-Андреа, — она резко разворачивает девушку, убирает мокрые волосы со спины, разглядывает следы укусов, синяки. — Это что? Что это?

-Где? — Андреа недоуменно и пьяно поворачивается вокруг собственной оси, пытаясь заглянуть на свою спину, — аааа…. Это, дорогая, за-со-сы! А это, — тут она поднимает руку, показывая несколько синяков на руке, — это от пальцев… И я тебе не покажу, что у меня на бедрах… Но там полный… ик…. абстракцион…икккк…изм…

И, заметив невероятно испуганное выражение лица Керол, все же, несмотря на выпитое, понимает, что она могла подумать, добавляет:

-Неееееет, это совсем не то…. это просто у меня был Самый Классный Секс В Моей Жизни, Блядь! — последние слова она буквально выкрикивает, и насладившись замешательством на лице подруги, добавляет, — С Самым Классным Мужиком В Моей Жизни!

И, после, жалко скривив лицо, садится прямо на пол и плачет, плачет взахлеб.

-Ох, дорогая….- Керол садится рядом, обнимая, ничего не понимая, конечно, но ощущая, что Андреа сейчас невероятно плохо.

Она вообще ее такой видит впервые.

А значит, все очень, очень серьёзно.

Через два часа Керол, успокоив и уложив подругу спать, выходит из её квартиры.

Она спускается вниз, какое-то время стоит возле подъезда, словно не понимая, куда идти, и, наконец, медленно бредет к маленькому скверику неподалёку.

Без сил совершенно, опустившись на лавочку, Керол замирает, уставившись пустым взглядом перед собой.

Она абсолютно, абсолютно не понимает, что делать дальше. Что делать именно ей.

Что делать со всем тем, что рассказала ей Андреа.

Эти два дня, что Керол прожила в квартире Дерила, были, пожалуй, с одной стороны, самыми спокойными и умиротворяющими в ее жизни, а с другой стороны стоили ей невероятного количества нервов.

Потому что очень, очень сложно находиться рядом с мужчиной, которого любишь, и никак ему этого не показывать.

То, что у нее появились чувства к своему работодателю, Керол поняла спустя всего месяц после того, как начала на него работать.

Работать она начала совершенно неожиданно.

У Эда были очередные сложности в бизнесе, в которых он обвинял всех, кроме себя.

Софии надо было оплачивать школу, спортивную школу, надо было … Да все надо было. Керол нашла объявление в газете, пришла на собеседование. Хмурый мужчина, задав буквально два вопроса, предложил выходить с завтрашнего дня на работу.

Зарплату предлагал неплохую. Единственный минус — рабочее место в баре с сомнительной репутацией, стоящем на отшибе.

Но Керол ухватилась тогда за это предложение. Она понимала, что опыта у нее нет никакого, в нормальную, серьезную фирму ей пути нет. А деньги были нужны. Эд не просыхал еще неделю, особо не обращая внимание на то, куда его жена ездит каждый день.

Ну нашла работу, и нашла.

А Керол с огромным удовольствием погрузилась в новую для себя деятельность. Нормальный документооборот ей удалось наладить быстро. Дерил был доволен, хотя никак ее успехи не комментировал. Только зарплату прибавил. И улыбаться стал иногда. Больше никаких эмоций к ней не проявлял.

Керол же, незаметно для себя, постепенно, начала замечать, что, находясь в одном помещении со своим работодателем, не может, просто физически не может отвести от него взгляда. Что постоянно разглядывает широкие плечи, небрежные взлохмаченные всегда волосы, крепкие красивые пальцы … Тонкие, упрямо сжатые губы… Небритый подбородок… Представляет, помимо воли, как она могла бы коснуться, всего лишь коснуться колкой щетины, разгладить твердую морщинку между бровей… Это было ужасно, неправильно, невероятно!

Керол всегда была на редкость спокойным, здравомыслящим человеком. Она понимала, что семейная жизнь ее не сложилась, но разорвать связь с Эдом почему-то не могла, не хватало какого-то окончательного толчка.

Еще она понимала, что такая женщина, как она, никогда не сможет заинтересовать Дерила. Его вообще мало кто интересовал. За время работы с ним она поняла, что Дерил не ищет отношений, никаких. Все женщины, которые так или иначе оказывались рядом с ним, были одной категории: развлечение на одну ночь. И, по его поведению было понятно, что другого он не хочет.

Он свободный, вполне себе успешный мужчина, и никогда, никогда он не обратит внимание на такую серую мышь, затурканную нелегкой жизнью, с мужем и ребенком.

Ну смешно же! Ну что за дешевый роман! Ну куда ты лезешь?

Керол могла говорить себе все, что угодно, но глаз от него оторвать все равно не могла. Никак не могла.

За эти два дня она она узнала своего директора с совершенно другой стороны. Заботливый, спокойный, терпеливый, надежный.

А некоторые его взгляды…

Керол ловила их и обмирала от невероятного, мучительного душевного томления. И тут же убеждала себя, что ей показалось, что просто давно не было секса, а тут такой мужчина рядом… Да кто угодно…

Нет, не кто угодно. И не она. Не для нее это все.

Андреа с диким пьяным смехом рассказывала ей про своего мужчину (Мерл Диксон и Андреа, ну кто бы мог подумать!), про свои метания, непонимания, переживания. И про то, что, оказывается, Дерил Диксон влюблен в нее без памяти. О чем сама Андреа, естественно, и не подозревала.

И Керол не подозревала.

Как не подозревала о том, что умеет ревновать. Дико ревновать. Мужчину, который никогда не будет ее.

Злиться. На подругу, виновную только в том, что она красива той невероятной красотой, что обычно сшибает с ног. Всех мужчин. Чего же удивляться, что и он не устоял?

Андреа плакала, рассказывая, что ее мужчина, Мерл, не хочет с ней быть, потому что ее любит его брат. И какая глупая это ситуация! С ее точки зрения глупая. Все же взрослые люди, правда? Почему они должны быть несчастливы? Она же ничего не сделала для того, чтобы Дерил к ней что-то почувствовал. Она же ни в чем не виновата.

В конце концов, можно же поговорить. Ну все же взрослые люди. Ну это же глупо.

Керол слушала ее и понимала, что подруга ничего не понимает. Ничего. Что она рассуждает с точки зрения нормального, логичного человека.

Это не к Диксонам.

Керол, работая два года на Дерила, уже поняла, что в отношениях братьев нет и не будет никакой логики. Не будет нормы. У них свои понятия, свой, внутренний кодекс чести. И по этому кодексу чести женщина одного автоматически становилась табу для другого. Даже если эта женщина формально, да и реально была ничьей.

Мерл отдавал брату все свои сбережения, жил одним днем, ничего не планируя и не откладывая на потом. Словно у него не было этого «потом». Он был помешан на брате. Готов сделать для него все, что угодно. Керол это знала всегда.

И то, что случилось — это было дно. Конец света, практически. То, что Мерл завел отношения с женщиной, в которую влюблен его брат, это… Это просто…

Тут у Керол не хватало формулировок.

Как не хватало понимания, что же теперь делать.

Для Андреа все было предельно ясно. Есть она и есть мужчина, с которым ей хорошо, который явно хочет с ней быть. Но не может. Потому что его брат, видите ли, влюблен в нее. Ну явный бред. Бредовей не бывает!

Значит, мужчина врет.

Просто врет, потому что не хочет с ней ничего, кроме секса.

И ей бы, дуре, давно это понять. И успокоиться. Но нет же! Разве так можно? Ведь нужна же определенность! Понимание того, что происходит! Ну вот и поняла. Вот и прояснила для себя все окончательно.

После чего отправила мужчину по всем известному пути, и уехала домой. Пить и плакать.

Для Керол было ясно только одно. Она больше находиться рядом с Дерилом не сможет. Просто физически не выдержит осознания того, что ее любимый (боже, она это подумала, подумала…) любит другую. Ее подругу. Причем сильно, причем безответно… Это больно. Почему-то очень больно.