди одетые по-летнему в легкие одежды, в струях воды расцветала радуга, бликами играло солнце, раздавался смех играющей в догонялки детворы, откуда-то доносилась легкая музыка. Кто-то случайно выпустил из рук разноцветные шары, сразу устремившиеся в ярко-синее безоблачное небо.

На парапете стоял маленький мальчик, которого за штанишки держала мать, пока он пытался дотянуться до радуги. Я сразу узнал мальчишку, так как с самого начала невольно искал его глазами среди играющей детворы. Почему-то меня не удивляло и не пугало то, что я сейчас наблюдал в заброшенном осеннем парке. Я просто смотрел на происходящее, стараясь не пропустить ничего из того, что мне посчастливилось увидеть. Мне было все равно, мираж ли это, галлюцинация или еще какая-то аномалия. Я как будто просматривал любительский фильм из частного архива. Только это кино о прошлом, моем прошлом, было четким, объемным, в хорошем качестве, несмотря на всю его давность. Я даже чувствовал тепло летнего дня и аромат ванили, доносившейся от облепленного детьми киоска с мороженым.

Мальчик на парапете неожиданно отвлекся от своего занятия и, повернувшись, заглянул мне прямо в глаза. Не отрываясь, он продолжал смотреть на меня с серьезным лицом, немного насупившись. Мать, заметив настороженный взгляд ребенка, повернулась, желая узнать, что его могло так заинтересовать. Я дернулся было вперед к матери, но вовремя сообразил, что я для нее не видим. Было радостно вновь увидеть ее такой молодой и живой.

Воспоминание из далекого прошлого неожиданно и оглушительно взорвалось в моей голове. Я вспомнил все настолько четко и ясно, что теперь все видел глазами мальчика. Вспомнил, как много лет назад, в яркий, солнечный летний день, когда я гулял с родителями по парку, увидел странного человека одетого в длинный плащ. Человек был бледен, в его широко раскрытых глазах застыло что-то между тоской и радостью, рот был приоткрыт, словно он хотел сказать что-то очень важное. За его спиной, как мне тогда показалось, были деревья, но почему-то мокрые, с желтой опадающей листвой, как осенью. Потом подошел папа и, меня больше ничто не занимало, кроме сладкой ваты.

Я простоял еще с минуту, наблюдая, как подошел отец и принес сахарную вату, мальчик сразу отвлекся, приступив к поеданию лакомства. Вновь ощутив этот вкус, словно не было этих десятилетий, стоявших между мной и мальчиком на парапете, продолжал наблюдать за счастливой семьей, частью которой когда-то был.

И вновь начался дождь, стуча по моему плащу и опавшим листьям. Усиливаясь, он стал медленно размывать яркую картинку детства, постепенно обнажая старые руины, словно смывая краску. Я жадно вглядывался сквозь холодные капли, стараясь насладиться воспоминаниями того счастливого дня. Я еще вижу, как отец снимает меня с парапета, а мать привычным движением поправляет штанишки. Они медленно уходят вглубь парка, уже почти невидимые. Я стоял, глядя на них до последнего, пока дождь окончательно не смыл забытые воспоминания.

Вернувшись домой промокшим до нитки, уставший, но счастливый, я посмотрел на графин с ярким соком, которым тщетно пытался раскрасить этот серый день. Наполнив стакан, я невольно улыбнулся.

Через три месяца полета на окраину Галактики, мой корабль, снижая скорость, вошел в планетарную систему тускнеющей звезды М3111. На одной из ее орбит медленно вращалась недавно открытая экзопланета. Я был знаком с этим объектом по фотографиям и сухим отчетам, дающим лишь общее, весьма поверхностное представление. Теперь мне предстояло познакомиться с ней лично.

Было установлено, что эта планета с романтичным названием ХР8112, являлась пригодной для жизни и, возможно, была обитаема примитивными формами в лице простейших микроорганизмов и бактерий. Она имела три материка и два огромных океана, несколько морей и стандартные полярные шапки. Особенности рельефа представляли широкие пустыни, чередующиеся с высокими горными системами. Детальный просмотр видеоматериала снятого автоматическим зондом, показал наличие около сотни горных озер и несколько тысяч гектаров леса в экваториальных широтах экзопланеты.