Анна удовлетворённо кивнула, хотела уже было встать, но я её остановил одним лишь взглядом, наконец-то решившись посмотреть ей в глаза. В них я увидел слабый оттенок страха, тревоги, но так же разглядел и остальное, более важное — на меня она смотрела с теплотой. Так не смотрят на человека, к которому не хотелось идти за помощью, но при условии, что другого выбора не было. Она смотрела на меня как на друга, на одного из тех редких людей, кто мог её понять. У нас у обоих был редкий дар, и это нас объединяло, поскольку каждый понимал, что мы оба сталкиваемся с одинаковыми искушениями в применении способностей и с одинаковыми проблемами и страхами, возникавшими из-за них же. Да, она была другая, она сильно отличалась характером и моральными принципами от меня, но в ней я внезапно увидел самого себя. И это было самое плохое из-за того, что я собирался потребовать ещё одну плату за свою помощь. Я почувствовал себя последним из негодяев.

— Выкладывай остальное, — мрачно сказал я. — Ты знаешь гораздо больше, чем сказала мне сейчас, а уговор был именно на всю информацию.

Её взгляд мгновенно из дружески-тёплого стал обжигающим. Я тут же испугался, что она меня подожжёт. Наверное, рядом со мной она теперь будет чувствовать примерно то же — что я могу в любой момент применить свои способности, вот только от её способностей я стану похож на пережаренный стейк, а она применения моего дара даже не ощутит, не узнает об этом. И неизвестно, что хуже для меня.

Это — самая главная причина того, что я никому не раскрываю свой секрет. Я боюсь, что тогда все отвернутся от меня, поскольку я их лишаю того единственного, что всегда оставалось их собственностью — их сокровенных мыслей, которых они так усердно прятали, зарывая в недра собственного эго.

— Х-хорошо, — нехотя согласилась девушка, не отводя своего взгляда от меня. — Что ты хочешь знать?

— Всё, — повторил я. — Ты борешься с RD, но тут решаешь уйти с театра боевых действий. Я хочу занять твоё место. Как ты узнавала, где находится RD?

— Я… выполняла для Наумова кое-какую работу некоторое время назад.

— Конкретнее!

— Метод кнута и пряника. Я была кнутом — он посылал меня в те места, где у него возникали проблемы с… персоналом. Например, когда кто-то из подручных решал сделать на RD собственный бизнес.

— Склад. Ты поэтому там оказалась?

— Нет, там я была тайно — запасалась потихоньку RD для собственных нужд. Тогда я уже готовилась уйти от Наумова, но не знала как, и поэтому не решалась.

— То есть, наркодилеры не все знают тебя в лицо?

— Только парочка — те, к которым я один раз приходила. Помнишь дилера на Поэтическом?

Я вздрогнул, вспомнив так же, что от него осталось. Кивнул.

— Понимаешь, я многого не знаю, — продолжала она. Взгляд её смягчился, вновь стал дружеским. — Те места продажи, что я знала, либо уже раскрыла полиция, либо я сама разобралась. Я не знаю, откуда Наумов берёт товар, я не знаю, кто его поставляет, я не знаю, где и кто им торгует. Я помогла тебе с Михаилом, и только на его сведения ты можешь рассчитывать.

— Он тесно работал с Наумовым? — поинтересовался я.

— В основном, командовал шестёрками, но знать должен многое — больше половины закрытых нами точек организовал он, причём практически самостоятельно. Многие каналы поставки тоже он создавал. Тебе удалось у него что-нибудь узнать?

Я покачал головой:

— Нет. Он почти ни в чём не сознался на первом допросе, больше отнекивался и говорил, мол, друзья его вытащат из тюрьмы. Похоже, имел в виду Наумова.

— А что твои способности? Для тебя же такие допросы должны быть раз плюнуть!

— Не в его случае. Со мной первый раз такое, но его мысли узнать мне не удалось. Но я хочу попробовать ещё раз.

Я промолчал про то, что я очень боюсь этого второго раза. А что если всё повторится по новой, и я не вынырну обратно достаточно быстро для того, чтобы не стать идиотом? В прошлый раз мне повезло, но в этот может всё измениться.

— И всё же, — продолжил я. — Не может быть, чтобы этот грузин был единственным вариантом! Должно быть что-нибудь ещё, любая мелочь!

Анна задумалась. Я сидел и ждал, что она что-то вспомнит, может, обрывок фразы, адрес какой-нибудь или просто название улицы — что угодно. Прошла долгая минута, в течение которой я доел проклятый бутерброд и запил его остывшим чаем. Наконец, она произнесла:

— Есть ещё кое-что, но это опасно до безумия.

— Как будто я до этого в бирюльки играл, — улыбнулся я, вспомнив увеселительную поездку на мотоцикле под градом пуль.

— По сравнению с этим — да, — она говорила на полном серьёзе. — Помнишь нового подручного Наумова?

— Такого человека при всём желании не забудешь. Так его нужно поймать?

На этот раз вздрогнула она, и тут же лихорадочно замотала головой.

— Нет, ни в коем случае! Это слишком опасно.

— Тогда — что?

— Проследить за ним. На днях должна состояться какая-то очень важная встреча, на которой он будет говорить от лица Наумова. Но что это за встреча, где она будет, и кто на неё придёт — я не знаю. Да и о ней я чисто случайно узнала, когда сбегала от Наумова.

— Проследить? Да без проблем! Сейчас позвоню своему другу в полиции, и мы снова организуем команду, чтобы сцапать там всех…

— Нет, ты что! — тут же запротестовала она, даже вскочив со своего места.

Я уже потянулся в карман за мобильным телефоном, но Анна схватила меня за руку и остановила. Она оказалась так близко ко мне, что я уловил запах её кондиционера для волос. Пахло лесными ягодами.

— Хочешь, чтобы там всё было завалено трупами? — сказала она. — Только проследить, побыть на этой встрече тайно и так же тайно смотаться оттуда, чтобы никто не заметил тебя!

Я сощурился.

— Ты опять что-то не договариваешь. Почему там так опасно будет? Мне кажется, что ты знаешь, кто там будет, на этой встрече.

Она промолчала.

— Хорошо, — я отступил на шаг назад, и она отпустила мою кисть. — Тогда ты пойдёшь со мной.

Собственно, это я хотел ей сказать с самого начала, но получилось только сейчас, да к тому же, ещё и далеко не лучшим образом. Я как будто шантажирую её, пообещав укрытие, но так ничего не сделав ещё для этого.

Но меня удивила её реакция на мои слова: она испугалась. Чего может испугаться человек, умеющий управлять огнём? Это его должны все бояться. Вот я её, например, немного боюсь, пытаясь убедить себя, что она мне ничего не сделает. Значит, мне нужно обязательно прибыть на эту встречу, и чтобы потом действительно всё завершилось нормально, взять её с собой. Пусть охраняет меня. Это подло с моей стороны, но с ней у меня гораздо больше шансов выяснить что-нибудь стоящее. Анна многое знает о Наумове, о его планах и действиях, гораздо больше моего. И, что более важно, считает его врагом. Враг моего врага, и так далее, да?

— Ты же хочешь им помешать, — проговорил я, уговаривая её. — Вот шанс сделать это. Напоследок, перед тем, как ты скроешься совсем.

Я так и не понял, что её больше убедило, но я этой фразой поставил точку в её окончательном решении. А пожалел об этом впоследствии или нет — очень сложно сказать, слишком многое потом произошло. Да, потом случились страшные вещи, о которых я буду жалеть всю жизнь, но без Анны бы и ничего хорошего тоже не произошло. Я бы умер на той встрече, если бы следовал своему плану.

— Ладно, — сдалась она, и я облегчённо выдохнул. — Но с двумя условиями: первое — никакой полиции, только мы. Это слишком опасно, но нас двоих я попробую защитить.

— На это я и рассчитывал, — кивнул я. — А второе?

— Будешь слушаться меня, а не то сгоришь ненароком. Если скажу прыгать — прыгаешь тут же, не спрашивая, понял?

Я сглотнул.

— Слово пионера! Хотя я не пионер…

Блин, как же я себя ненавижу из-за моих решений, кто бы знал!

Я позвонил Семёну. У него была отапливаемая дача в пригороде (которую, к слову, он ненавидел, как и огородные работы, в отличие от его жены), которая, как я догадывался, в ближайшие несколько дней ему не понадобится. Естественно, я спросил об этом предварительно, а затем сказал, что моему одному очень хорошему и надёжному другу, приехавшему из моего родного города, нужно жильё на несколько дней, снять ни квартиру, ни номер в гостинице не может, а у меня из-за Сашки ему остановиться нельзя.