— Что это с руками?

Женя смотрел на разбитые костяшки, которые медленно заживали.

— Да с отчимом перетаскивали всякий хлам, — врал Женя, — а там, знаешь, такие фигни есть, что, уронив их на руки, можно вообще пальцев лишиться. Повезло, что только кожу разодрало!

— Перчатки бы надел, — проходя холодными пальцами по разбитым костяшкам, сказала Пелагея. — Как так-то?

— Вот так-то, — улыбнулся Женя и прижал девушку сильнее, поцеловал еще раз.

Когда они разошлись по кабинетам, Женю встретил серьезный, немного осуждающий взгляд Дарины.

— Ну, че снова? — спросил Женя. Он нервировал взгляд одногруппницы.

— Ничего, — ответила Дарина. — Гляди, чтобы правда не поднялась на поверхность.

— Ой, да нормально все будет. Ты прям думаешь, кто-то возьмет и расскажет, что произошло? Я так не думаю, Дарина, у нас в коллективе все честные.

— Что ты там сказал, пес? — повернулся к Жене Руслан.

— Иди-ка ты, Руслик. Ничего я не сказал.

Женя сел на свое место — рядом с учительским столом.

— Что это? — спросил Женя, указывая на стопку паспортов.

— Промывка желудка, взятие мазка, введение катетера в женщину и еще в мужчину, — перечислила Урсула. Она сидела напротив Жени и потянулась к паспарту с алгоритмом взятия мазка.

Юноша вздохнул. Ему не хотелось ничего читать, тем более учить. За окном жара, хочется гулять там и там, пока солнце не скроется целиком за многоэтажными домами. Вытянул один паспорт, сказал:

— Катетеризация мужчины, — вздохнул Женя. Он знал, что это такое.

— О, — удивился Руслан и потянулся под парту. Выпрямился и поставил перед Женей фантом мужского пениса. — Давай, практикуй, Женьдос!

Короткий, бледный, но, видимо, возбужденный член был направлен прямо в Женю. Парень скривил лицо, отодвинул фантом к Урсуле.

— А чего это мне? — не поняла Урсула, глядя на резиновый орган. Девушка взяла фантом за бедра и повернула в сторону Жени.

— Черт, — Женя повернул фантом к Руслану. — Давай-ка покажи сам сначала. Сам знаешь, мне нужно увидеть, чтобы понять.

— А я хочу увидеть, как ты это делаешь, чтобы угарнуть! — Руслан заржал. Грудная клетка скакала, Руслан покрылся румянцем на лице.

Женя сжал губы, посмотрел на фантом. Даже манипуляция на искусственном члене вызывала резь в глазах, а в реальности как?.. Ему, Жени, будет все равно. Он это уяснил, когда показывал введение лекарства в мышцу. «Жопа, главное, не своя», — говорили Костя и Руслан, поэтому можно было вводить смело. Так и здесь. Но все равно неприятно.

— Че, — отозвался Руслан, — завидуешь фантому с его пипиркой?

— Было бы из-за чего завидовать, — равнодушно произнес Женя. Он начал выполнять манипуляцию — делал все согласно указаниям паспорта. Женя спрашивал себя, а как это будет на настоящем мужике? То есть, здесь еще ладно, — отверстие такое, что можно целую ручку засунуть. Но у человека-то не так, там все уже! Больно, больно будет пациенту, который придет на эту процедуру. Всего лишь поссать не может, и вот результат — боль. Насчет женщин Женя не думал, им-то не впервой принимать чужеродное тело в себя.

Закончил манипуляцию.

— Во, — одобрительно кивал Руслан, будто он принимает у него манипуляцию на оценку. — Теперь будешь пускать мочу каждому нуждающемуся!

— Уж лучше роды приму, — буркнул Женя.

— Да? А че тогда ты «маленькому» (фантому новорожденного) голову оторвал, когда вытаскивал его?

— Но такого же не будет на практике, — парировал Женя.

— Не будет, — согласился качок. — Но вот повредить шею, или еще чего, — тут каждый из нас горазд.

Многие учителя, когда их начинало раздражать лень студентов (для них это свойственная черта), говорили, даже пророчили нам, будущее на «скорой помощи». И в топ ходили именно роды. Женя не боялся родов — тот парень со своими текстами и в наушниках в ушах, рассказывал, что им повезет, если роды можно будет провести в роддоме. «Скорая» — это как спасательная лодка во время эвакуации из какого-нибудь города во время ЧП, — ей, главное, довезти больного (или умирающего) до больницы. По ходу узнать, какая болезнь срази человека до такого состояния, потянуть время неотложкой, пока машина несется в больницу, ревя сиренами на весь микрорайон.

— М-да, — кивнул Женя, — убить пациента здесь каждый способен. Но это пока что.

Герда сидела и наблюдала за тем, как Женя вставляет катетер в резиновый орган. В первый раз, когда учительница поставила перед ними фантом пениса, половину группы (мальчишескую часть) прорвал смех. Они были готовы ржать во весь голос, чтобы их услышал каждый студент и преподаватель на первом этаже. Перед девочками поставили фантом влагалища. Сначала Урсула, потом Дарина с Ларисой, и только потом Герда практиковали вставление катетера в женский орган. Сами по себе фантомы выглядели нормально, однако места, нужные для выполнения манипуляций, были испорчены. Резиновое влагалище выглядело растянувшимся — туда легко могли войти пальцы одной ладони.

Девушка отвлеклась от чтения паспорта по промывке желудка, когда услышала слова Жени. Они звучали уверено в самом конце, как будто это говорил не юноша с уверенной походкой и щетиной, словно бакенбарды, а ребенок, у которого спросили, кем он хочет стать?

— Мы и потом можем это сделать, — сказала Герда.

Женя встретился с ней взглядом.

— Даже при всех знаниях, — продолжала староста подгруппы, — фельдшера могут «потерять» пациента по дороге. Хоть убейся, примени все, что у тебя есть под рукой, но это — игра в пятьдесят на пятьдесят.

— Я знаю, что такие случаи бывают, — согласился Женя. — Но я имею ввиду, что, выучившись, у нас будет больше шансов спасти человека, пока им не займутся врачи и медсестры. Фельдшера-то вскоре будут совсем один ездить.

Герда не верила в свое будущее в роли фельдшера. Иметь специальность медика — хорошо, но временами появлялась мысль: с чего это вдруг я решила, что буду фельдшером? Только практикуя Герда понимала, что, если не карета «скорой помощи», то стационар, где она могла бы быть медсестрой (для начала), было бы неплохо. Даже сейчас, когда за ее спиной несколько лет медфака, она могла бы устроиться, как младший медицинский персонал, или сестрой. Герда смотрела на одногруппников, думала, кто из них сможет быть медиком. Руслан — первый на кого возлагались надежды. За всеми тупыми шутками скрывался ясный ум, который впитывал в себя все за пару часов. Урсула — милая девочка, тоже вышел бы неплохой медик. Дарина — со своей уверенностью пойдет далеко, это лишь на первый взгляд кажется, что она умна только с телефоном в руках, на деле нет. Лариса — ей бы побольше говорить со всеми (в основном она смеялась над шутками, говорила что-то по делу, отвечала, как и все на занятиях), а в остальном не хуже двух предыдущих девочек. Герде хотелось верить, что они все дойдут до конца учебы. Некоторые говорили, что в таком составе, в котором сейчас находится «Леч Д», по ходу этих четырех лет исчезнет. Не будет той группы, которая полностью образовалась к концу первого семестра.

— Если вообще будут ездить, — сказала Дарина. — Кого-то прямиком на ФАП, в свою округу, откуда приехали.

Женю пробила дрожь.

— Страшное это дело, — сказал Женя.

— Почему? — спросила Герда. — Не хочешь пятьсот тысяч?

— Напомни, Герда, пятьсот тысяч чего? Пар носков?.. Литров водки, чтобы в зимние ночь сидеть и греться?..

— Рублей, — процедила Герда.

— Вот! — поднял Женя указательный палец вверх. — Рублей!

— И что с этого? — влился в беседу Алексей. — Тебя это не устраивает, Женек?

— В какой-то степени. Хотя я в по любэ не отправлюсь на ФАП. Пусть хоть миллион предлагают — все равно откажусь!

— Тебя можно понять, — сказала Герда. — Быть единственным врачом на несколько поселков в округе… Тебе тут одной постановкой диагноза и вставлением катетера не отделаться. — Герда улыбнулась — представила себе, как Женя работает земским доктором… Надо бы лечиться одним подорожником и отварами, на крайний случай — уринотерапией.