Совершенно точно, Гермиона тоже не собиралась никого отпускать.

Её пальцы сжались на его затвердевшем мужестве сквозь ткань пижамных штанов, и он зажмурился, стискивая зубы и оперевшись ладонями на края столешницы. Он никогда не мог держаться на ногах, когда она была так близко, и уж тем более не дружил со своим телом, беспрекословно подчиняющимся только её железной воле. Как жаль, что он не видел, как заливались чёрным желанием её глаза из-под полуприкрытых век…

Гермиона продолжала ласкать его через одежду, тихо постанывая от ощущения горячего и твёрдого в своей руке. После его признаний, уверенных и сносящих к чёрту голову, она была готова сделать с ним всё, что угодно, стоит только попросить.

Нет, её даже просить не нужно. Она сама. Да. Никто не отберёт его теперь, никто не посмеет забрать то, что целиком и полностью принадлежит Гермионе Грейнджер. Дрожащей рукой она схватила его за кисть и поднесла её к своему лицу, прижимая к губам красивые пальцы. Эти пальцы подарили ей такое наслаждение и такую боль ещё тогда в школе, что Гермиона чувствовала сумасшедшее желание дотронуться до них языком и узнать, какого они сейчас вкуса.

Наверняка, самого замечательного. С ним не могло быть по-другому. Он выворачивал ей внутренности один взмахом длинных ресниц, хитрыми улыбками на чётко очерченных губах и внимательным, колким взглядом, от которого хотелось спрятаться и в который хотелось провалиться с грохотом собственных костей одновременно.

Едва её губы раскрылись, впуская в жар своего рта желанную часть тела, он поддался бёдрами навстречу её руке, зажатой между их телами, и медленно обвёл дрожащими подушечками контур её губ, прежде чем сунуть два пальца между зубами и встретиться с влажным языком.

Это было лучшее, что она когда-либо пробовала. От языка по глотке, рёбрам, животу и до самых бёдер его вкус разлился густым сиропом, заменяя собой бурлящую в венах кровь.

Она раскрыла челюсть пошире, обрывисто дыша через рот и обрисовывая кончиком языка каждый сантиметр его кожи, иногда прикусывая пальцы от нетерпения. Гермиона хотела расцеловать всю его ладонь и вылизать каждую линию судьбы, расчерчивающую розовую кожу красивыми полосами, но могла только запрокидывать голову и глухо постанывать, торопливо двигая языком и глотая густую слюну. Он практически трахал её рот своей рукой, сильнее и сильнее толкаясь пахом и рыча на все лады от болезненного удовольствия.

Не в силах больше терпеть недостаток его тела в самой себе, Гермиона резко просунула ладонь сквозь резинку пижамных штанов и захныкала сама, почувствовав его пульсирующее кровью желание голой кожей. Он кончил ей в кулак со сдавленным криком и мелко дрожа всем телом. Его мускулы напряглись и мышцы выступили под кожей, красиво обрисовывая каждый сантиметр поджарого тела.

«Когда он успел снять рубашку?» — эта мысль потонула в ворохе других за требовательным влажным поцелуем. Его руки жёстко развернули её, и Гермиона изогнулась, сунув испачканную ладонь под поток воды. Такие желанные пальцы, мокрые после её нетерпеливого рта, пробирались под майку, обхватывая упругую грудь. Всё ещё твердый член прижимался к бедру, дразня и обжигая сквозь ткань её тонких джинсов. Она хотела, чтобы он срочно что-нибудь сделал с тем, что творилось у неё между ног и открыла рот, чтобы грязно попросить об этом, но внезапно что-то грязное действительно толкнулось ей в глотку, безвозвратно портя момент.

Гермиона сжала губы и с силой вырвалась из объятий, разворачиваясь и склоняясь над раковиной. Дурацкие креветки никак не хотели давать ей покоя, болезненно покидая желудок вместе со всем остальным содержимым.

Малфой ничуть не смутился и придержал ей волосы, нежно гладя по спине, успокаивая и приговаривая что-то приятное.

Она надеялась, что он ничего не принял на свой счёт…

Гермиона прополоскала рот и прижалась мокрым лбом к его прохладному плечу, проклиная свой организм за такую некрасивую сцену. Уже сейчас она могла наслаждаться Малфоем между своих ног, сжимая в пальцах его прекрасные волосы, а вместо этого прячет от него позеленевшее лицо и молит всех богов, чтобы её не стошнило снова прямо на эту мускулистую грудь. Тогда она потеряет его, едва успев обрести.

Такое могло случиться только с ними. Мерлин, ну, за что?

— Креветки… — зачем-то пояснила Гермиона, морщась от воспоминаний о них и прижимаясь всем телом к Драко, будто серьёзно опасаясь, что он куда-нибудь сбежит. — Уже целый день от них воротит, проклятые морепродукты…

— А ты… уверена? — хрипло спросил Малфой, поглаживая ей затылок.

Уверена, что от этих рук можно сойти с ума и умереть абсолютно счастливой. Только бы не сбежал.

— Да… — Гермиона подняла голову и заглянула в серые глаза. Чёрт, после оргазма он был ещё прекраснее, чем обычно. В прошлый раз чётко разглядеть его лицо не удалось, и теперь она раздумывала над тем, чтобы всегда оставлять в спальне свет. — Запила их какао, а теперь вот мучаюсь. Прости меня, я всё испортила…

— Да я не об этом, — продолжал Драко, не отнимая руки от её головы и уставившись куда-то в стену. Он задумался на несколько секунд и спросил, обращаясь к кухонному шкафу.

— Ты не можешь быть беременной?

Разве можно так, с разбегу и без смазки?

— От кого? — рассмеялась Гермиона, но тут же прикусила язык, вспомнив про пропавшие месячные. Кроме Драко никого в её постели никого не было, и по всем срокам она вполне могла… они могли… в тот раз… в её спальне… они же не предохранялись… не говорили даже об этом, не думали… не предполагали, что могут…

Вот дерьмо!

— Я… я не… знаю… — слова выходили из неё с таким трудом, что Гермионе пришлось сглотнуть три раза, чтобы ответить. Малфой стоял ни жив, ни мёртв и смотрел куда-то ей на живот, будто бы искал в его абсолютной плоскости хоть какое-то подтверждение своих слов. — Драко?

Как же он отреагирует? Пошлёт её? Психанёт, сбежит и больше никогда не вернётся? Дерьмо, дерьмо, ДЕРЬМО!

Провалиться бы сквозь землю, только делу это никак не поможет. Точнее уж не делу, а весьма интересному положению…

Гермиона, да ты мастер спорта по попаданию в дурацкие ситуации! Забирай титул абсолютного чемпиона и заканчивай карьеру, пока не творила что-нибудь ещё.

Удивительно спокойный Малфой поцеловал её в макушку и слегка отстранился, чтобы посмотреть в глаза.

— Я не уверен, связано ли это, но… Ты снилась мне. Почти каждую ночь мне снилась ты и… в общем, мне снилось, что у нас дети, хотя, клянусь, я ни о чём таком не думал… Конечно, я хотел тебя и фантазировал…

— Господи, Малфой, просто просканируй меня заклинанием, пока у меня не случился нервный срыв, — неожиданно для самой себя прорычала Гермиона и вдруг начала шарить по кухонным ящикам, не обращая внимания на неестественно бессвязную речь Драко. — Где-то же были эти дурацкие тесты… Вот же Дьявол, куда я их засунула… может быть, посмотреть в ванной… или в косметичке…

Пока она разговаривала сама с собой Малфой сходил за палочкой в гостиную и, легко взмахнув ею в воздухе, прошептал сканирующее заклинание, самое стандартное, которое использовали колдомедики для выявления простейших состояний организма.

Интуиция его не подвела. По груди разлилось обжигающее тепло и всё тело задрожало, будто предвкушая оргазм.

Совершенно точно Грейнджер была беременна. В этот момент. В эту секунду. Она. Была. Беременна. ОТ НЕГО, НАХРЕН, БЕРЕМЕННА.

Губы расползались в улыбке, которую он просто был не в состоянии контролировать. Она носила его ребенка, а он вёл себя, как последний мудак, сомневаясь и обижая её. Сколько раз с Асторией они пытались завести ребёнка? Сначала ради эксперимента, потом уже совершенно серьезно, а вскоре решили, что свадебный ритуал подтолкнёт их на нужную волну и все само собой получится. Нет, они не собирались заводить семью вне брака, просто решили, что если всё получится, за свадебным маршем-то дело не станет, да только время шло и ничего не менялось. А здесь всё получилось за один раз. За три, если быть совсем точными, но, Мерлин, он же теперь почти папаша!