— Ну, чего вылупился? Увидев меня, обычно принимаются верещать, словно обворованная на базаре купчиха, — щеря человеческие зубы, сообщил

летунец.

— Ты мне мерещишься? — вымолвил потрясенный рыбак, на всякий случай хватаясь за весло.

— Да, плохи дела у стражей Межевой реки. Быль от миража отличить не могут, — грустно пустила пузыри рыбина.

— Я, кажись, знаю, кто ты! — осветилось неожиданным домыслом лицо стражника.

— Ну-ка, ну-ка. Выкладывай, до чего ты там докумекал, — заинтересовался летунец, опершись крылом на лопасть болтавшегося на воде весла.

— Ты чудо-рыба, которая исполняет желания, — радостно брякнул стражник. — Мой дед рассказывал, что однажды поймал такую. Она его рыбацкую отметину на личине превратила в знак стражника. И с тех пор у нас в роду все по этой почетной стезе пошли.

— Ты глянь, и вправду угадал! — притворно удивился летунец. — Припоминаю я твоего деда. Он такой же, как и ты, смекалистый был. За это я его и наградил.

— Значит, ты и мои желания исполнишь? — взволнованно спросил рыбак, затаив дыхание.

— Само собой. Я вообще жуткий мастак по всякого рода исполнениям. Да вот, буквально на днях один прохиндей попытался смертника в западню заманить. Я для него такое исполнил, что просто упасть и не встать, — чванно расправив спинной плавник, заявил Лёт.

— Дед плел, что ты по три желания на одно рыло отпускаешь. А мне сколько позволишь назвать? — алчно прищурился стражник, подтягивая весло с рыбиной поближе к себе.

— Ты пока первое вываливай, а там разберемся. У меня же время воплощения грез истекает. Скоро завтракать пора, — приглашающе махнул хвостом летунец.

Рыбак тяжело задумался, нервно покусывая губу, и наконец нерешительно заговорил:

— Хочу быть, словно какая-нибудь знатная шишка. Таким же богатым, важным и чистеньким.

— Чистеньким? Да раз плюнуть! — усмехнулся Лёт. — А ну-ка сигай в реку.

— Чего? — туповато вякнул стражник.

— Похоже, тебе от деда еще и дубоватость передалась. Лодку, гуторю, освобождай! — рявкнул летунец и резко дернул на себя весло, за которое до сих пор держался бестолково хлопавший глазами рыбак.

Стражник плюхнулся в воду, так и не отпустив весла. Насилу выпутавшись из мигом намокшего плаща, он вынырнул на поверхность и обнаружил, что долбленка бесследно пропала вместе с чудной рыбиной. Бешено качавшиеся у ближайшего островка камыши заронили в его голове

смутное подозрение, постепенно вызревшее в горькое озарение — дед набрехал.

Пол-лица понуро сидел в прибрежном ивняке и, кутаясь в плащ, взором ястреба созерцал спокойную гладь реки. Вдруг среди густого тумана соткался неясный абрис пустой лодки. Набирая ход, она уверенно резала воду и, быстро обогнув небольшую отмель, ткнулась носом в подсохший ил у ног смертника.

— Ну, как посудина? — выглядывая из-за кормы, гордо спросил летунец.

— Сойдет. Все лучше, чем верхом на бревне реку пересекать, — легонько пнув сапогом подтекавшую долбленку, одобрил Пол-лица. — Муторно было надыбать?

— Не очень. Я даже чутка развлекся. Повезло, что здесь глуповатые стражники рыбачить любят, — распугивая крыльями мошку, сообщил Лёт.

— Ну, а чем им еще заняться? На тот берег мало желающих отправиться. Караулить некого, — неуклюже залезая в лодку, рассудил смертник.

— Никогда людей до конца понять не мог. Казалось бы, перемахни реку да живи привольно. Так нет же, вьюном виться у ног правильников предпочитают, — умостившись у борта долбленки, недоуменно развел плавниками летунец.

— Чему тут дивиться? На этом берегу худо-бедно устроенная жизнь и расписанное наперед будущее. А за рекой свобода с привкусом тягот да испытаний. Полагаешь кому-то охота променять теплое местечко пусть и у дымящей печки, на хоромы, в которых пару каминов еще собственными руками сложить предстоит? Это ж учиться надо самому башкой соображать. Ищи дураков! — оттолкнувшись веслом от упругой ветки, не без иронии рассусолил Пол-лица.

— Вроде говоришь ты складно да все какую-то нелепицу. Сроду я не подчинялся правилам, насажденным ушлыми шельмецами, которые они же сами и не соблюдают. Видать, от этого вся беда. Меня-то мечом и голодом не застращать, — печально взирая на опавшую листву, разгоняемую носом лодки, заключил Лёт.

— Зато ты навеки привязан ко мне. Ну или, по крайней мере, до моей смерти. Так что хотя бы отчасти, но чувство бессилия ты с простым людом разделить можешь, — налегая на весла, ухмыльнулся Пол-лица.

— Надеюсь, нам недолго осталось мучиться. Затем и плывем через Межевую реку. Ты не забыл, где тот знаток проклятий ютится, что способен таблички прочитать? — азартно помогая грести смертнику крылом, уточнил летунец.

— Прекрасно помню. Сам жажду поскорее покончить с ремеслом смертника и зажить, как обычный человек без личины, — выплюнув изо рта докучливого комара, уверил Пол-лица.

Прячась в тумане, долбленка тишком пересекла реку и мягко подошла бортом к покатому берегу. Хватаясь за ветви склонившейся над водой ивы, Пол-лица аккуратно перебрался по вросшему в ил топляку на росистую траву. Одолев скользкий подъем, смертник заслышал невнятный скрип колес и, повертев головой, заметил быстро спускавшуюся с холма телегу. Проворно нырнув обратно в заросли, он затаился у трухлявого пня, а летунец незримой тенью взмыл ввысь. Сквозь тонкую листву Пол-лица различил, как телега, проехав еще немного по дороге, тянувшейся вдоль реки, медленно остановилась.

— Ты где, мил-человек? — донесся старческий голос. — Может тебя подвезти куда надобно?

Покружив в небе, рыбина соколом бросилась вниз и, подлетев к смертнику, доложила:

— Дедок какой-то однорукий, а рядом не души, кроме костлявой кобылы. Воспользуешься приглашением?

— Да не хоронись. Я же видел, как ты на лодке к берегу пристал, — вновь раздался хриплый крик.

— Ох, не нравятся мне такие настырные старички-добрячки. Честные люди на заре по окрестностям Межевой реки не колесят, а на печи бока греют, — скептически скривился Пол-лица, опасливо выглядывая из-за пня.

— А куда деваться? Хоть разнюхаешь у него в какую сторону чесать. Доплетемся до мудрилы скорее, — резонно возразил летунец, залезая в бурдюк. — Лучше неделю по округе плутать что ли?

— Ладно. Авось он не очередной правильник, прикинувшийся босяком, — скрепя сердце согласился Пол-лица, раздвигая прикрывавшие его ветки.

Пробравшись через ивняк, смертник встал неподалеку от внушающего доверие куста рябины и проорал:

— Здравствуй, почтенный. Предлагаешь местечко в телеге?

Придирчиво осмотрев смертника с ног до головы, тщедушный дедок молвил:

— Так ежели нам по пути, отчего бы не поехать дружно? Вдвоем, поди, веселее.

— Ты ведь не знаешь, куда мне нужно, — удивился Пол-лица. — Может нам в разные стороны?

— Тут всюду единственная дорога ведет, — махнул рукой дедок. — Ты один?

— Один, — подозрительно прищурился Пол-лица. — А тебе больше потребно?

— Да лодка уж дюже шибко шла. Чай, силушки в тебе немерено. А так сразу и не скажешь, — объяснился калека, вглядываясь в прибрежные кусты.

— Реку старался побыстрее переплыть, вот и потрудился на веслах как следует. А то здесь бывает люд лихой шастает, — оправдался Пол-лица, одарив дедка настороженным взором.

— Ну, коли так, залазь живее в телегу да тронемся, пока лиходеев не накликали, — кивнул себе за спину калека.

Смертник не пожелал затягивать пустопорожнюю беседу и, подойдя к заду телеги, шустро запрыгнул на охапку сухого сена.

— Куда путь держишь? — полюбопытствовал дедок, чмокнув кобыле,

щипавшей траву с обочины.

— В Приозёрный город, — нехотя ответил Пол-лица, хватаясь за борт покатившей телеги.

— Стало быть, в наших краях впервинку? — хищно улыбнулся дедок, обнажив желтые пеньки зубов. — Туда все чужаки попасть жаждут. Наслушались, видать, баек про вольготную жизнь без надзора правильников.

— И что же, все байки врут? — заелозив на сене, поинтересовался Пол-лица.