— Я буду в полном порядке. — Он накрыл ее руки своими ладонями, прижимая пальцы к своей щеке. — Не волнуйся ни о чем.

Лаура закрыла глаза, и дыхание вырвалось из ее уст долгим вздохом, согревшим его щеку.

— Врач говорил, что ты не доживешь до следующего дня.

Коннор покачал головой, прижавшись губами к ее мягкой ладони.

— Врач ошибался.

Она посмотрела на него глазами, полными слез.

— Кажется, мне дарован второй шанс. Коннор лежал неподвижно, позволяя ее чувствам вливаться в него, унося боль разрыва, ибо то, что наполняло его, было чистой, незапятнанной любовью, которую она питала к нему.

— Коннор, я хочу стать твоей женой, если это тебя еще интересует.

Коннор убрал непослушный локон с ее щеки и погладил шелковистые пряди.

— А что скажет твой отец? На ее густых темных ресницах дрожали слезы.

— Я постараюсь, чтобы он понял меня.

— А если он не поймет? Тогда тебе придется выбирать.

— Знаю. — Она проглотила комок. — Но кроме того, я знаю, что не могу жить без тебя.

— Поразительно, как быстро молодой человек поправился. — Дэниэл стоял у окна в гостиной на втором этаже, подняв лицо к солнечным лучам, которые струились сквозь стекла золотыми стрелами. — Я очень рад, что лорд Синклер привел к Коннору своего врача, но похоже, ему тут особенно нечего делать.

— Пожалуй, доктор Хастинг рановато отказался от своего пациента. — Лаура присела на край ампирной софы, водя пальцем по зеленой полоске на тугой подушке. — Слава Богу, он ошибался, и рана была не столь опасна.

Дэниэл кивнул. Мгновение он стоял, глядя в окно, пока Лаура пыталась придумать, с чего начать разговор о своем будущем замужестве.

— Лаура, я думаю, что нам нужно…

— Папа, мне нужно сказать тебе… — начала она, перебивая отца.

— Извини, — сказали они оба разом. Лаура взглянула на отца, благодарная за секунду отсрочки.

— Папа, ты хотел что-то сказать? Дэниэл потер шею.

— Я как-то подумал, что мы уже давно проводим очень мало времени друг с другом.

— Понимаю. — Лаура перевела взгляд на свою ладонь, лежавшую на полосках золотистого и зеленого бархата, чтобы он не видел боль в ее глазах, боль старых ран, которые невозможно исцелить. — Ты занят своим бизнесом.

— Но, кроме бизнеса, у меня есть дочь, которой я нужен. — Дэниэл прочистил горло. — И, по правде говоря, моя контора была для меня убежищем. Этот дом никогда не был моим домом.

— Даже после того, как ты женился на маме?

— Да. Особенно после того, как я женился на Элинор.

Лаура переплела пальцы, обхватив колено.

— Твой брак был браком не по любви, верно?

— Твой дед надеялся, что я женюсь на его старшей дочери и возьму в свои руки его бизнес.

И теперь точно так же ее отец ждет, что она выйдет замуж за Филиппа Гарднера. Боже, помоги ей, как сказать ему, что она собирается замуж за Коннора?

— И ты никогда не сожалел о том, что сделал то, чего от тебя ждали?

— Я обязан твоему деду жизнью. Он женил меня на своей дочери, вручил мне рычаги правления большой судоходной компанией. И я чувствовал себя предателем, потому что хотел от всего этого отказаться. Я хотел сам устроить свою жизнь. — Дэниэл на мгновение замолчал. Лаура чувствовала, что он наблюдает, возможно, взвешивая, какой будет ее реакция на правду. — Я хотел жениться на женщине, которую судьба отняла у меня.

Лаура прикусила губу.

— Ты имеешь в виду тетю Софи?

— Я не подозревал, что это настолько очевидно.

Лаура бросила на него взгляд. Он стоял, склонив голову, засунув руки в карманы темно-серых брюк, и постукивал носком ботинка о ножку кресла-качалки. В это мгновение он выглядел маленьким мальчиком, пойманным в чужом саду.

— Мне кажется, ты ей тоже небезразличен.

— Вполне возможно. — Он не поднимал головы, но Лаура заметила улыбку, появившуюся у него на губах, улыбку человека, владеющего каким-то радостным секретом. — Но поверь мне, я не изменял твоей матери.

— Я верю тебе. — Лаура улыбнулась, подумав, что ее отцу еще не поздно найти счастье в супружеском союзе с ее любимой тетей.

Дэниэл подошел к ней. Лаура смотрела на маленькое пятнышко на носке его блестящего черного ботинка, испытывая желание броситься к отцу и крепко обнять его, но не знала, как он отнесется к этому.

— Лаура, я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль, что я не был рядом с тобой, когда был нужен тебе.

Он мгновение молчал, глядя на нее, и у Лауры появилось чувство, что он ждет какого-то знака. Она еще крепче сжала руки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Всю жизнь ее учили не выказывать своих эмоций— каких бы то ни было. В этом доме никогда не было принято проявлять внешние признаки привязанности. И теперь она сама не знала толком, что ей делать.

— Ты можешь меня простить?

— Ну конечно, — сказала Лаура, по-прежнему глядя на его ботинок. — Я все понимаю.

— Я зря потратил двадцать пять лет. — Он прикоснулся к ее подбородку, заставляя ее поднять взгляд. Он улыбался, и его темные глаза были полны тепла, которое она не надеялась никогда увидеть. — Я люблю тебя, дочка.

Горло Лауры сдавили чувства, и ее голос превратился в глухой шепот.

— Я тоже люблю тебя, папа.

Он сел рядом с ней и обнял ее за плечи — неуверенно, с надеждой и грустью. Она хотела повернуться к нему, прижать его к себе, сказать, что все хорошо, — но все равно сидела, замерев, боясь того, что еще не наступило.

— Что ты хотела мне сказать?

Лаура попыталась проглотить комок, но не могла. Она смотрела на свои стиснутые руки, не в силах поднять глаза на отца.

— Насчет Филиппа Гарднера.

Он взял ее руку в свою.

— Что именно?

— Я знаю, что ты очень хочешь, чтобы я вышла за него замуж, но… я совершенно уверена… — Она замолчала, пытаясь подыскать слова, вспоминая то, что Софи говорила сто лет назад. — Я уверена, что у каждого человека в мире есть своя пара. Две половины, разделенные до рождения. И если нам каким-то образом повезет найти вторую половину, то мы должны вцепиться в нее обеими руками и никогда не отпускать.

— И ты нашла эту свою вторую половину?

— Да. — Лаура подняла глаза на отца, и у нее замерло дыхание, едва она увидела улыбку на его губах. — Я люблю Коннора. И он любит меня.

Дэниэл кивнул.

— Тогда, я полагаю, нам остается только одно?

— Что именно?

— Объявить день свадьбы.

Лаура затаила дыхание.

— Ты имеешь в виду нашу свадьбу с Коннором?

Он тихо усмехнулся.

— Ты же за него хочешь выйти, верно?

— А ты не возражаешь?

— Как я могу возражать? — Он прижал ее к себе. — Все, что я хочу для тебя, — это счастья.

— О! — Она обхватила его руками за шею. Он обнял ее своими сильными руками, затем отпустил, улыбаясь, глядя в ее глаза, полные слез.

— Софи говорила, что все именно так и будет.

Лаура улыбнулась, несмотря на слезы, теплыми ручейками стекающие по ее щекам.

— Софи — потрясающая женщина!

— Я рад, что ты так думаешь. — Дэниэл погладил большим пальцем щеку Лауры, вытирая ее слезы. — Потому что я попросил Софи стать моей женой.

— Ох! Я так рада за вас! — воскликнула Лаура, обхватив его руками за шею и крепко обняла его, так, как мечтала об этом уже давно. Когда она откинулась назад, ее слезы уже высохли, сменившись радостью, бурлящей в ее жилах. — Как ты думаешь, может быть, нам устроить двойную свадьбу?

Дэниэл улыбнулся, и его взгляд затуманился, когда он посмотрел ей в глаза.

— С большим удовольствием.

Когда врач из Авилона покинул комнату, Коннор откинулся на подушки, подложенные ему под спину, и посмотрел на высокого, темноволосого человека, стоявшего рядом с кроватью.

— Лекарство, которое дал мне ваш врач, уже ослабило боль.

— Я рад, что он смог вам помочь. — Остин Синклер улыбнулся. — Я ожидал найти вас на смертном ложе.

— Рана вполне могла оказаться смертельной.