Саша приехал, как и обещал. На какое-то время мы еще задержались дома, пока он о чем-то беседовал с Евгением, представившись ему братом «моего друга». После было решено, что еду я с братом, в то время как Евгений будет держаться отдельно, и установит слежку за моим окружением. У мужчины был собственный автомобиль, так что проблем не возникло.

— Все же это была хорошая идея, рассказать Аниной маме, — довольно произнес Саша, выезжая со двора.

— Думаешь, у них получится? Все же мы даже не знаем, кого ловим. А если это будет какой-нибудь подросток? Они же не догадаются, что за нами могут дети следить.

Брат нервно постучал пальцами по кожаной оплетке руля.

— Но ты же можешь их различать? Подашь знак и дело с концом.

— А тут уже появляется другая проблема, — угрюмо произнес я, уставившись в окно. — Мне кажется, что они не сообщники друг другу. Если даже поймать кого-то, на других это выйти не поможет. Ладно, у нас тут и кое-что другое происходить стало. Уж не знаю, хорошо ли это, или нет, но рассказать на всякий случай надо. Только ты в курсе всего, что со мной и Аней произошло…

*И почему только твой брат? Мы могли бы рассказать еще кому-нибудь*, — послышался недовольный голос.

— И кому, Ань? Тем парням бы я не доверился, мы еще слишком мало их знаем. Маме? Как бы с приступом не слегла. Подруге Саше? Даже если она бы и поверила, то чем бы смогла помочь?

*Хотя бы помочь с мелочами и войти в положение*.

— Так о чем ты хотел рассказать? — вмешался в наш спор брат.

— Да, точно. С недавнего времени мы с Аней стали меняться местами.

Машина остановилась у ворот больницы, где была организована прощальная комната похоронным бюро. Из сторожевой каморки появился тучный охранник в возрасте и морщась от сильных порывов ветра, двинулся к нашей машине.

— Как это?

— Обычно я управляю телом, а Аня смотрит, но теперь иногда меня перекидывает в наблюдатели, а Ане возвращается контроль над телом. Из-за чего так происходит, я пока не понял, да и время всегда разное.

Саша перекинулся парой слов с охранником и тот дал отмашку, после чего шлагбаум неторопливо пополз наверх, открывая нам дорогу во внутренний двор больницы.

— Не нравится мне это, — нахмурился он. — Ладно, не важно. Может быть у вас получится это контролировать, и тогда проблем будет меньше…

Когда мы вышли из машины, на крыльце здания нас ждала небольшая компания. Внутри у меня все сжалось.

— Саш, я уже звонить хотела, — укоризненно произнесла молодая девушка с пышными, светлыми волосами. Если я не ошибаюсь, это была жена брата, но вот лицо я ее позабыл. Последний раз я ее видел на их свадьбе пару лет назад, странно, что сейчас я ее практически не узнаю, даже имя из головы вылетело! Двух девочек, дочерей Саши, она, видимо, оставила с бабушкой, — а это..?

— Это подруга Макса, Анна.

— Приятно познакомиться, — едва смог выдавить я из себя, ведь в этот момент с крыльца спустилась моя мама. Женщина, которая мне казалась лучиком света в этом мире, с вечной улыбкой на губах, сейчас лишь отдаленно напоминала себя прежнюю, заметно посерев в лице. Казалось, будто она даже уменьшилась в росте.

Конечно, я уже умер и этого не изменить, но сейчас захотелось плюнуть на всю конспирацию, на все свои планы и закричать — «Я жив, вот он я, в чужом теле!». Стало невыносимо больно от скорбного лица матери. Прошел практически месяц, но похороны только сегодня, и от мысли, что все это время она жила с мыслью, что ее сын мертв, мне становится плохо. Можно сказать, она похоронит меня дважды — в первый раз, в день моей смерти, и второй — сегодня. Тем не менее, она держалась, хотя было видно, что дается ей это очень нелегко. Впервые я задумался, какие последствия имеет моя смерть для окружающих.

*Максим, отвечай*, — будто сквозь пелену, услышал я голос подруги.

— Мам, извини ее, просто у нее шок от этой новости. Это Анна, она была подругой Макса, — ответил за меня Саша, видя мое замешательство.

— Извините, — тихо промямлил я, опуская глаза в пол. Мне стало стыдно. Стыдно за свою полную безответственность. Что тогда, что сейчас.

— Всем нам нелегко, — понимающе кивнула мама. —Что ж, проходите, попрощайтесь, время еще есть…

Больше ко мне никто не подходил. Внутри собралось достаточно народу, и, к своему стыду, бо́льшую часть из них я не узнал. А вот Руслана с отцом я признал сразу. Саша первым делом направился вместе с мамой к ним, оставив меня одного. Руслан, гордость нашего отца, был непоколебим, и лишь небольшие морщинки на его лице выдавали в нем какие-либо эмоции, а вот сам отец… от него такого я не ожидал. Он запомнился мне как суровый, целеустремленный мужчина, неумолимый и принципиальный. Сейчас же он с отрешенным видом стоял у гроба в центре комнаты, смотря невидящим взглядом сквозь него и совершенно не обращая внимания на окружение. Нет, он не плакал. Создавалось впечатление, будто из него просто выбило весь дух, и сейчас он стоял совершенно растерянный и опустошенный.

Я обошел гроб с другой стороны и медленно приблизился к нему. Многие подходили попрощаться с «покойным», поэтому на меня не обратили никакого внимания. Мне думалось, что я испытаю ужас от осознания произошедшего, но этого не произошло.

«Я» лежал с безмятежным, лишенным хоть каких-то эмоций лицом, одетый в выпускной костюм, в котором я прощался со школой. Тело до груди было накрыто каким-то покрывалом, а на самой груди руки были сцеплены в замок. Перед глазами пробежали воспоминания того утра — мое искореженное тело на мокром асфальте, с переломанными ногами.

«Хорошо они постарались», — сдавленно подумал я, глядя на выпрямленные стараниями патологоанатомов конечности.

Подойдя вплотную, я протянул ладошку и коснулся рук своего тела. Не знаю, на что я надеялся, но никакого отклика, никакого странного чувства я не почувствовал, разве только холод мертвой плоти. «Мне не получится вернуться в свое тело». Как-то разом на меня навалилась усталость, и ноги стали ватными. Какое-то время я не мог отвести взгляд или, хотя бы, убрать свою руку. Спустя пару минут, я поднял голову и увидел, как на меня не отрываясь смотрит отец с каким-то странным выражением лица. На секунду, в его глазах что-то блеснуло, но его тут же отвлекли. Не решаясь больше задерживаться, я развернулся и направился к выходу подышать воздухом.

*Как ты?* — спросила через какое-то время Аня.

— Бывало и лучше, — морщась, ответил я. Ко всем этим неприятным ощущениям и чувствам добавилась еще и ноющая боль в висках.

Так мы и стояли некоторое время в полной тишине, каждый думая о своем. Потом вышел Саша. Встав рядом, он с кислым выражением лица закурил.

— Чего такой грустный, умер кто-то?

— Макс, ну вот не до твоих шуточек сейчас! — недовольно ругнулся брат. — Хоть бы попытался быть серьезным, твои похороны, как-никак.

— Тебе самому не смешно от того, что ты сейчас сказал? — горько усмехнулся я. — Извини, ситуация ну слишком абсурдная, тяжело держать себя в руках.

Саша посмотрел на меня с каким-то сочувствием и ничего не стал отвечать.

— В такие моменты только и остается, что шутить, иначе и свихнуться недолго, — философски заметил я, уставившись на подъехавший похоронный кортеж. — Ну что, в последний путь?

Остальная часть прошла как в тумане. Прибытие на кладбище, погребение, слезы матери и некоторых сопровождающих, в числе которых я узнал бывших друзей и однокашников, поминки. Было тяжело на это смотреть. То, что я умер, меня уже мало волновало, больно было видеть, какие это последствия имеет для окружающих. Домой меня также отвозил брат. В боковое зеркало я увидел автомобиль Евгения, что говорит о том, что пост он не покидал и все это время наблюдал издали. Всю дорогу мы молчали, молчала и Аня, понимая, что мне надо побыть наедине со своими мыслями.

Вечером вместе с Верой Николаевной мы слушали отчет Евгения. Как оказалось, в течении всего дня он не заметил ничего подозрительного, только несколько раз ловил на себе любопытные взгляды некоторых посетителей больницы и гостей на похоронах.