— Двумя руками за! — не задумываясь, брякнул Пол-лица.

Толпа отозвалась злобным гулом, на все лады понося смертника.

— Ах, так ты еще и потешаться над нами смеешь?! — гневно потрясая культей, прорычал Грамотей. — Тащите этого двурукого поганца к обрыву!

К ошарашенному смертнику живо бросилась орава леворуких и, сорвав с него плащ заодно с котомкой да бурдюком, ловко ухватила за конечности, приподняв над землей.

— Я не хотел вас обидеть! — покаянно выпалил перепуганный Пол-лица. — Оно само как-то вылетело.

— Само, значит?! Ну, а мы тебе вылететь подмогнем, — перекричал шум люда взбешенный Грамотей.

Шустро поднеся смертника к краю каменного выступа, леворукие сильнее стиснули его ноги и вывесили безвольное тело над пропастью.

Перед глазами болтавшегося вниз головой Пол-лица закружились в безумном хороводе суровые тучи вперемешку с макушками деревьев, а холодный ветер, казалось, потянул смятенное сознание к устрашающим валунам.

— Ты смертник из ордена охотников? — послышался строгий голос Грамотея.

— Да. Из него, — дико тараща глаза, с трудом выдохнул Пол-лица. — Вытащите меня!

— Приведешь нас к своему главе? — вновь грозно вопросил Грамотей.

— Приведу! Куда пожелаешь приведу, — со всей возможной искренностью пообещал Пол-лица. — Сапог сползает. Держите крепче!

— Вот так бы сразу. А то корчил из себя дурачка, — удовлетворенно проговорил Грамотей. — Давайте смертника сюда.

Леворукие беспрекословно повиновались и, напоследок треснув Пол-лица об твердый выступ, достали его из пропасти.

— Попробуешь еще хитрить, и я тебе количество рук мигом сокращу до одной, — проникновенно предупредил Грамотей, стараясь заглянуть в выпученные глаза оторопело присевшему на траву смертнику.

— Куда его теперь? — уточнил продравшийся сквозь толпу дедок.

— В свинарник посади, — нахмурив лоб, неуверенно повелел Грамотей. — А, впрочем, чего откладывать. Двинем сейчас же к главе. Иначе, боюсь, языкастый смертник меня вконец разъярит и не доживет до завтра. Потом другого отлавливать придется.

Всучив Пол-лица недавно отнятые вещи, леворукие воодушевленно повели его обратно к телеге, не уставая задорно сыпать ругательствами. Грамотей же, сноровисто взобравшись на бочку, окинул селение властным взором и закричал:

— Собирайтесь, кто хочет. Пойдем требовать личины!

Леворукие одобрительно взревели в ответ и, на ходу хватая вилы, топоры, да рогатины, сумасбродным стадом повалили в сторону уже усаженного в кузов смертника. Подождав отставших, воинственные калеки дружной гурьбой поспешили за телегой, медленно покатившей к маячившему у горизонта увалу.

Грамотей расположился в сене напротив присмиревшего Пол-лица, то и дело бросая на него полные подозрения взгляды. Вдоволь набравшись впечатлений у края пропасти, смертник дерзить больше не порывался, предпочитая молчаливо созерцать унылый пейзаж извилистых оврагов.

К полудню веселость леворуких охладил мелкий дождик, странным образом закончившийся аккурат перед длинной балкой, к которой по поросшим полынью ухабам подъехала телега.

— Чего расселся? Веди нас, — скомандовал Грамотей, грубовато пихнув Пол-лица в бок.

Безропотно спрыгнув с телеги, смертник недоуменно посмотрел вглубь зеленевшей макушками дубов балки и, пожав плечами, обреченно потопал по узкой тропинке. Осторожно спустившись по крутоватому склону во главе вереницы леворуких, он остановился передохнуть возле вывороченного с корневищем дерева.

— Ты был прав, Грамотей, со смертником из ордена охотников здешние проклятия не смеют на нас нападать, — вслушиваясь в безмятежную трель иволги, радостно произнес дедок.

— Погоди ликовать. Уж больно все спокойно. Ни одна веточка не

дрогнет, ни единый листок не шелохнется. Помнишь, как твой сын смог добраться до самого ручья и его только там проклятие убило, — напряженно следя за кружившими над ромашками шмелями, остерег Грамотей.

Беседа леворуких не на шутку встревожила Пол-лица. Он побоялся шагать дальше по тропинке и, нервно сунув руку в потайной карман, пытался суматошно сообразить, в какую невероятную западню попал.

— Что ты ищешь? — мнительно наблюдая за действиями смертника, вопросил Грамотей.

— Вы толкуете, что тут есть проклятия? — с сомнением пробормотал Пол-лица, вытащив окуляр.

— А то ты не знаешь? — усмехнулся отмахивавшийся от мошки дедок.

— Я желаю убедиться… где именно они засели, — пояснил Пол-лица и, нацепив на глаз окуляр, остолбенел, словно громом пораженный.

— Ну и как? Где там проклятия? — нетерпеливо уточнил Грамотей, взволнованно зыркая на кучковавшуюся у склона шайку леворуких.

С трудом сглотнув, ошарашенный смертник вновь полез в карман, и сипло вымолвил:

— Сейчас еще кое-что проверю.

— Да нет в балке, похоже, никого кроме нас, — беспечно ухмыльнулся моложавый калека, присаживаясь на поваленный ствол дуба. — Проклятия почуяли смертника и ушли.

Трясущейся рукой достав кинжал, который мгновенно выпустил светящийся клинок, Пол-лица мрачно сообщил:

— Не хочу тебя расстраивать, парень, но ты примостил зад прямо на проклятие.

Будто услышав предупреждение смертника, ствол вдруг разинул оскалившуюся щепой трещину и перекусил надвое не успевшего даже вскрикнуть парня. Первой заорала рыжеволосая женщина, но её вопль оборвал длинный лист камыша, молниеносно перерезавший острым краем горло бедняжки.

Обезумев от ужаса, леворукие помчались в разные стороны, становясь легкой добыче прорвы проклятий. Никогда еще смертнику не доводилось видеть столько слепящего сияния. Он словно спасшийся в кораблекрушении рыбак съежился на жалком клочке суши посреди бушующего моря бирюзы, а кругом погибали менее удачливые горемыки.

Какой-то плешивый мужичек с разбегу угодил в заячью нору, тут же лишившись ноги. Объятый страхом бородач упал в гущу терновника, пронзительно взвизгнул на прощание, и исчез без следа. А драпавший по лужайке горбун был насмерть забит дикой яблоней, метавшей мелкие плоды, точно камни из пращи.

Отряд леворуких в момент сократился на добрую половину. Уцелели лишь не поддавшиеся панике калеки, остерегшиеся сходить с тропы.

— В силки ордена нас завел, мерзавец! — взревел выживший дедок и,

свирепо кривя рожу, кинулся с топором на смертника.

Невольно шагнув назад, Пол-лица задел сапогом толстое корневище, которое проворной змеей оплело его ногу и кровожадно потянулось к шее. Чувствуя, как воздух комом встал в горле, смертник изловчился выгнуть свободную от деревянных пут руку, полоснув кинжалом проклятие. Корневище тотчас обратилось в труху, а кашлявший Пол-лица, потирая покрасневшую шею, поторопился вернуться на тропу.

— Не шевелись, иначе подохнешь, — прохрипел смертник ошалело наблюдавшему за жестокой бойней Грамотею.

Почуяв, что её притворство раскрыто, ветка старой ивы резко склонилась к плечу Грамотея, вспоров заострившейся листвой рубаху вместе с кожей. Стремглав рванувшись вперед, смертник успел отхватить кинжалом хищную поросль за миг до того, как та приласкала бы беззащитную физиономию калеки.

— Проводи нас… обратно, — морщась от боли, проскулил Грамотей.

— Нельзя. Там повсюду проклятия, — тяжело дыша, замахал руками Пол-лица.

Удивленно оглянувшись, Грамотей увидел, как на вившуюся по склону тропу в едином порыве припрыгала орава шаров перекати-поля и, потолкавшись, застыла на месте.

— Куда же нам деться?! — в отчаянии простонал Грамотей, промакивая краем рубахи кровоточащее плечо.

Покрутив головой, смертник раздраженно нахмурился и закричал:

— Слушайте! Не сходите с тропы. Здесь немерено проклятий. Назад уже не пробраться, а вглубь балки еще можно пролезть.

— А почему бы тебе своим чудесным кинжалом не расчистить нам путь? Ты им вон как лихо орудуешь, — с надеждой посмотрев на светящийся клинок, непонимающе вопросил Грамотей.

— Меня самого чуть было не удушило одно жалкое проклятие. Думаешь, я совладаю с такой гурьбой? Да тут и целому отряду смертников за раз не управиться, — сурово объяснил Пол-лица, стрясая с сапога прах корневища.