«9 класс, да? Будет сложно…» — промелькнуло у меня в голове, пока я читал надписи на учебнике.

Достав еще пенал (Я даже забыл, что такие штуки еще есть) и, положив все это добро перед собой, а лишнее убрав в рюкзак, я, с чувством выполненного долга, улыбнулся. По ощущениям, улыбка получилась вымученной.

Открыв тетрадь на последней записи, я услышал голос учителя:

— Итак, по домашней работе будут отвечать…

В классе раздались вздохи тихого ужаса, и, кажется, я услышал, как кто-то начал молиться. Тем временем, учитель по физике взглядом демона пробегал по классу. Несколько голов вжались в плечи, насколько это возможно. Где-то впереди меня, шёпотом, кто-то горячо молился:

—…Господи, я знаю, что редко обращаюсь к тебе, но сейчас…

Выдержав паузу, учитель назвал несколько имен с фамилиями. По классу пронеслись сдавленные стоны отчаяния. Моего нового имени я не услышал. Невольно выдохнул.

Ученики стали по одному выходить к доске. Поднялась и моя соседка. Ох, на ней просто не было лица. Это же как надо так детей запугать, чтобы обычной «домашкой» вызывать такую бурю отчаяния? Подруга присоединилась к своим одноклассникам у доски. Что ж… сочувствую. На парте осталась лежать ее тетрадь. В ней я увидел сделанную домашнюю работу за вчерашнее число.

«Значит, с момента моей смерти прошло пару часов? Или я ошибаюсь? Хотя, если припомнить, то эта девочка что-то говорила про «увиденное утром». Хм, соседка ведь сделала домашнюю. Тогда к чему такая паника? И почему она тетрадь не взяла с собой? Смотрю, что тетрадей нет ни у кого. Запрещает она им, видимо, по тетрадям отвечать. Лютый человек…»

Пока учитель расспрашивал «приговоренных», мне пришла в голову одна мысль. Взяв тетрадь соседки, я открыл первую страницу и посмотрел на обложку.

»… ученицы 9 «В» Сомовой Александры», — прочитал я про себя. — «Саша…значит».

То же я проделал и со своей тетрадью.

»… ученицы 9 «В» Эрунивой Анны».

«Теперь я хотя бы знаю, как меня зовут… Ну, а дальше? Что мне делать? Попытаться связаться с моими родственниками? Может быть. Точно не стоит говорить ее родственникам. Даже не могу представить, как они отреагируют. Хотя, нет. Пока не стоит ничего никому говорить. Думаю, что не следует спешить. Мне мое тело уже навряд ли получится вернуть. И что случилось с хозяйкой этого тела…»

Учитель тем временем опрашивал бедных детей. Несколько уже сели на свои места с двойками. Саша ответила на несколько вопросов и сейчас она просто стояла и ждала, пока учитель опрашивал какого-то бедолагу. Похоже, что парнишка домашнюю не делал, но тему немного знал, поэтому выкручивался, как мог.

«Смогу ли я притворяться другим человеком? И как долго это будет продолжаться? Почему я попал именно в тело Анны? Слишком много вопросов, не имеющих ответа».

Саша села на свое место и облегченно выдохнула. По-моему, она получила «4».

Урок начался. Учитель начал объяснять новую тему. Машинально конспектируя, я все больше погружался в мрачные мысли. Перспектива в виде жизни девушкой меня совсем не радовала. Перед глазами вырисовывались совсем не радужные картины будущего. Прожить чужой жизнью… даже не знаю. В голове какая-то каша. Столько всего произошло за какое-то утро.

«Даже умереть успел разок», — слегка иронично подумал я.

— Ань, что с твоим почерком?

Голос Саши заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Я не сразу понял, что она от меня хотела, и лишь глупо уставился на нее. Когда до меня дошло, я посмотрел прошлые записи Анны. Наши почерки сильно отличались. У Анны был красивый, хорошо читаемый витиеватый почерк с легким наклоном вправо. Мой же почерк был прямым, менее читаемым, рассчитанным на скоростное письмо, нежели на аккуратность и красоту.

«Вот блин, я и не подумал про почерк…»

—… И с каких пор ты стала правшой, — удивленно спросила Саша.

«…че-е-е-ерт….»

—… Э-э-э… я тебе не рассказывал… ла, что я…стала учиться писать правой рукой? — По ощущениям, я начинаю краснеть.

—Правда? — Саша немного подозрительно посмотрела мне в глаза, будто стараясь разглядеть в них мою жалкую ложь.

— Да-а-а… — протянул я. — Правда, почерк из-за этого сильно исказился.

Саша немного смягчила взгляд и еще раз посмотрела на мои записи.

— У тебя довольно хорошо получается. Давно начала писать правой рукой?

«Ну почему ты задаешь столько вопросов!» — отчаянно подумал я — «Нельзя называть конкретный день, нельзя называть конкретный день. Нельзя, нельзя, просто нельзя!»

— Вчера…

«Умничка. Ты просто молодец. Великолепно сыграно. Долбанный гений…»

—… Вчера, я вспомнил… ла, — чуть не выдав себя в очередной раз, протянул я, — что уже начинала учиться писать. А так — давным-давно практиковалась.

Кажется, Саша поверила моим словам и даже сама попробовала пописать левой рукой, однако быстро бросила эту затею.

«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу…» — подумалось мне.

Остаток урока я изучал Сашу и своих новых одноклассников, пытаясь не выдать себя еще чем-нибудь. Ничего примечательного я не увидел, ведь в голове крутился водоворот мрачных мыслей. Когда же прозвенел звонок и урок закончился, буквально спасая меня от нарастающей депрессии, к нам в кабинет зашла женщина в строгом деловом костюме. На вид ей было за 40. Стройная, не высокая — она производила впечатление доброй наставницы. Лицо было кругловатое, волосы темные, средней длины, собранные в хвост. Жестом посадив нас обратно за парты и оглядев нас добрыми, но обеспокоенными глазами, она произнесла приятным, но слегка нервным голосом:

— Девятый «В», у меня небольшое объявление. Валерий Николаевич, в связи с некоторыми обстоятельствами, не сможет сегодня приехать в школу. Алгебры и геометрии не будет. ОБЖ последним уроком также отменяется, чтобы вы тут не ждали. Завтра, вместо урока алгебры будет литература. Пожалуйста, подготовьте заданные на дом задания.

По классу пронеслась волна радости и легкого недоумения. Саша, радостно потрепав меня по плечу, произнесла:

— Ань, мы можем иди домой! Да!

Однако посмотрев на мое растерянное лицо, она немного опешила:

— Ты в порядке? Все еще бледная. До дома сама дойдешь?

«Конечно дойду! Вот только до своего, где меня уже никто не ждет…»

Изобразив из себя жертву всевозможных бед, я посмотрел полузакрытыми глазами на Сашу.

— Не знаю. Думаю, что я еще слишком слаба. Не могла бы ты проводить меня?

Саша мило улыбнулась и заверила, что доставит меня до дома в целости и сохранности. Пока убирал вещи в рюкзак, нащупал что-то твердое в боковом кармане. Это были ключи. На связке болтался брелок-кошка. Обычная тряпочная игрушка кошки. Что-ж-ж — одной проблемой меньше.

Найдя свою верхнюю одежду и сменку с Сашиной помощью, мы вышли из стен школы. Моя новая подруга поддерживала меня под руку. Очень кстати, потому что, выйдя на свежий воздух, моя голова снова закружилась, а ноги предательски задрожали.

«Наверное, будет не очень хорошо, если Саша слишком сильно заволнуется и отведет меня в больницу. Будет труднее втянуться в новую жизнь… хотя надо ли мне в нее втягиваться? В любом случае, в больницу лучше не попадать».

Поэтому я храбрился и держался гордо. Пытался, по крайней мере. Думаю, что со стороны это выглядело смешно, учитывая то, как я сейчас выгляжу. Тем не менее, мы не спеша шли в мой новый дом.

И вот — тот самый перекресток, на котором я расстался со своей жизнью. На асфальте едва виднелись пятна крови. Дождь почти все смыл. Тела не было, но рядом стояла карета скорой помощи. В ней виднелся черный мешок, лежащий на носилках. Врачи уже собирались уезжать. Еще рядом был тот самый джип. Лобовое стекло было все в трещинах, продавленным в салон, на капоте виднелась всего лишь небольшая вмятина, а вот бампер пострадал сильнее. Недалеко от джипа был припаркован патрульный автомобиль ГИБДД, около которого стоял водитель и сотрудники полиции. Водитель был цел, только голова была перевязана. Молодой парень выглядел шокированным и уставшим. Он заполнял какие-то документы. Из-за машины появился взрослый мужчина.