— Ладно, я вам поставлю оценки, — сказала Марианна Федоровна. — Теперь идите с глаз моих.

Выйдя на улицу, я вздохнул полной грудью весеннего воздуха. Недолго до нормальной весны осталось, скоро дороги заполонят целые сети ручейков, стекающих в канавы города. Долой толстые, зимние куртки, останутся только жилетки, тонкие куртки, в которых сейчас можно быстро замерзнуть.

— Так просто, — сказал Леня, — че только тянули с этим?..

— Ты тянул, а не я.

— А что тогда спрашивал у меня, когда пойдем отрабатывать? — Леня ехидно улыбнулся.

— Потому что…

Потому что я впервые получаю отработку и тяну ее, потому что я боюсь идти один, мне нужна поддержка. И мне просто нужна компания.

Я не стал говорить это Льву, сказал только:

— Я такой же раздолбай, как ты.

— Мы все раздолбаи. Только одни лучше других в чем-то. Ты вон, например, пишешь у нас, а другие этого не умеют.

— И от кого узнал? — спросил, не чувствуя удивления. Все по ходу учебы узнавали о моем деле. Сами об этом не спрашивали, мол, забывали.

— От пса этого, который со старостой тусуется сейчас. Кстати, слыхал, что у него?

— Что?

— Какой-то мудила угрожает Женьку. Сообщение ему пару недель назад написал и…

— Да, я знаю об этом.

Глаза Лени округлились.

— От кого? — спросил он.

— От Жени. Я ему даю свои тексты, а он иногда рассказывает о своих соплях с Пелагеей, и однажды он рассказал о том сообщении.

— Что думаешь об этом?

— Ничего я не думаю.

Я догадывался, из-за чего возник этот сыр-бор.

Леня встретился с Женей в тренажерном зале. Женя сам предложил ходить вместе, так как раньше он ходил в тренажерку недалеко от вокзала. Вскоре «лавку» прикрыли, и Женя начал искать новое место. Повезло, один спортзал находился поблизости к дому Лёни.

— Умеешь ты обращать людей против себя, — сказал Леня, опуская гантели на пол.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Женя. Он только что закончил подтягиваться. Аккуратно спрыгнул на пол, чтоб не вызвать боль в ноге, и продолжил: — Я тебе отвечаю, не знаю, кто этот хмырь, и чего он хочет.

— Сообщение хоть сохранил?

— Ясное дело, мало ли, вдруг пригодится.

«Пиздец тебе, очкастый. Веры из города, пока мы тебя не нашли».

Леня перечитывал сообщение, которое видел несколько раз до этого. Ничего не приходило на ум. Кому захотелось угрожать Жене, ничего ведь не делал парень, а тут ему сразу заявляют, чтобы из города уходил.

— Вестерн какой-то, — сказал Женя, убирая телефон в карман шортов.

— В каком это смысле?

— Ну, ковбои же говорят друг другу, мол, что город тесен. Вот и здесь также, — один говорит, чтобы второй убрался из города.

— Ты и так тут не живешь. Ездишь сюда в шарагу, да шмотки себе прикупаешь.

— Всего-то шарф купил!..

— Неважно. — Леня молчал, его взгляд опустился на гантели. — А Пелагея?

— А что она?

— Она че думает об этом? Не тупи.

— Ничего не думает, я ей не говорил.

— Вот те раз! С чего вдруг?

— Докопался, — сжал зубы Женя. — Просто не рассказал. Больно нужно мне это. Не хочу, чтобы переживала.

Леня понимал Женю, он замечал за своим другом какую-ту скрытность в общении со своей девушкой. Он был напряженным несколько дней с момента получения сообщения.

— Рассказал бы, пока не поздно, — сказал Леня, взяв гантели в руки.

— Не понял… Поясни.

— Тебе написали, чтобы ты свалил из города, а потом, цитирую: «Пока мы тебя не нашли». Женек, — в глазах Лёни возникла тревога, — ты не боишься, что тебя реально найдут?

— Да кому я сдался, Симба? Реально, вот кому я нужен? Только маме своей, да и тебе, наверное.

— Я хоть сейчас отпишу тому чуваку, где ты находишься, — засмеялся Леня. — Пусть придет!

— Тогда я ему, — Женя поднял гантель, — прямо в ебало этой хреновиной заряжу. Зубы все потом будет собирать с пола!

Оба засмеялись на весь зал.

Я плохо спал в последнее время, каждую ночь, что ни эротический, то странный сон. Просыпался пару раз за ночь, но что было во сне, я не помнил. Ощущал, что мне становится плохо, после чего трудно заснуть, но содержание сна не оставалось в голове.

Встал с кровати, походил по комнате, но сон не приходил. Давно такого не было.

Уж лучше бы кошмар снился, а лучше воспоминания. Да, их не отличить от кошмара. По крайне мере, я мог быть уверен, что засну, помня какое-то время, что это за ужас. Но они снились редко. В последний раз подобное снилось в конце осени. Тогда еще не все было позабыто, напоминало о себе время от времени.

Подошел к книжному стеллажу.

Нащупал школьный альбом, который открывал только родственникам, пришедшим встречать Новый год. А сам открыл при получении, еще раз заглянул, когда принес домой, и оставил собирать пыль.

Открыл еще раз…

Помню тот день, писали пожелания одноклассникам. Вот же бред я насочинял. Не думал, что пишу, потому что не было настроя, не было ничего. Как это называется?.. Был мертвым внутри? Такой неожиданно появившийся вакуум в груди, который разрастался подобно опухоли. Только вот злокачественная опухоль убивает, а этот вакуум остается с тобой и пожирает все в себя, оставляя тебя ни с чем. Смотришь новую серию, а ничего не испытываешь. Может, сериал так себе? Нет, это дыра в теле, она все всасывает в себя и не дает воспринимать мозгу информацию, и чувствовать нужные эмоции. А так — ты апатичен, равнодушен к окружающим. В таком состоянии и написал пожелание — с пустотой.

Пролистал, вспомнил одноклассников, одного не было ни на одной фотографии, никакого послания он не оставил.

Поставил альбом обратно. В темноте не заметил, как сдвинул старые тексты, которые сразу шлепнулись на ноги.

Как же все безграмотно, сыро и приторно! А ведь грезил, печатая о карьере сценариста. Глупый и наивный дурак.

Пролистываю и без слез не взглянуть, — такие элементарные ошибки в элементарных словах.

Однажды… Я возьму себя в руки и уничтожу все это. Эти рукописи нельзя оставлять, они напоминают меня, кем нельзя быть, а я каждый день держу в голове эти слова: «Не смотри на прошлого себя, ты не собираешься им оставаться. Смотри на будущего себя, на того, кем ты намерен быть».

Сон повалил меня с ног после часа бодрствования…

На мне школьный костюм, я это понял сразу, когда ощутил теснение по всему телу. Я иду по коридору, не могу понять, в каком здании нахожусь. Слышу только старый, знакомый смех, который манит к себе. В коридоре только одна дверь, и именно оттуда звучит смех. Я прислушиваюсь, чувствую, как меня пробирает волна тепла и возбуждения.

Захожу и никого не вижу. Темно. Иду дальше, может, свет появится через пару секунд. Вместо света захлопывается дверь. Я во тьме. Ни смеха, ничего.

Пытаюсь идти дальше наощупь, но тут рядом появляется луч света, который падает на знакомую фигуру. У нее волнистые волосы, немного закручены на концах. Одета в синий пиджак, такого же цвета штаны. Люблю синий.

Я захожу под луч света, до нее рукой подать. Храбрость, не бояться позвать ее.

Пытаюсь позвать ее по имени, но понимаю, что ничего не говорю, — рот просто открывается, но не издает не единого звука. А она не поворачивается, потому что не слышит.

Повернись, увидь меня!..

Но вместо этого она идет во мрак, не заметив меня. Она идет так, словно видит дорогу, знает, куда идет. Ее силуэт растворяется во мраке, а я оглядываюсь по сторонам, но вижу свет за дверью. Смотрю на свой пройденный путь, который начинает поглощаться тьмой.

Я бегу дальше, за ней. Обнаруживаю, что потерялся. Ни туда, ни сюда податься. Один. Надо постоять, подумать, куда идти. Решение придет, уверен в этом.

Тут я ощущаю, как чья-то рука ложится на мое плечо. Тоненькие пальцы массируют плечо, опускаются к ключице. Я поворачиваюсь и вижу ее, она же убежала в ту сторону, как она обошла меня, что я ее не услышал? Не важно, она рядом. Улыбается своими белоснежными зубами, глаза… я утопаю в них. Не могу смотреть долго, у меня не получается. Глаза опускаются вниз, и я вижу, что она обнажена. Целиком. Ни до, ни по пояс, а целиком.