Представьте себе гобелен. На лицевой стороне рисунок – эта наша жизнь, а на изнаночной – невидимые нити. Весь мир строится из двух потоков: созидательного и разрушительного, светлого и тёмного. Если по законам материальным, положительное притягивает отрицательное, то на изнаночной стороне плюс тянет к себе плюс, а минус следует строго за минусом. То есть, чтобы проще простого: не хотите привлекать к себе бяки, не думайте о ней, не делайте её тут и будет вам счастье.

Просто – если в теории. Но веками недостижимо на практике.

Я покинула таверну. Сказать трактирщице мне было решительно нечего.

За событиями кровавой ночи последовали события не менее кровопролитного дня, с той лишь разницей, что ночью лилась кровь людская, а теперь шла облава на зверей.

Мой план остаться в стороне от всей этой неразберихи приказал долго жить. Лорд Вертэй объявил, что заплатит за поимку зверя полновесным золотом любому, кто сумеет представить неоспоримые доказательства, что чудовище мертво.

Нет то, чтобы я не смогла устоять против звона презренного металла, но уж когда вилланы выходят на тропу войны, профессионалам отсиживаться в стороне как-то неэтично.

Помимо нашей команды профессиональных охотников на нечисть на поиски оборотня выдвинулись крестьяне, солдаты, ремесленники, всё местное дворянство, да и просто заезжие авантюристы и любители приключений. Деревенские улочки опустели, зато в лесу людей оказалось больше, чем листьев на деревьях.

Господский замок стоял в отдалении от поселения. Между ними пролегал отлогий луг, за которым вверх по холму карабкалась сама деревня с блёкло-розовыми крышами домов, а дальше раскидывался лес. Он тянулся во все стороны кудрявым, густым ковром без единой лужайки.

Охота на волков началась сразу же после того, как с деревенских улочек убрали трупы. Неистово лаяли собаки, трубили рога загонщиков. Вся разношёрстная масса народа двинулась вперёд, кто пешком, кто верхом на лошади, кто, держа наперевес вилы, кто с мушкетом, кто с топором. Народное ополчение во всей его красе (или без прикрас).

Выследив стаю волков, люди принялись их беспощадно истреблять. Несчастные животные метались в поисках укрытия, выстрел раздавался за выстрелом, охотники неслись стремглав, разгоряченные кровью и скачкой.

Высокие кусты разлетелись, словно занавес перед примой, и на меня вылетел всадник в щегольском, ярком алом наряде. Его ретивый конь взвился на дыбы, едва не сбросив седока.

В молодом человеке я узнала белокурого сыночка нашего работодателя.

– Какого беса вы тут делаете? – неприветливо рявкнул он на меня. – Испугали моего коня!

– Намеревались искупаться в грязной луже? Простите, что помешала.

– Я твердо намерен покончить со зверем! – воинственно заявил мне франт с таким видом, будто я пребывала в горячем намерении немедленно отговорить героя от свершения рокового подвига.

– Зверя здесь нет.

– Так я найду его!

– Благие Боги в помощь.

Задав коню шпоры, блондин стремглав унёсся прочь, разбрызгивая грязь.

– Они нас уже битых два часа по этому лесу туда-сюда гоняют, – ворчливо пожаловался Оукмар, отирая пот с лица.

– Наверное, считают, что так мы лучше отработаем наши деньги, – наморщил нос Таббар.

Выехав на небольшую опушку, мы нашли, что местное общество успело устроить сходку. Отовсюду раздавались крики разочарования, недовольства и раздражения. Покрытые грязью, измученные собаки сбились в кучу и осипло лаяли. Впереди свиты держался сам лорд, подчёркнуто демонстрирующий своё недовольство. За его правым плечом держался темноволосый сын. Чуть в стороне я заметила Ланджоя, в окружении Кассли и Кентара.

– Ну и что? – громогласно грозил небу кулаком представительный хозяин сих земель. – Мы убили целый день. Чего ради?

– Вас предупреждали, – возразил Ланджой, выразительно положив руку на револьвер, заткнутый за пояс. – Ловить зверя сейчас бессмысленно, но вы настаивали…

Из тумана, успевшего окутать окрестности, вынырнуло ещё несколько всадников. С громким гиканьем и воплями они волокли тушу матерого волчища.

– Я поймал его! – гордо выпятив грудь орал огромный, обросший бородой, детина, да так громко, что птицы сорвались с веток на ближайших деревьях.

Человеческое стадо откликнулось триумфальным воем.

– Тихо! – рявкнул лорд. – Тихо! С чего вы взяли, что это наш оборотень?

– Я так сказал! – снова завопил бородатый. – Вот ваш чертов оборотень! Нате! Получите!

К чему так орать? Или у них тут негласное правило: кто громче крикнет, тот и прав?

– Жителям вашей деревни больше нечего бояться! Кизлараха сделал свою работу! Великий охотник Кизлараха убил чудовище!

Это он о себе так скромно?

– Я выволок гадину из глубин Бездны! Смотрите! – Кизлараха покачался на пятках, разбрасывая вокруг победные взгляды. – Ну? И где моя награда? – востребовал он, многозначительно взглянув на лорда.

Святая простота! Сейчас-сейчас, получишь ты свою награду, как же.

Белокурый сын лорда обошел кругом убитого волчару

– А с какой стати нам тебе верить? – поинтересовался он.

– Я убил его! – ударил себе в грудь массивным кулаком Кизлараха.

– То, что убил, мы видим, – подал голос второй лордёныш. – Только, сдаётся мне, убитый тобой волк такой же оборотень, как и я сам.

– Это обыкновенный волк, – сказал Ланджой. – Нашего оборотня здесь нет. И быть не может.

Стоило ему открыть рот, как все стихли, устремляя на нашего капитана настороженные, злые, полные недоверия взгляды.

– Верно говоришь, – поддержали Ланджоя прибывшие с ним охотники. – Тот, за кем мы гонимся, до луны не появится.

– Это не оборотень, – настаивал Ланджой.

– При всём уважении, – встрял один из крестьян, – взгляните: тварь почти вдовое больше нормального волка. Наша деревня не впервые подвергается нападению. Мы знаем, с кем имеет дело…

– При всём уважении, – откликнулся Ланджой, – вы даже не подозреваете, с кем имеете дело. Когда оборотни умирают, они возвращаются в человеческое обличье. А этот? Говорю вам, перед нами самый обычный волк. Так что, – повернулся он в сторону Кизларахи, – платить вам не за что.

Кизлараха было полез в драку, но вперёд шагнули Таббар и Кентар и энтузиазм местного егеря сошёл на нет.

Двумя часами позже мы сидели в кабинете лорда, в компании его темноволосого сыночка, от которого отделаться не удалось и, с развернутой картой на коленях строили планы на вечер.

Молодой Вертэй, водя коротким пальцем в заусенцах по тонкому пергаменту, рассказывал:

– Смотрите, крестом обозначены места нападения. Никаких закономерностей.

Ланджой кивнул, пригубливая стакан с пивом.

– Он действует, как обычное животное. Голый инстинкт.

– На этом и сыграем, – заметил Ланджой. – Заманим его.

– Как заманим? – моргнул лордёныш.

– На живца. Хочешь стать наживкой?

Парни загоготали, а молодой человек озирался, не зная, в шутку они это или всерьёз.

Никогда не любила лес, ни днём, ни ночью. Неуютно там, неудобно и жутко. А тут ещё и копать заставили. Вручную. Лопатой.

Джейман и Кассли, решив порисоваться и произвести впечатления уже и на без того впечатленного лордика, стали швыряться сирюкэнами. Парочка железяк пролетела совсем рядом с головой бедняги.

– О! – поднял ухоженные брови Кассли. – Простите, маэстро…

Лордёныш ничего не ответил. Лишь сверкнул глазами, вынужденный проглотить обиду.

Ямку-могилку, как только выкопали, стали веточками закладывать. Сплели из отесанных кольев нечто вроде частокола и поставили его на дно ловушки. Вокруг наши мальчики тоже хорошенький огород нагородили. Тараны, падающие на веревках с деревьев, натягивали в течение нескольких часов.

– Тяни! Толкай! Тяни! Отпускай!

Они мне теперь по ночам лет пять сниться будут, эти надоедливые мужские выкрики:

– Тяни! Толкай! Ещё немного! Отпускай!

Обернувшись, я заметила, как Кассли пристраивал у себя на поясе серебряный меч. И не поверила своим глазам. То, что в устрашающую силу этого оружия верят суеверные крестьяне, понятно. Но профессионалы?.. Серебро с гарантией способно уничтожить болезненные миазмы, но против зубастой твари твёрдый металл куда более верное средство. Серебро тверже золота, сверкает красиво, но клинок из него хрупкий, а сломанное во время поединка лезвие – это верная гибель.