Ольга Александровна отвела взгляд и пошла в другой конец кабинета. «Дам тебе пару мгновений, но потом чтобы сам дописал и сдал».

— Что там у тебя? — шепнул Виталию, предварительно задержав дыхание.

Виталя протянул листок с тестом. Черт, у этого толстого кучерявого вариант в разы легче моего. Слишком простые вопросы.

«Полусухожильная мышца относится к отделу…»

— Бедра, — шепнул. — Третий ответ.

— Ага. — Виталя записал ответ. — А это?

«Самая длинная мышца человека…»

Я вздохнул.

— Посмотри на планшет и подумай, — ответил.

Виталя начал осматривать мышцы, зачем-то их трогал, вертел.

— Какая? Быстрее, пока она подошла! — Запах вареной колбасы с огурцами и яйцом.

Я промолчал — слышал, как учительница идет к нам. Пришла.

— Пиши, пока время есть, — сказала она Васе. — Все решил? — обратилась она ко мне.

Посмотрел в тетрадь, куда записывал ответы. Вроде все, вроде правильно. Аминь.

Протянул тетрадь и спросил:

— А оценку можно узнать прямо сейчас?

Анатомичка усмехнулась.

— Нет, в следующий раз узнаешь, а теперь иди на следующую пару.

Я иду домой.

Леня сидел над тестом недолго. Так он думал. А когда поднял голову, посмотреть, кто еще остался, увидел только Урсулу. Ее черные волосы собраны в хвост, а сама она перепроверяет ответы.

Ни Жени, ни Алины, никого, кроме Урсулы и Ольги Александровны, которая сидит за столом и проверяет тетради группы.

— Урсула, — шептал Леня одногруппнице. Она повернулась к нему. — Какой вариант?

Урсула показала три пальца.

Не совпадает. Хреново.

Леня кивнул Урсуле и уставился в тетрадь. Все написано, но правильно ли? Ладно, пофиг, будет и будет. Отработаю при необходимости.

Леня сдал тетрадь и тест. Анатомичка уже закончила проверять предыдущие работы.

— Долго, Леня, — заметала она.

Леня только пожал плечами. Что еще можно было ответить на это.

Учительница открыла тетрадь.

— Вы сейчас проверите? — удивился Леня.

— Ну да, а что? Боишься, что не сдал?

— Э, нет, но… — не знал, что и сказать. В ушах зазвенело, когда учительница начала отмечать верные и неверные ответы.

— Плохо, Леня, — вздохнула учительница. — Отработка. Еще одна.

— Сколько их в общей сумме? — Ходил-то всего на одну и то, только потому, что было окно между парами.

— Шесть. Пришел один раз, а потом пропал.

Шесть. Не мало, если понимать, что на отработки он станет ходить только если ему об этом напоминать.

— И когда мне прийти?

— На двери же весит объявление, когда я смогу принимать отработки. Подготовишься и придешь.

— Устно? — Только не это.

— Ну не письменно ведь. Если не смог написать, то, может, рассказать сможешь. Кстати, у тебя же пара.

— Я… Урсулу жду.

— Я дописала, — Урсула подошла к учительскому столу.

Анатомичка просмотрела ответы и нарисовала маленькую пятерку.

— Молодец, Урсула.

Студенты вышли из общежития. Начинало темнеть. На улице сыро, и слякоть заполонила улицы. Все чего Леня хотел сейчас, это упасть в сугроб — подумать, как ему взять себя в руки и начать отрабатывать. Жаль, что снега нет, — в грязь-то падать лицом не хочется.

— Тебе только анатомию надо сдать? — спросила Урсула прежде чем они разошлись в коридоре (Урсула жила в общежитии).

— Нет, — промолвил Леня, — у меня, помимо аната, фарма и микроб не отработаны.

— Тяжело тебе.

Леня сжал губы, нечего сказать, сам виноват. Нечего было половину осени тянуть.

Дома тихо, только за окном слышны крики школьников, играющих на школьном стадионе.

Пока есть время надо приступать.

Для фона включил «Аббатство Даунтон».

Ни одной путевой строки, все такое сырое, скользкое, будто рыбу схватил, а она выпрыгивает из твоих рук и уплывает от тебя подальше. Мне кажется, я начинаю гнить изнутри. Внешне — я такой, каким меня видят остальные, а внутри — синий огонек, которому не хватает кислорода, чтобы разжечься с новой силой. Воск давно стек вниз и затвердел.

Столько времени прошло, не надо было лениться. Выделял бы, может, минут двадцать, то, глядишь, и не чувствовал бы себя так немощно.

Закрыл ноутбук. Смысл, если все равно не пишется. В последний раз я отдавал текст в начале сентября, до этого, примерно, зимой.

Посмотрел в окно. На заливе горят фонари, освещают театр оперы и балета, администрацию Чувашкой республики. Хороший обзор, чтобы смотреть салюты по праздникам. Или увидеть пожар в Северо-западном районе. Жилые дома, которым не больше десяти лет, стояли как внешние стены, показывающие границу района. Школьный стадион имел в своем распоряжении дюжину фонарных столбов, но ни один не работал. Говорят, мол, для виду сделано, чтобы мэр, во время открытия школы, ничего не предъявлял. Не предъявил, а дети так и гуляют во мраке, они-то, что могут предъявить?

— Как долго у вас это продолжалось? — спросила экономка поместья.

— Достаточно долго, чтобы я забеременела. Миссис Хьюз, у меня будет ребенок.

Ну, я не удивлен.

Пошли титры.

Достал из тумбочки коробку из-под конфет. Флаеры, билеты со дня премьер, фотографии с выпускного вечера. В тот вечер было прохладно, половина выпускников уехала после полуночи. Нечего было делать на этом банкете. Поели, попили (алкоголя не было), выпили из фляжек за углом заведения, потанцевали. Все. Вот он, выпускной мечты! Хотя, чего можно было еще ожидать. Больше десяти косарей никто не хотел сдавать, алкоголь тоже вычеркнули из списка. Я не пил бы в любом случае, соображения. Но посмотреть, как кто-то умудряется надраться в хлам, было бы интересно. Лучше быть зрителем, чем участником, говорит мама.

Может, я просто не успел привыкнуть к другим людям? В школе ведь было то же самое, ходил себе один, пока не почувствовал себя в своей среде.

Позвонили в дверь. Режущий уши, соловьиный крик заставил вскочить с кровати и побежать к двери.

========== Глава 5 ==========

Жаль, что столовая работает только до четырех часов, думал Женя, выходя из магазина, так бы поел нормально. Уставший, но нужно идти на генетику. Отработок накопилось, хоть всю неделю отрабатывай. Только сейчас кости верхних конечностей отработал.

Холодно, скоро зима.

Женя заметил Пелагею и Петра, чей разговор, по-видимому, не сулил ничего хорошего.

- С каких это пор я твоя девушка?! – воскликнула староста.

Все, считая Женю, думали, что Пелагея встречалась с этим раздолбаем. Этот Петр терся только рядом с ней, выделывался, не подпускал никого из парней к старосте. С одногруппницами он разговаривал только первую неделю – узнавал, с кем тут может перепасть, кто пришел в колледж свободной, без парня. Таких было мало. Повезло, Пелагея была одной из таких. И этим Петр воспользовался не так давно.

Начинался октябрь, осенний призыв. Никто из группы не собирался идти в армию, - все равно военнообязанные, так что незачем торопиться, лучше отучиться, чтобы представлять из себя хоть что-то среди сброда. Петр не от мира сего, поэтому заявил, что уходит служить. Некоторые говорили, что будут скучать, но такого самовлюбленного мудака легко обмануть. И вот, когда пришла повестка, Петр полностью забил на учебу. Еще пара недель, и он уедет. Он не стал зря тратить время и тусовался с друзьями. В одну такую тусовку была приглашена староста.

Все изрядно напились, накатили с размахом. В самый разгар вечеринки Петр сказал, чтобы его постригли под ноль. Никто из его братьев по разуму не имел навыков парикмахера, поэтому убрали волосы бритвой. Пока у Петра были волосы, он хоть как-то походил на человека, а побрившись, - превратился в гуманоида.

Проводы продолжались, и многие не были в состоянии ходить, все давно накурились, напились и вырубились. Однако Петру этого было мало, - мало было нажраться напоследок, хотелось такого, чтоб другие рекруты, такие же молодые, никому не нужные, завидовали ему. Ну да, конечно, какой еще может найтись повод лишиться девственности, как ни уход с гражданки на год.