— Здесь перед вами еще далеко не совершенное воплощение моего открытия — ускоритель или акселератор типа А, соединенный с небольшим атомным двигателем, могущим вращать эту динамо-машину, дающую свет и тепло всему моему дому. Глядите, я кладу сюда ничтожную крупинку найденного мною особого состава, поворачиваю эту рукоять, включаю двигатель, и… теперь машина заряжена на несколько дней!..
На глазах изумленного Финка торчащая из сигарного ящика ось дрогнула и стала вращаться с головокружительной быстротой…
В комнате распространился легкий запах озона, и зазвучала громкая высокая нота, напоминавшая гудение нескольких роев рассерженных чем-то пчел. Еще поворот рукоятки, и стоявшая рядом динамо-машина завертелась и начали зажигаться контрольные лампочки на стенном небольшом распределительном щите в углу комнаты.
Урегулировав напряжение, профессор отнял руку от рычага и торжествующе посмотрел на Финка.
— Грандиозно! — воскликнул Финк. — Значит, никаких станций, никаких котлов, трубопроводов и турбин… Всё это вы запрятали в эту коробку. Но как это удалось вам сделать, уважаемый профессор? Впрочем, может быть, я задаю нескромный вопрос…
— Нет, отчего же, — снисходительно усмехнулся профессор, — отчего же! Всего вы, конечно, не поймете, — для этого надо столько же поработать над этим, как я, — да и главного я бы вам все равно не сказал… Но суть моего открытия заключается в следующем: вы, может быть, слыхали, что соединение некоторых химических элементов между собой происходит лишь в присутствии третьего элемента, который не принимает непосредственного участия в реакции и лишь ускоряет и облегчает их соединение? Химики называют это вещество катализатором…
Финк глубокомысленно кивнул головой.
— Таким катализатором служит, например, губчатая платина, вызывающая соединение кислорода и водорода… Примеров таких можно привести немало. Ну, так вот, — мне удалось найти такое вещество, которое, будучи примешано в ничтожных долях к особой смеси элементов, куда входят, между прочим, хром, уран и торий, способно при известных условиях вызывать дезинтеграцию, разложение самих атомов этой смеси. Условия эти — известным образом направленное мощное электромагнитное поле, в котором находится диссоциирующая материя и сам атомный двигатель… Характерная особенность последнего — это его компактность. Вы обратили внимание на его размеры? А ведь здесь упрятано, как вы выражаетесь, около двадцати лошадиных сил. Не буду останавливаться на деталях его устройства, скажу лишь, что кое-чем он напоминает турбину, только с чрезвычайно высоким числом оборотов, отчего, применив при конструкции этого двигателя высокие специальные сорта стали, мне удалось сделать его таким небольшим…
— Теперь вам становится ясным, какой переворот в промышленности и во всем укладе жизни произведет мой двигатель — двигатель Форс — недаром моя фамилия значит — «сила». Исчезнут неуклюжие корпуса силовых станций, исчезнет копоть и дым больших фабрик и заводов, в значительной степени ненужным станет каторжный труд углекопа, бесцельными сделаются гигантские дорогостоящие сооружения гидроэлектрических станций, пышно расцветет техника — с невиданной скоростью суда станут бороздить поверхность морей!.. Более того, распад атома освободит колоссальное количество теплоты, человек забудет о холоде и сможет даже по желанию менять климат и времена года… Вот вам картина применения моего двигателя и «ускорителя распада атомов»…
— Но как же, профессор, с воздухоплаванием? Ведь и там ваш двигатель должен произвести полный переворот, — воскликнул Финк, увлеченный грандиозными перспективами…
— В воздухоплавании? Я нарочно не упомянул о нем, чтобы показать вам кое-что, чего я достиг и в этой области, мой юный друг, — задумчиво произнес профессор. — Но вы должны обещать, что пока вы никому не скажете ни слова о том, что увидите здесь…
Финк, конечно, дал это обещание…
— Пойдемте за мной, — сказал ему профессор, направляясь к низенькой двери, ведшей в соседнюю, не видную с улицы пристройку. Последняя представляла собою небольшой, но высокий деревянный сарай с тщательно занавешенными широкими окнами, проделанными в верхней части стен. Середину его занимало какое-то странное шарообразное сооружение высотой около 3 метров от пола, из тусклого серого металла, — несколько сжатое по бокам и увенчанное темным овальным утолщением на конце.
По бокам этого снаряда — так сразу определил его Финк — были проделаны небольшие круглые иллюминаторы, закрытые изнутри толстыми зеркальными люками, а сам он покоился на четырех стальных ногах высотой в полчеловеческого роста, оканчивающихся эластичными круглыми утолщениями. Все вместе напоминало гигантскую дыню на четырех слоновых ногах…
— Здесь перед вами, — начал профессор, указывая пораженному Финку на невиданное им сооружение, — здесь перед вами одно из наиболее поразительных применений моего открытия… Аппараты этого типа должны скоро вытеснить несовершенные, архаические аэропланы, которые держатся в воздухе только благодаря своей скорости, создающей вертикальную слагающую под их несущими плоскостями… Мой аппарат не нуждается ни в каких поддерживающих плоскостях…
Профессор на минуту остановился, чем воспользовался Финк.
— Ага! Понимаю! Аэростат с особо легким газом! — необдуманно ввернул он и тотчас же умолк, поймав на себе негодующий взгляд профессора…
— Аэростат с особо легким газом! — воскликнул профессор возмущенно, — неужели вы, почтеннейший, полагаете, что можно каким бы то ни было газом, — хотя бы с нулевым удельным весом, при столь малом объеме — поднять эту махину из стали и дюралюминия? До чего одностороння современная система образования! Здесь нет даже речи о каком бы то ни было газе, — подъемную силу создает здесь мой видоизмененный атомный двигатель: в этой модели я направил мощный поток электронов дезинтегрированной материи по одному направлению, в данном случае вниз. Реакция этого потока, направленная в обратную сторону, т. е. вверх, и дает мне ту силу, при помощи которой я, регулируя его напряжение и скорость, могу отделить мой аппарат от земли…
— А в воздухе? Чем же он держится в воздухе? — не удержался Финк от вопроса.
Профессор Форс снова с негодованием бросил взгляд на вопрошавшего.
— Мне кажется, я выражаюсь достаточно ясно, чтобы избежать вашего вопроса… При чем здесь воздух? Неужели вы думаете, что реактивное действие вылетающего с огромной скоростью из моего аппарата материального потока способно проявлять себя только на поверхности земли, наподобие ходуль, что ли? Реактивное действие не нуждается ни в какой материальной опоре, молодой человек, и мой аппарат так же легко будет висеть в пустоте на высоте нескольких сот километров, как и на высоте ста метров от земли! Вы когда-нибудь видели ракету? Но задумывались ли вы над ее действием? Принцип ракеты применен и к моему воздухоплавательному аппарату. Мне было бы приятнее услыхать от вас вопрос об его управляемости — на это я мог бы ответить вам, что последнее достигается изменением угла наклона силового потока к вертикали… Впрочем, боюсь, что дальнейшее будет вам непонятно. Я и так, кажется, начинаю раскаиваться в своей излишней болтливости… Что? Вы хотите видеть его в действии? Извольте, — я не забываю, чем я обязан вам сегодня, коллега!..
И с этими словами Форс нажал какую-то кнопку сбоку аппарата, отчего открылась незаметная раньше овальная дверца, через которую профессор и исчез в его внутренности.
— Станьте теперь в сторону и крепко держитесь за стенку! — услышал Финк изнутри заглушенный голос профессора.
Крышка люка захлопнулась.
Едва успел Финк отскочить к стенке, как страшный рев раздался из аппарата, что-то зашипело, завыло в нижней его части, откуда тотчас же вырвался мутно-желтый пучок «чего-то», что мгновенно подняло тучу мусора с пола, разметало сор и куски дерева по всему сараю, — и горячим своим дуновением прижало, приклеило к стенке озадаченного и ослепленного пылью Финка…
