— Я же тебе, засранец, сказал, что…

Леня влетел в квартиру, протаранив хозяина. Отшвырнув его в зал, он побежал на кухню. Сердце наполнилось адреналином, а глаза бегали из стороны в сторону, боялись, что будет за такое. Боялись, а руки делали.

Только Леня взял кошелек, как Борис Михайлович сдавил его плечо и повалил на пол. Леня, конечно, не стал сдаваться и ударил в печень. Хозяин квартиры заныл и перевернулся на бок.

— Ты хоть знаешь, че те за это будет? — спрашивал Борис Михайлович, видя, что Леня уходит из квартиры с кошельком за пазухой.

— Я ебу, что ли? — Леня захлопнул дверь.

Леня выбежал из подъезда, сказал девочкам:

— Валим отсюда.

— Куда? — спросила Алина, беря кошелек из рук Лени.

— Есть одно место, давайте попытаем удачу.

Они пошли на остановку, а оттуда отправились в общежитие медицинского колледжа…

— Да как так?! — недоумевал я, получая отказ.

Не в первой чувствовать это давящее чувство в груди, ощущать свои беспомощность перед редактором.

— Вы хотите услышать причины? — спокойно сказал редактор.

— Будьте любезны.

Редактор взял листок (я решил не приносить текст на флэшке, смысла в этом никакого). Взгляд редактора холодно прошелся по тексту.

— Я вот читаю, — говорит, — и мне хочется плакать и рыдать одновременно. Настолько все… странно подано. Вроде и понятно, что ты хотел этим сказать, но то, как ты это преподнес — не подходит.

— И это все? Вас не устроили несколько строк? Я могу их переписать!

— Тут целый текст стоило бы переписать. Как не рождённый может понимать слова? Ты можешь это объяснить?

— Я…

— А вот еще вопрос: это что за вид аборта такой? Где иголкой тычут. Мне кажется, тут нужно делать медикаментозный аборт, как думаете?

Я молчал. Мы вскользь прошли виды абортов несколько дней назад на практике по акушерству, но это для меня не играло никакой роли, так как рассказ я убрал в ящик до похода в городскую газету.

— Вот, — сказал редактор, протягивая текст. — Отказано.

— Вам вообще можно как-то угодить? — спросил я перед уходом.

— Мне нельзя угодить, молодой человек. Я всегда найду к чему придраться в тексте. Во всех текстах можно к чему-то да придраться. Understand?

— Obtinuit eam, rectum.

— Что, простите?

— Говорю, что понял вас, сэр. — Я изобразил улыбку, самую дружелюбную, которую можно было состроить, если бы я был хищником и хотел загрызть человека передо мной.

— Вот и хорошо. А теперь идите, и пишите лучше!

Надо ж так провалиться два раза подряд!

Из меня уходят силы, я не понимаю, почему это происходит. Я не останавливаюсь, я пробираюсь сквозь заросли без простоя, пока могу стоять на ногах.

Ну ничего, я еще ему покажу. Поставил цель — доберусь до нее. Любой ценой.

Я сел в маршрутку. Знакомые лица сидят передо мной, я учусь вместе с ними в меде, курсы просто разные.

— Что там у нас сейчас будет? — спрашивает одна.

— Хирургия, — отвечает вторая. — Ты готова?

— Спрашиваешь еще, нет, конечно!

— Дура ты, — усмехнулась первая.

Красивые девушки, думал я, передавая за проезд.

Мужчина в красной куртке что-то сказал, но я не расслышал, слушал «Truce» Twenty One Pilots. Я снял один наушник.

— Повторите, — сказал я.

— Эта маршрутка отвезет в «Волжский»?

— Нет, проедите мимо. — Надел наушник обратно.

Пара начиналась в 11.30, поэтому я и отправился к редактору так рано.

Неужели я такой неудачник? Я спрашивал себя об этом, пока поднимался на третий этаж, в кабинет философии. Раньше было лучше, рядом всегда были люди, которые поддержат. Они и сейчас есть, вон — сидят в самом конце аудитории, переговариваются между собой, ржут, как ненормальные. И только я не хочу это принимать, и сажусь вперед, чтобы не заснуть от цитат философов, чьи слова малолетки репостят у себя на страничке в «Вконтакте».

Повезло — препод решил показать нам фильм.

Женя с наслаждением смотрел фильм «Иррациональный человек» с Эммой Стоун в главной роли. Ему нравилась эта актриса по двум причинам. Первая: она замечательно справляется со своей работой, что подтвердила последняя церемония вручения «Оскара». Вторая причина: Эмма играла в «Человеке-пауке» с Эндрю Гарфилдом, чей образ паука понравился больше, чем классический от Тоби Магуайра.

Женя мечтал бы о том, чтобы актриса появилась нагой в фильме, но рядом была Пелагея, и он любил ее. Эмма просто кумир, такой же любимый актер, как у старосты Том Хиддлстон.

— Как тебе фильм? — спросил Женя.

— Так себе, если честно, — ответила Пелагея, скорчив кислую мину. — Слишком много смысла и философии.

— А чего можно ожидать от фильма с философским подтекстом, если сидишь на философии? — Женя усмехнулся и поцеловал Пелагею в волосы.

— Я бы предпочла пойти в кинотеатр. Помнишь, как мы пошли с тобой в первый раз? Здорово же было.

— Ага. Может, тогда на выходных, чтоб пары не отвлекали?

— Договорились, — Пелагея чмокнула парня в щеку. — И побрейся, пожалуйста, а то Колючий, словно ежа целую.

Герду клонило в сон, она плохо высыпалась, но, слава богу, что она могла вообще спать под крышей! Спасибо жителям общежития.

На улице темно, машина «скорой» проезжает мимо колледжа, вереща мигалками.

Алексей стоял под балконами общежития, курил. Отбросил сигарету, когда пришли Леня, Алина и Герда.

— Рискованно, — сказал Алексей, осматривая багаж в руках девушек.

— Но ведь возможно, — парировал Леня.

— Да, но жить они долго не смогут здесь. Рано или поздно их обнаружат, и тогда…

— Лёх, не каркай. Лучше давай приступим к делу.

Алексей посмотрел наверх, темный силуэт, который стоял на балконе первого этажа, зашел в здание.

— Почему ты помогаешь? — спросила Герда. — Это же опасно, вам же прилетит в первую очередь.

— Хăрушă, — согласился Алексей. — Но если я могу помочь, то должен это делать. У меня анне работает фельдшером, и говорит, что я должен помогать, если учусь благородной профессии.

— Но тут не в профессии дело. Ты помогаешь заселиться нелегально. — Герде было страшно за Лёши, за всех, кто еще участвует в этой авантюре.

— И поэтому я не должен помогать вам?

— Эй, Андрюха! — отозвался кто-то с балкона. — Лови веревку!

В руки Лёши упал один конец веревки — два боксерских бинта, собранных в косичку. Алексей кивнул на багаж.

— Сначала его, потом вас. Леня, помогай.

— Миссия невыполнима, твою мать, — усмехнулся Леня, привязывая багаж девушек веревкой.

— Поднимай, — сказал Алексей подельнику на балконе.

Рывками багаж начал подниматься на балкон.

— А если камеры заметят? — спросила Алина.

— Они здесь не работают, — ответил Алексей. — Тут кто-то из старшего курса объектив несмываемым маркером замазал, чтоб ходить на тусовки.

— Умные люди, — прокомментировал Леня.

Веревка упала на землю.

— Так, — сказал Алексей, глядя на девушек, — теперь вы.

— А удержит? — спросила Алина.

— Обижаешь. Этим бинты стольким студентам помогли забраться в общежитие, когда оно было закрыто до утра. Давайте, не тяните, а я пойду через главный вход зайду.

Через пять минут Алина и Герда оказались в общежитии.

— А где Леня? — спросила Герда, видя только Лёшу.

— Он пошел домой. Не волнуйтесь, сейчас дело за малым. Алина, иди на третий этаж вместе со мной. Будешь жить у Ларисы, я с ней договорился, и матрас мы для тебя нашли. Герда, поднимайся на пятый и жди меня. Твоя соседка — Урсула.

— Как вы так быстро все организовывали? — не понимала Герда.

— Мы ж все рядом живем, что мы, и помочь не можем своим же одногруппникам? — Алексей улыбнулся, что было редким явлением.

Студенты начали подъем в жилое крыло общежития…

Я думаю об Эмме Стоун.

— Ты что, чмо, решил попрощаться с холостой жизнью? — смеялся Руслан.