Первый сет закончился со счетом 6:1 в пользу Инамори. Собственно, кто бы мог сомневаться в этом, все было до тупости очевидно.

Я понимала, что нужно что-то предпринимать, но что? Сейчас начнется второй сет, а у меня никакого плана в запасе нет. Неужели придется снова полагаться на интуицию и импровизацию?

Этот сет начнется с моей подачи, так что я должна брать по максимуму, независимо от того, сколько я сил потрачу на это. Я не могу позволить себе проиграть этот сет.

Подаю. Эмико легко отвечает мне в середину, а возвращаю ей вправо по диагонали. Снова ей в противоход, отобьет ли? Нет, не добегает.

— Пятнадцать ноль!

Я вложила в этот удар достаточно сил, чтобы она не смогла его догнать или отбить каким-то чудесным образом. Я не позволю ей выиграть так легко.

Подача. В этот раз она отвечает мне по линии, надеясь, что я не достану. Я бью ей по диагонали. Она возвращает мне обратно в мою же сторону, как только я начала двигаться обратно в середину. Чудом отбиваю мяч, но удар получился недостаточно высокий и сильный, чтобы перелететь через сетку.

— По пятнадцати!

Дерьмо. Иногда у меня возникает ощущение, будто она просчитывает все на несколько шагов вперед, как Акаши, но это лишь иллюзия. На самом деле она просто слишком быстро перемещается по корту. Или это я играю настолько просто и предсказуемо?

Подаю. Инамори отвечает мне по диагонали, откуда я еще не успела переместиться. Бью ей по линии, вкладывая в удар больше силы, чем обычно. Эмико возвращает мне мяч в корт, но он опускается на линии хафкорта ровно по центру. Если я сейчас не забью, то это будет очень позорно и обидно.

Я пробиваю ей влево, она правша. Инамори добегает до мяча, но он едва долетает до сетки, после чего я аккуратно «перекладываю» его обратно на ее сторону.

— Тридцать пятнадцать!

Тем не менее, Эмико спокойна и не выказывает никаких признаков паники. Неужели все идет по ее плану? Или же она просто делает вид, что все хорошо, а на самом деле негодует? Я этого никогда не понимала, ведь из нее получалась прекрасная актриса, как не крути.

Я встала на подачу. Эмико отбила ровно в центр. Возвращаю ей влево, естественно, она добегает и отбивает мяч также под лево. Я бью по линии. Инамори бьет по диагонали, но не так сильно, как прежде, и я краем глаза замечаю, как она стремительно бежит к сетке. Я выкидываю ей хорошую свечку прямо под заднюю линию. Она, наученная опытом прошлого, мчится назад, но не добегает. Мяч попадает ровно на белую линию.

— Сорок пятнадцать!

Она нисколько не расстроена. Наверняка осознает, что может отдать этот гейм, но никоим образом не выдает волнения — старается показать, что все под контролем, что все идет так, как она и хотела.

И, возможно, все было именно так, потому что следующий розыгрыш так и не начался — он окончился на моей двойной ошибке на подаче.

— Сорок тридцать!

Обидно. Слишком обидно, даже для того, чтобы сказать об этом. Как только мне показалось, что я что-то могу у меня может быть преимущество, очки начали терять былой смысл.

Неужели сейчас происходило именно то, о чем предупреждала меня Сакамото?

///

— Гейм! 4:0! Инамори впереди!

Прошу, остановите этот счет! Кто-нибудь, остановите это!

Отчаяние вплотную комком подступило к горлу. Что мне делать? Что же делать? Неужели я так позорно проиграю? Нет, не думай об этом… Но как об этом не думать, когда цифры смотрят на тебя, они прямо перед глазами?!

Черт… Я не знаю, что мне делать. Противный комок подступает все ближе, на глаза наворачиваются слезы. Я словно падаю в черную бездонную пропасть, медленно, не спеша.

— Тайм-аут, пожалуйста, — мой голос чуть ли не дрожит, но я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

— Сколько времени вам надо?

— 10 минут, не больше.

— Хорошо.

На таких юниорских играх позволяли брать тайм-ауты, когда мы захотим, но не больше десяти минут. До сего момента это не было для меня нужно.

Проходя мимо трибун, я заметила полные растерянности и сожаления взгляды сейриновцев, брата, Химуро, теннисных команд, тренера… но самым больным был взгляд Акаши. Я отвернулась. Я не могла смотреть ему в глаза.

Я заперлась в раздевалке и дала волю слезам, больше не было сил сдерживаться и терпеть. Я на грани поражения, но так и не знаю, что мне делать. А я… не хочу проигрывать, особенно на глазах у них у всех. Как мне быть? Что делать?

— Арису! — первыми в раздевалку ворвались обе теннисные команды во главе с Тайгой и Тацуей. Как же стыдно… — Как ты?

Мне не хотелось говорить, я не отвечала. Тайга растерянно оглядел всех остальных, в раздевалку как раз подоспели сейриновцы.

— Кагами, как же так?.. — спросил Хьюга, но в его тоне не было и тени укора. Он действительно не понимал, как так могло получится.

Ответом ему было молчание. Присутствующие молча переглядывались друг с другом, они не знали, что говорить. Такая ситуация произошла впервые спустя много лет — это был первый раз спустя несколько лет, когда противник обыгрывал меня чуть ли не в сухую, и я не могла ничего предпринять. Все уже отвыкли от этого и не знали, как меня утешить, как реагировать, что делать. И я вполне могла понять их.

Поняв, что ответа они не получат, вся «группа поддержки» с прискорбием удалилась, решив, что лучше оставить меня наедине со своими мыслями.

Не прошло и двух минут после их ухода, как зашел последний посетитель — Акаши Сейджуро. Я подняла свое заплаканное и мокрое лицо с красными от слез глазами.

— Что мне делать, Акаши? — спросила я, утирая слезинки тыльной стороной ладони. — Я не знаю, что мне делать?

Вместо ответа он нагнулся ко мне и взял мои руки в свои.

— Не отчаивайся, Кагами, — только и сказал он. — Это наихудшее, что ты должна делать в подобной ситуации.

— Да, но как мне тогда поступить? Я испробовала все, но ничего не получается… Она… сильнее меня…

— Это не так, — отвечает он. — Твоя воля к победе сильнее, чем у нее. Для нее победа ничего не значит — это все равно что сделать очередной вдох, она быстро о них забывает. Ты по-другому относишься к победе, не так, как она, поэтому ты победишь. Я знаю это.

— Да что ты несешь… дурак… — смахиваю очередную порцию слез, Сейджуро по-прежнему держит мои руки в своих, словно согревая их после прогулки на зимнем воздухе.

— Твой друг прав, — в дверях стоял мужчина. — Ты размякла, Арису.

Я так и застыла на месте с удивленным выражением в глазах.

— Мистер Харрисон… что вы здесь…

— Что это за слабые потуги? Это даже ударами назвать сложно! Куда подевалась вся твоя жесткость и напористость, где твоя сила? Так ли играет чемпионка Америки? Так ли я учил тебя играть? После всех выигранных матчей и моих тренировок — это все, на что ты способна? Быстро утри слезы и вали на корт! Немедленно! По сравнению с тобой, эта Эмико — мелкая сошка на твоем пути к победе. Не позволяй ей выиграть тебя! Вперед! Покажи ей, кто здесь настоящая чемпионка!

///

— А вот и она! Арису Кагами!

— Она вернулась, чтобы отыграться!

— Вот это сила духа! Вперед, Кагами!

Не прошло и семи минут, как Арису снова вернулась на корт. Что-то она слишком быстро пришла в себя, я-то думала, это займет у нее больше времени. Что бы там не говорили зрители, а ей все равно не выстоять против меня. Я покажу Акаши, чего стою и как низко может пасть эта тварь.

Взяв со скамейки свою ракетку, она пошла в сторону задней линии. В ее походке что-то существенно изменилось, и сейчас мне это точно не казалось. Каждый ее шаг излучал уверенность и твердость, словно ее намерение победить было настолько сильным, что просачивалось наружу.

Кагами развернулась, и теперь я четко смогла увидеть этот взгляд зверя. В глазах ярким огнем горела решимость и сильная, почти хищная жажда победить, но внешне она оставалась спокойной. Холодная голова и горячее сердце — вот как про таких обычно говорят.