— Помоги, но квартира тут причем?

— Папа, — голос принял молитвенный тон, — они не пьют, никого не водят. Да ты бы им отдал ключи, если б знал их.

— А ты их хорошо знаешь?

Нет, ни хрена не знаю.

— Да, — говорю.

Молчание.

— Алло?

— И когда они хотят заселиться?

— Сегодня.

— Скажи им, чтобы приехали к дому, там я обсужу с ними, что да как.

— Хорошо.

— Скоро придешь?

— Да.

Батя промычал что-то бессвязное, и закончили на том разговор.

Леня смотрел меломану вслед, он только что вышел в коридор.

— Deus ex Machine, — сказал он.

— Поясни, — сказала Алина.

— Нашлось решение, откуда не ждали. Не слышали, что ль, раньше выражение «Бог из машины».

Герда повернулась к Льву.

— Доводилось, но такой ход делают в литературе или в кино. В жизни такого не случается.

— В жизни все может случиться, Герда, — улыбнулся Леня.

— С чего вдруг мы перешли на официальный тон? — В животе защекотало.

Леня пожал плечами.

— Просто, — ответил он. Через минуту он спросил: — Точно хотите воспользоваться его помощь?

— А ты ему не доверяешь? — спросила Алина. — А еще говоришь, он твой друг. Как не стыдно, Леня!

— Вообще-то я этого не говорил. Да, он пацан нормальный… вроде бы. Но хоть кто-нибудь видел, чтобы он стремился помочь?

Герда и Алина задумались. Они ни разу не видели, чтобы одногруппник вообще с кем-нибудь контактировал, не проявляя при этом агрессии, а она давала о себе знать, и очень громко. В основном он был агрессивным по отношению к Васе, который после его слов поворачивался назад и спрашивал помощи у других. Благо Герда сидела дальше всех, и Виталя просто не мог ее позвать, потому что учитель был всегда рядом. А этот худощавый мальчик, который выглядел так, словно хотел сниматься в ремейке «Таксиста», продолжал молчать, смотреть по сторонам, думая, что никто этого не замечает. Было неудобно, страшновато. Столько несчастий происходят с большинством людей, когда самый тихий приходит в учреждение с оружием в руках. Или это была паранойя и навязывание мысли СМИ, или действительно Герда считала, что с этим парнем нужно держать ухо востро.

Однако с неожиданным предложением руки помощи, она задумалась, а почему меломан так себя ведет?

— Куда бы мне ее повесить? — спрашивала себя Пелагея, когда они пришли с Женей к ней в гости.

Пелагея ходила по залу, ставила свой портрет то туда, то сюда, в угол, ближе к окну, к зеркалу, к двери. Картина с ее изображением смотрелась бы хорошо, где угодно.

Женя сидел на раскладном диване и любовался своей девушкой. Она была так восхищена своим портретом, любовалась им всю дорогу.

В колледже Женя сказал, что у него есть подарок для нее. Она была заинтересована, что Женя решил подарить ей на этот раз? Были книги, которые она хотела прочитать, кино на последний ряд и вечерний сеанс, сладости и все, что могло ее порадовать.

Пелагея вернулась к зеркалу, высотой в два метра. Оно выглядело, как дверь в другую комнату, о которой знает только хозяйка квартиры. Женя смотрел на свое отражения, думал, постричься бы не помешало.

— Повешу рядом с зеркалом! — решила Пелагея. — Да!.. Буду просыпаться и смотреть сначала на свое отражение, а потом на портрет. Боже, Женя, это… Я никогда бы и не подумала, что ты рисуешь.

— Ты же знала, — сказал он, — я рассказывал тебе, разве нет?

— Да, конечно говорил, — нервно кивнула она. — З-запамятовала просто. Прости.

— Да ничего, — махнул Женя. — Иди ко мне.

Пелагея положила портрет на стол, села рядом с Женей.

— Повешу его чуть позже, — сказала она. — Ты хотел о чем-то поговорить?

Женя смотрел в глубокие, ясные глаза своей девушки, они были такие чистые и искренние, что заменяли зеркало.

— А мне нужна тема для разговора, чтобы ты была рядом со мной? — усмехнулся Женя. — Просто хочу посидеть с тобой. Может, помолчать хочется? Только вместе.

Пелагея положила голову на плечо юноши.

Они молчали, потому что говорить незачем, ни о чем. Они так много разговаривали, переписывались, что не могли и подумать, как это, когда они вместе, но молчат. Женя продолжал смотреть на отражение в зеркале, взгляд скользил к Пелагее, которая улыбалась в отражение. Девушка положила ладонь на свободное плечо, обняла. Женя ощущал тепло по всему телу. Он будто оказался под куполом, который никто не пробьет, и он в безопасности, пока его держат руки любимой.

Волосы Пелагеи пахли бальзамом для волос со вкусом грейпфрута, они густые, щекочут лицо, как в тот день, первого сентября. С того дня начались чувства, и они продолжали расти на глазах, Женя чувствовал их, давал им развиваться и в итоге прийти к этому. Они вместе, одни, а мир… Они просто в нем есть и текут по течению. Они не изменят ничего, единственное, что они могут — это любить, верить друг другу. Так думал Женя. И он надеялся, что так думает его Пелагея.

Пелагея подняла голову, посмотрела на своего парня. Ничего не говоря, она медленно прикоснулась к его губам. И также медленно положила его на диван.

Я ехал с батей отдавать ключи девушкам. Они ждали нас около подъезда со своими сумками.

— Как добрались? — спросил я, когда вышел из машины.

— Хорошо, — ответила Герда, стуча зубами. — Костя привез.

— Как давно?

— Минут пятнадцать назад.

— О, тогда хорошо, что я заставил батю отправиться именно сейчас. Просто он хотел только через час сюда приехать.

— Они точно не возражают насчет нашего поселения?

— Все нормально, — улыбнулся я и пошел к папе.

Он закрыл машину и спросил:

— Они?

Я кивнул.

— Ты не говорил, что они такие… взрослые. — Батя был удивлен примерно так же, как и я, когда узнал, что они пришли с медфака.

— Но тебе же главное, чтоб порядок был.

Мы зашли в квартиру. Батя обсуждал с Гердой и Алиной, что да как, когда платить и сколько. Они одобрительно кивали, говорили, сколько смогли бы здесь пожить и все в таком роде, когда заселяешься в новый дом.

Через несколько минут папа отдал ключи от квартиры.

У девушек появился дом, пусть и временный. Но на большее они не рассчитывали, по крайней мере пока они не найдут работу, график которой вступал в симбиоз с учебным временем.

— И что ты говоришь, что в колледже одни крокодилихи? — спросил батя, когда мы выезжали из двора.

— Ну, перегнул, не все, — пожимал плечами. — Но, блин, они старше меня на четыре-пять лет!.. Разумеется, они еще более-менее. Но другие… Что-то не то.

— А может, с тобой «что-то не то»? Не думаешь так?

— Да все со мной нормально!

— Худой, как велосипед, весь подбородок в шрамах от прыщей. Говорю тебе, огуречным лосьоном протирай кожу лица, чтобы не скапливалась какая хрень. Обросший, как не пойми кто. Кто на такого посмотрит, а?

Я молчал.

Предки дело говорили, я это понимал, но не признавал, не брал себя в руки и не начинал менять себя хотя бы физически. Хотелось как-то сознанием измениться, но через секунду забивал на это. Так и жил, а жить так — мог только одиночка. А у одиночек, как известно, никогда никого нет, кроме семьи, и то — те терпят его из последних сил.

Батя косо посмотрел на меня.

— Не хочешь вернуться? — спросил он.

— Куда? — не понял.

— Сюда, — он кивнул на другой, старый пятиэтажный дом.

— Нет.

— А что так? — усмехнулся он.

— И так жили здесь одиннадцать лет, — говорю, подключая наушники к телефону.

Батя сказал что-то, но я не услышал, заиграла музыка. Я кивнул ему, мол, да-нет. Обычно такой ответ устраивал его, а может, на него накатила волна ностальгии, которая у меня сопровождалась металлическим привкусом в слюне.

— Ну, как вы? Устроились? Нормально?

— Угомонись, Леня, — говорила Герда по телефону со своим одногруппником. — Нам не нужна нянька. Да, все хорошо. Я бы даже сказал, что супер.