— Я с нетерпением ждал встречи с вами, мистер Пакстон.

— Неужели?

— Да. Я уверен, что у нас много общего.

— Много общего?

«Как странно», — подумал Коннор, пожимая руку лорда Синклера. Он не мог прочесть ни одного чувства в глазах этого человека, как будто Синклер выставил перед собой черный занавес щита. Неужели такое возможно?

— В конце концов, мы же соотечественники, и у нас с вами, так сказать, общие предки.

Коннор нахмурился. Инстинкт говорил ему, что в словах Синклера скрывается второй смысл. И еще он догадывался, что Синклер своими расспросами преследует какую-то цель.

Лорд Синклер смотрел в заснеженный сад, где ветерок гнал по снегу серебристую поземку.

— Насколько я знаю, вы в Бостоне совсем недавно.

— Да. — Коннор рассматривал профиль Синклера, испытывая странное чувство, будто они давно знакомы. Было легко поверить, что они действительно родственники. — Я живу здесь всего несколько дней.

Синклер бросил на Коннора взгляд. Его серебристо-голубые глаза пылали огнем, как будто он пытался увидеть человека, скрывшего свое лицо под маской.

— Вас сюда привело какое-нибудь дело или простое любопытство?

Коннор разглядывал Синклера, и внутри него росло подозрение, побуждающее сорвать темную завесу, скрывающую этого человека, и узнать правду.

— Я приехал, чтобы поближе познакомиться с мисс Салливен. Синклер улыбнулся.

— Прелестная девушка.

— Она просто несравненна. — Коннор оперся локтем о холодный камень балюстрады. — Может быть, вы поймете меня, если я скажу, что она — моя Эдайна.

Синклер несколько секунд пристально смотрел в глаза Коннору.

— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Она — вторая половина вашей души.

У Коннора дыхание замерло в груди, когда он посмотрел на Синклера, поняв, что это за человек.

— А вас, лорд Синклер, вас что привело в Бостон? Мне кажется, что вам гораздо приятнее жить в теплом климате. В Бразилии, например.

Остин тихо усмехнулся.

— Вы знаете про Авилон?

— Я однажды посещал святилище, но обнаружил, что оно слишком похоже на тюрьму. Остин кивнул.

— Многие предпочитают жить во Внешнем Мире.

— Откуда вы про меня узнали?

— Ваша мать отправила нам послание, — Остин оглянулся через плечо, глядя в темноту на дальнем конце террасы. — Она хотела, чтобы Внутренний Круг отправил вас обратно, в ваше родное время. Коннор нахмурился.

— И в этом состоит цель вашей миссии? Остин покачал головой.

— Моя миссия — наблюдать за вами и определить, не представляете ли вы какой-либо угрозы для безопасности Авилона.

Коннор мгновение разглядывал собеседника, пытаясь оценить силу, с которой придется столкнуться, если лорд Синклер окажется врагом. Но ни в бесстрастном лице, ни в серебристо-голубых глазах лорда Синклера он не увидел ничего, что выдавало бы его намерения. Этот человек мог быть опасен.

— И если вы сочтете меня опасным? Остин посмотрел прямо ему в глаза.

— Тогда я должен уничтожить угрозу. Коннор нахмурил черные брови, не отводя взгляда в сторону.

— У меня была одна-единственная причина попасть в это время. И она не имеет никакого отношения к Авилону.

— Я верю вам. — Остин глубоко вздохнул. — Однако мне кажется, что вам стоит отправиться со мной в Авилон. Не все его обитатели позволят себя убедить с такой же легкостью.

— Со временем, возможно, я вновь посещу святилище. — Коннор смотрел сквозь стекла французских дверей, ища в переполненном зале Лауру. Она вместе с Софи стояла около одного из столиков с прохладительными напитками. — Но в данный момент у меня нет времени, чтобы рассеивать опасения Внутреннего Круга Авилона.

Дыхание вырвалось изо рта Остина облачком пара.

— Если вам что-нибудь понадобится, если вам потребуется какая-либо помощь, пожалуйста, не стесняйтесь и обращайтесь ко мне.

Коннор встретил спокойный взгляд серебристо-голубых глаз Синклера, чувствуя, как слабеет непроницаемая завеса, ограждающая его чувства. В глазах Остина он увидел честность.

— Возможно со временем мы станем друзьями.

— Я бы счел это за честь. — Остин улыбнулся. — Пойдемте, я хочу познакомить вас с моей Эдайной.

— Лаура, я клянусь, что не имею никакого отношения к падению Филиппа со своего трона! — Софи взяла бокал лимонада с серебряного подноса на столике. — Но не могу сказать, что жалею о случившемся.

— Все это крайне странно. — Лаура большим пальцем стирала влагу со своего бокала. — Не могу себе представить, каким образом помочи так подвели его.

— Наверно, он настолько сильно выпячивал грудь, что подтяжки лопнули.

— Тетя Софи, вы чудовище. — Лаура не могла сдержать улыбки. — Бедняга испытал такое унижение!

— Не говори!

Лаура огляделась в поисках белых перьев или бешено крутящихся часов.

— Вы случайно не произнесли какого-нибудь заклинания? — прошептала она.

— Я бы не осмелилась здесь ни на что подобное. — Софи смотрела мимо Лауры, крепко сжав губы. — Но меня так и подмывает… Если бы я не боялась, что посреди зала появится что-нибудь вроде перепуганного пингвина, я бы зашвырнула человека, приближающегося к нам, прямо на Северный полюс.

Лаура поморщилась.

— Филиппа? Софи кивнула.

— Похоже, что он сумел сохранить свое достоинство, а вместе с ним и изрядную дозу своей обычной надменности.

Лаура не стала оборачиваться к Филиппу, когда он подошел ближе. Эти драгоценные секунды ушли у нее на то, чтобы придать лицу невозмутимое выражение.

— Лаура, мне нужно с вами поговорить. Лаура поставила бокал на столик и повернулась к нему. Филипп был таким же невозмутимым, как всегда.

— О чем?

— Нам нужно поговорить наедине. — Филипп бросил взгляд на Софи. — Прошу у вас прощения.

У Лауры онемела спина и странный холодок проник в кровь, когда она попыталась представить, что именно он хочет обсуждать с ней. Пока Филипп вел ее к креслам, расположенным вдоль стен зала, она оглядывалась по сторонам в поисках Коннора. Коннор танцевал, грациозно кружа изящную Сару Синклер в вихре вальса.

Лаура обещала Коннору следующий вальс, последний, который ей позволительно разделить с ним сегодня.

Лаура следила за каждым его шагом, желая быть партнером Коннора в этом и во всех следующих танцах. Когда он держал ее в своих объятьях, весь остальной мир…

Филипп нарушил ее размышления:

— Я думаю, настал подходящий момент, чтобы огласить нашу помолвку.

Лаура отпрянула, больно ударившись о пальму в горшке. Растение закачалось. Она ухватилась за пальму, ударившись тыльной стороной руки о подбородок Филиппа, когда он рванулся вперед, чтобы подхватить падающее растение.

Филипп отступил назад, одной рукой выпрямляя пальму, а другой потирая челюсть.

— Простите, — прошептала Лаура.

— Все в порядке.

— Кажется, сегодня вечер происшествий.

Филипп поправил на себе жилет.

— Я считаю, что нет никакой необходимости вспоминать о том печальном инциденте.

Лаура пыталась придумать способ сбежать от него, уклониться от обсуждения предложенной им темы.

— О Господи, кажется, я порвала оборку. Простите меня, пожалуйста, мне нужно…

— Это подождет, — сказал Филипп, схватив ее за руку, когда она направилась было прочь.

— Но я действительно должна зашить, пока не расползлось дальше.

Филипп посмотрел на ее платье.

— Не вижу, где порвано.

— Порвалась моя… нижняя юбка, — прошептала Лаура.

Он нахмурился.

— Это подождет пару минут.

— Но я…

Он поднял руку, заставив ее замолчать.

— Я считаю, что мы должны сегодня объявить о нашей помолвке.

— Но отец…

— Он уже дал согласие. — Филипп улыбнулся, но его застывшая улыбка выдавала человека, которому вовсе невесело. — Должен сказать, что он весьма рад видеть нас супругами.

— Понятно, — прошептала Лаура. Ее сердце пронзил укол боли. Она давно знала, что отец хочет выдать ее замуж за Филиппа, и все же только сейчас поняла, что от судьбы не уйдешь, и эта боль понимания угрожала лишить ее последних сил.